– Я не знаю.

– Откуда у тебя взялась щетка для волос? – Пролан остановился и встал рядом со мной.

– Я не знаю, – стараясь сохранять спокойствие, ответила я.

– Почему именно ей ты воспользовалась, хотя у тебя были другие? – голос Пролана становился громче.

– Я не знаю.

Он подошел еще ближе и наклонился к моему лицу. Глаза его горели недобрым огнем.

– Как ты попала в наш мир? – громогласно произнес Пролан, – кто привел тебя?!

– Я НЕ ЗНАЮ!

Он отошел на несколько шагов назад и усмехнулся.

– Успокойся, – приказным тоном сказал советник.

Я вскочила со стула, меня пробирала мелкая дрожь. Все происходящее казалось безумным бредом.

– Послушайте, – начала я говорить, – я не имею никакого понятия, как оказалась здесь. И меня это не радует так же, как и вас. Я нахожусь в чужом мире, где мне нет места, в мире, где все смотрят на меня, как на уродца. Я не знаю, как мне вернуться домой, и смогу ли я когда-нибудь сделать это. А еще больше недели назад кто-то хотел меня убить, и я чуть не умерла. Кстати, это было больно! Почему бы вам не заняться поиском настоящего преступника вместо того, чтобы допрашивать меня так, словно это я совершила тяжкое преступление. Но в чем моя вина? Объясните! Объясните же!

Я замолчала, так как чувствовала, что если скажу еще слово, то просто расплачусь от гнева и бессилия. Я обвела взглядом сидящих за столом и уставилась в крошечное окно.

Улететь бы куда подальше…Свободы. Мне хотелось свободы. Я поняла, что по-прежнему являюсь пленницей, просто темница сменилась. Поток моих бессвязных мыслей прервал его голос. Голос Морана:

– На самом деле, кое-какие подозрения в твоей вине есть.

Я замерла, по-прежнему глядя в окно немигающим взглядом. Я моргнула, и две слезинки скатились по лицу.

– Скажи ей, Хранитель, – с придыханием сказала Элайя, – посмотрим, что она на это ответит.

Я украдкой вытерла слезы и взглянула прямо ему в глаза.

– И правда, скажи, – тихо сказала я, – в чем моя вина?

Он переглянулся с королем и произнес, отчетливо проговаривая каждое слово:

– Эльфы действительно существуют в нашем мире. Но многие годы мы не поддерживаем никаких отношений. На это есть причины. Почти все они выглядят именно так, как ты описала. За исключением глаз. Светящиеся глаза – признак самых высокородных и могущественных эльфов.

– И что же в этом такого? – слишком резко спросила я.

– А то, – ответил Моран, не глядя на меня, – что при желании они могут становиться невидимыми и оставаться зримыми лишь для тех, кто с ними скреплен печатью. Или сговором.

Я все еще не понимала.

– Даже если так, – громко произнесла я, – то что же в этом преступного?

– Хранитель выразился слишком мягко, – вставила Элайя, – наши расы не просто не поддерживают отношения. Наши расы – злейшие враги, которые лишь несколько десятилетий, как не воюют.

– Но это временно, – сказал Пролан.

– Да, как и всегда, – со странной улыбкой ответила Элайя.

Несколько секунд я переваривала услышанное. Одно дело – быть чужестранкой, пришелицей из другого мира. И совсем другое – потенциальной изменницей.

Я почувствовала резкую слабость и села на стул. Господи, что же это такое? Я молчала. Говорить больше не хотелось. Вообще. В памяти внезапно всплыли слова травницы Мэнни. «Держи язык за зубами», – говорила мне она. Ох, ну почему я не запомнила этот совет? Тогда бы точно умолчала об эльфе. Но уже поздно. Все слова сказаны, и меня считают предательницей. Союзницей их злейшего врага. По крайней мере, понятно, почему меня хотели отравить. У меня появился новый вопрос:

– Если так, если вы считаете меня виновной, то почему не позволили мне умереть? Зачем нужно было исцелять меня от яда?

– О! – произнесла Элайя, – да потому, что кое-кто не верит, что ты в сговоре с эльфом. А некоторые убеждены, что ты сделала это сама, когда поняла, какую ошибку совершила, рассказав всем про эльфа. Либо тебе приказал сделать это твой хозяин…

«Ужас…Ужас», – мысленно повторяла я.

Мне казалось, что я попала в очередной безумный сон. Все их обвинения, все их доводы были безумны. Но не лишены при этом логики. Меня посетила ужасающая мысль: если они вылечили меня от яда, будучи при этом убеждены в моей виновности…То, следовательно, приготовили для меня более страшное наказание. Более мучительное. Которое они исполнят сразу же после того, как вытянут из меня все подробности.

Чем больше я смотрела в их лица, тем сильнее убеждалась в своей правоте. Мне следовало защищаться, каким-то образом опровергнуть все их обвинения, какими бы абсурдными они ни казались. Довольно быть слабой и плаксивой. Я глубоко вдохнула, выдохнула и произнесла:

– Я согласна, что ваши обвинения логичны и не лишены смысла.

При этих словах Элайя громко цокнула языком и усмехнулась. Я продолжила говорить, стараясь не обращать внимание на ее сарказм:

– На вашем месте я бы думала так же. Но правда в том, что я не виновата. Я никогда не видела этого эльфа до того вечера. Я не была и не нахожусь ни с кем в сговоре. Если бы это было так, стала бы я так беспечно говорить во всеуслышание о том, что видела эльфа?

– Да ты просто тронулась умом при перемещении в наш мир, – перебила меня Элайя, – вот и начала болтать о своем хозяине.

Я проигнорировала ее слова и продолжила твердым голосом:

– Кроме того, я не стала бы убивать себя при помощи яда, и никаким другим способом. Мне слишком дорога моя жизнь. Я не знаю, как доказать свою невиновность…Моя вина лишь в том, что я сижу здесь, хотя должна находиться в другом месте, в другом мире. Я попала сюда не по своей воле. И понятия не имею, как оказалась здесь! И почему увидела этого эльфа, тоже не знаю! Клянусь, я никогда не видела его прежде. И не вступала ни с кем в сговор. Я на такое просто не способна.

Я выдохнула. Плакать не стала. Может, позже, но в тот момент я была больше злой, чем печальной. Элайя что-то шептала Пролану, тот кивал и хмурился, затем он наклонился к королю и что-то ему сказал. Король же обратился к Морану и сказал тихо, но так, чтобы всем было слышно:

– Может, пришла пора подвести ее к зеркалу и дать камень?

– Не думаю, что зеркало что-то покажет, – сказал Моран, – к тому же мой человек опрашивал ее с помощью кинжала истины.

Я, не отрывая глаз, следила за обоими. О каком зеркале и камне шла речь? Мы встретились взглядом с Мораном.

«Вот сейчас я точно зареву, как глупая девчонка», – подумала я и жалко улыбнулась ему. Сама не зная, зачем. Это вышло непроизвольно. Неожиданно он улыбнулся мне в ответ – на доли секунды уголки его рта поднялись вверх, а у глаз образовались тонкие морщинки. На доли секунды. А после он вновь принял мрачное выражение лица. Но этого вполне хватило, чтобы появилась маленькая искорка надежды.

– О, Моран, – сладко улыбаясь, перебила его Элайя, – ты всегда был идеалистом…

– Но раз Ваше Величество желает, – повысил голос Моран, – я проведу ритуал с зеркалом.

Король кивнул и обратился ко мне:

– Ступай.

Я неловко кивнула и направилась к выходу.

«Разве можно ее так просто отпускать? Ее следует заточить!» – услышала я визгливый голос Элайи за своей спиной.

Что ей ответили, я не расслышала – входная дверь за мной уже закрылась. В коридоре было тихо и безлюдно. Страшно хотелось в сад, на воздух, но что-то подсказывало, что лучше поспешить в свою комнату. Точнее, в камеру. Самую комфортную камеру в мире.

Остаток дня я провела в своих покоях. Я то ходила по комнате быстрыми шагами, то замирала у окна и смотрела на порхающих бабочек.

Несколько раз заставляла себя уснуть, но тщетно. Кружилась голова и снова тошнило. Я не знала, отчего именно: от яда ли, или от волнения.

Мне то хотелось сбежать сию же минуту, то сделать вид, что ничего не случилось. Ко мне никто не заходил, и никто не принес еды. Я сидела голодная, нервная, дерганая и слабая, когда дверь открылась, и вошел Моран. Он кивнул мне и сказал: