— Доченька! — кричит мама сбегая вниз по лестнице. — Мы так соскучились! — крепко прижимает к себе, поцеловав в обе щеки.

— Марин, да ты отпусти девчонку, — смеётся папа вытягивая из маминых рук в свои, — а то я тоже соскучился, — прижимает к себе как мама и поглаживает по спине. — Ты чего это- отодвигает от себя на вытянутых руках, внимательно меня осматривает с ног до головы. — Схуднула что-то ты! — не очень довольно произносит он, а потом как закричит. — Мариш наша дочь схуднула, похоже в этой Москве ее совсем не кормят!

Я люблю очень своих родителей, но вот это их гипер опекаемость меня сейчас очень напрягает. Папа снова меня обнимает, а я с большой надеждой смотрю на дверь когда же появится мой спаситель. Тимка выходит и увидев мой молящий взгляд сразу идёт ко мне.

— Отдай мне её, — выдергивает меня из крепких объятий брат и слегка приобняв за плечи ведёт в дом. — Вы будите нас кормить, или так и останетесь на улице? — оборачивается к ним Тим, родители кивнув идут следом за нами о чем-то перешептываясь.

Мама как всегда накрыла потрясающий стол, мы все расселись и тут началось. Столько вопросов, что я не успевала на них отвечать. А когда речь зашла про личную жизнь, которая очень интересовала родителей. Как всегда меня спас брат, перевел разговор в другое русло. Когда мы все наелись и наговорились я пошла помогать маме мыть посуду, вдвоем мы управились быстро.

Сил на разговоры с Тимой не было, я просто ушла в свою комнату сказав всем спокойной ночи. Переоделась и упала на кровать засыпая сладким сном. Говорят, дома и стены лечат, надеюсь и с моей душой они справятся.

— Ну, а ты чего решила делать? — спросил брат сидя на моей кровати. Тимке я рассказала только на третий день прибывания в гостях у родителей. Мне необходима была перезагрузка, а сегодня Тимур пришел в комнату с утра пораньше и я все рассказала.

— Я сегодня поеду к нему и поговорю. Не могу же я уйти от человека не поговорив с ним.

Тим хихикнул и чмокнул меня в лоб.

— Что смеёшься? — толкнула его в плечо.

— Просто ты стала такой рассудительной, что даже не верится.

— Дурак! — делаю вид что обиделась, в детстве это прокатывало. — Я всегда такой была.

— Да ладно Ксень, — улыбается он, — я же пошутил. Не дуйся систер.

Отмахиваюсь от него делая вид обиженки. Но долго продержатся не могу когда вижу хмурый взгляд брата, начинаю смеяться.

— Все все хватит, — отскакиваю от Тимы когда он начинает щекотать мои ребра. — Мне пора ехать, пока город не заполонили машины и я не попала в пробку.

— Пойдём провожу, — озорничество, что сейчас светилось в его глазах пропадает и он становится снова серьезным. Берет мою сумку и выходит из комнаты.

Совсем не хочется уезжать, здесь тихо и спокойно, но проблемы как бы сами себя не разрулят.

— Пока доченька, — мама почти плача обнимает меня.

— Пока мелкая, — шепчет брат чтоб слышала только я, — звони приеду накажу твоего мужа. — шепнул на ухо

— Дочь аккуратнее на дороге, — целует меня в макушку. — А это от бабушки. Соленья, варения, дома разберёшься, — чтоб я не успела отказаться папа подталкивает меня к машине.

— Пока родные, — машу им и сажусь в машину.

Подъезжаю к дому Антона и затаскиваю тяжеленную сумку с банками с собой. Вставляю ключ в замочную щель и проворачиваю три раза, сумку затаскиваю первую, а сама так и остаюсь стоять в пороге.

Женские туфли, чулки, лифчик разбросаны по полу в коридоре, я сначала испугалась что нас решил кто-то ограбить, но присмотревшись я поняла что вещи не мои.

— Ты кто такая? — слышу где-то писклявый голос. Поворачиваю голову и вижу абсолютно голую дивицу. Высокая мулатка, на голове взрыв на макаронной фабрике, но в полне такая симпатичная, стройная.

— Жена, — слишком громко говорю. — И где же мой любимый муж? — произношу со слезами на глазах.

Не разуваясь проходу в спальню и вижу спящего Шевчука голого, лишь простыней прикрыт его зад. Он как и ранее спит на животе руки под подушкой, наверное ему снится что-то очень хорошее.

— Так значит да Шевчук? — шепчу и обрушаю град ударов по лицу, бью пока его глаза не открываются.

— Ненавижу тебя, ненавижу! — кричу ему в лицо. Он поднимается с кровати и держится за голову. — Ты тварь, как я вообще могла на что-то надеятся?!

Пока он не пришел в себя, выбегаю из его квартиры, за руль садится нельзя, поэтому просто ухожу в соседние дворы и реву там сидя на детской площадке.

Такую боль я не испытывала никогда. Я даже была готова его выслушать и дать объяснится из-за телефона, тут бац и все твое сердце разбилось на миллион мелких крупиц. И восстановлению оно не подлежит. Кажется хеппи энд это не про меня.

Спустя пять дней.

— Всё больше не могу. — падаю на спину, на скамье для прокачки пресса.

— Ксень, ты и так превзошла саму себя. — весело заключает брат.

Конечно. Беговая дорожка, велотренажёр, эллиптические тренажёры, степпер, станок для вертикального жима, жим ногами, пресс, это вам не шутки, а для меня кажется уже часть жизни. Ведь с того дня когда я вылетела из квартиры Шевчука, как пробка от шампанского, я каждый день прихожу к Тимуру на работу и занимаюсь. У меня до сих пор болит всё тело, от непривычной нагрузки, но эта боль отрезвляет и помогает много не думать. Я подуспокоилась, пришла к выводу что он мне ничего не обещал, как и я ему, но и возвращаться я не хотела.

— Такими темпами мы скоро тебя не узнаем. — по доброму усмехается Тим.

— Отстань… - кидаю в него полотенце, которое он ловит одной рукой и перекидывает через плечо. А я перекидываю ногу, слажу с адской скамьи и иду в сторону раздевалки.

Тимур всё знает, я рассказала ему всё от и до. Он разорялся, ругался, обещал прибить Антона, но я его уверила, что тот того не стоит. Мне конечно тоже досталось, до сих пор на все сто мне не доверяет, и каждый раз когда я где то задерживаюсь встречает с видом строгого папочки, спасибо, что без ремня. Тимур переживает, что объявится мой недо муж и я слечу с катушек, но я для себя решила. Никакого Антона в моей жизни больше нет и не было, так мираж..

На его звонки я не отвечаю и вообще закинула в чёрный список, как и все последующие незнакомые номера, буквально вчера звонки прекратились. Знаю, что он приезжал к нам на квартиру, соседка бабуле по телефону сказала, что видела дорогую машину, по описанию я поняла кому она принадлежит, но мы пока живём загородом, ведь бабушке нужен свежий воздух, которого в городе так мало. Новую работу я пока не нашла, поэтому присматриваю за ба, в то время как остальная свора Плюшанских усердно продолжает зарабатывать на её лечение. В общем Шевчук исчез из моей жизни, так же стремительно как появился, осталось дело за малым — развестись.

Приняв душ, я поехала к нему. Не знаю вообще дома он или нет, но в случае чего ничего, подождём, мы не гордые. Тиму я ничего не сказала, он прихлопнул бы меня на месте, как назойливую муху, а мне нельзя у меня дело важное.

Вид у меня, так скажем не презентабельный, да мне и не надо, я не впечатлять его иду. Старенький флисовый костюм, куртка в цвет, а на влажную после душа голову, связанную бабулей красную шапку. Ну ей богу, героиня из известной сказки, сошла со страниц книги, и едет к серому волку. Только я умнее, я не дам ему меня сожрать.

Паркуюсь у нужного дома, и какое то время сижу в машине. Мандраж есть, но не критично, я бы даже закурила сейчас, да только не курю, ну ничего прорвёмся. Захожу в подъезд, воспользовавшись своим ключом, прохожу мимо приветливой консьержки к лифтам. Теперь кажется, что лифт едет слишком быстро, не умолило приближая к финишу. У двери не мешкая, пока не передумала, щёлкаю замком и вхожу.

С Антоном встречаемся в проходе между ванной и гостиной, видимо он услышал звук открывающейся двери и шёл посмотреть кто так нагло ворвался в его квартинарушил покой. Он был в домашних трениках, низко посаженных на бёдрах и всё… из одежды больше не было ничего, а вот на его лице было отображено крайнее негодование, ровно до того момента пока он не понял, что я это я. Мы молча рассматривали друг друга, как будто виделись впервые. Он выглядел усталым, осунувшимся, поникшим, а недельная щетина, добавляла ему лет десять, если не больше.