Annotation
Новый роман широко известного в Советском Союзе западногерманского писателя продолжает четко обозначившуюся, уверенную и твердую гуманистическую линию его творчества; З. Ленц рассказывает, как бывший учебный плац фашистского вермахта, искалеченная земля, хранящая память лишь о кованом солдатском сапоге, превращается после разгрома рейха — усилиями честного и трудолюбивого человека — в цветущий сад. Поставленные в романе проблемы вводят его в число произведений, поднимающих главные, ключевые вопросы современности, показывающих судьбы людей в современном мире.
Учебный плац
САД ВМЕСТО СТРЕЛЬБИЩА
УЧЕБНЫЙ ПЛАЦ
notes
1
2
3
4
5
Учебный плац
САД ВМЕСТО СТРЕЛЬБИЩА
Название нового романа Зигфрида Ленца метафорично. Бывший учебный плац, на котором маршировали и опробовали свое оружие солдаты фашистского вермахта, искалеченная земля, хранящая память лишь о кованом сапоге, превращается после разгрома рейха — усилиями честного и трудолюбивого человека — в цветущий сад. Эта прозрачная символика, несомненно, подсказанная автору современной ситуацией в мире, определяет художественную идею романа. Перед нами произведение, вызванное к жизни глубокой тревогой, которую испытывает художник перед лицом глобальных угроз, столь явственно обозначившихся на исходе нашего столетия. «Учебный плац» продолжает давнюю, уверенную и твердую гуманистическую линию творчества известного западногерманского писателя, представленного советской читающей публике романами «Урок немецкого», «Живой пример», «Краеведческий музей» и рядом других произведений.
Нельзя не видеть, какую жгучую актуальность обретает антивоенная направленность романа в наши дни. Сад, вытеснивший казарму, лесопитомник вместо стрельбища — образы мирной жизни, отвечающие чувствам современного человечества, стремящегося предотвратить нависшую над ним опасность, озабоченного неумолимым разрушением окружающей среды, а с ней — и важнейших нравственных ценностей. Поставленные в романе проблемы вводят его в число произведений, затрагивающих ключевые вопросы эпохи.
Тревогу за будущее Зигфрид Ленц разделяет со своими коллегами в разных частях света. Кризисное мироощущение, рожденное угрозой термоядерной катастрофы, не миновало никого из них. Специфика современной ситуации так или иначе накладывает отпечаток на творчество писателей самых разных направлений и эстетических пристрастий. Своеобразная глобализация художественного мышления сопровождается углублением историзма литературы: человеческая жизнь вводится в широкий философский контекст, сиюминутное выстраивается в ряд с вечным, поверяется памятью человечества.
И все же особое место в сегодняшних размышлениях литературы о судьбах и перспективах человечества принадлежит трагическим урокам недавнего прошлого. Напряженная ситуация в мире обострила внимание к событиям и итогам второй мировой войны. Художественное осмысление исторических уроков нашего столетия побуждает вновь и вновь задаваться вопросом о том, как не допустить рокового поворота событий и обеспечить продолжение жизни, совершенствование человека, развитие культуры. Память о второй мировой войне стимулирует глубокие раздумья об исторической и нравственной сущности мира на планете как ключевой ценности бытия.
Трагическая нота, рожденная недавней немецкой историей, не затихает в литературе ФРГ, как не покидает ее тревожное стремление до конца разобраться в преподанных историей уроках. К вопросу «Как это могло произойти?» тесно примыкает другой, не менее острый: «Как сделать, чтобы это не повторилось?» Постигая жестокий опыт фашистского двенадцатилетия, столь дорого обошедшегося человечеству, писатели ставят прошлое в сложный, насыщенный грозовыми коллизиями контекст современности. Чувство вины и ответственности, с самого начала определившее этический пафос лучших произведений литературы ФРГ, в новой исторической ситуации обретает особый смысл, отчетливо перекликаясь с самыми болевыми проблемами наших дней. Стремясь воздействовать на общественные умонастроения в духе мира и доверия, литература противостоит идеологическим стереотипам, нацеленным на конфронтацию и взаимную ненависть. Это особенно важно еще и потому, что за формулами некоторых неоконсервативных историков, призывающих западных немцев к «примирению со своей историей», просматриваются попытки вновь разжечь националистические настроения, против которых отчаянно боролась на протяжении десятилетий гуманистическая литература ФРГ. Важную роль в этой борьбе играли и играют книги Зигфрида Ленца.
Название его нового романа не только символично, оно еще и вполне конкретно: все события разыгрываются на бывшем учебном плацу и вокруг него. Здесь центр действия, здесь сталкиваются характеры и судьбы. В последние дни войны недавний офицер вермахта спасает тонущего ребенка с разбомбленного парома. Вытащив искалеченного мальчика из воды, Конрад Целлер становится его единственной опорой, защитником, наставником. Бруно испытывает к своему спасителю чувство почти рабской преданности: Целлер — единственный человек, который приходит ему на помощь в трудные моменты, а таких в романном действии немало. По существу, «шеф», как его зовет Бруно, спасает жизнь своего подопечного не только весной сорок пятого, но и позднее, многократно вырывая его из рук жестоких сограждан.
Оба они, взрослый и ребенок, родом из Восточной Пруссии, а это означает, что в результате гитлеровского завоевательного похода и тот, и другой оказываются бездомными. Этот мотив мощно прозвучал в творчестве Ленца, особенно в романе «Краеведческий музей», герои которого по вине нацизма и развязанной им войны лишаются крова, пристанища, родины.
Бывший учебный плац, затерявшийся среди неярких, суровых пейзажей Шлезвиг-Гольштейна, должен стать обитаемым для ребенка и его спасителя: земля, служившая войне, должна служить миру. Теперь, когда война позади, говорит Целлер, «мы покажем им, что можно сделать из этой земли». Мирный труд людей постепенно залечивает раны, нанесенные природе силами войны, разглаживает горькие морщины, исцеляет больную землю; она откликается на заботу, дает обильные плоды. Война отступает, вытесняемая энергичными созидательными усилиями человека. Арендованный у местной общины участок превращается в образцовое лесопарковое хозяйство, весть о котором разносится далеко. К Целлеру приезжают учиться, о нем пишут в журналах. В этой многолетней работе и борьбе за сохранение и процветание дела Бруно — лучший, надежнейший помощник. Любовь к земле, к труду еще больше сближает этих людей. Красота природы, доброта человеческих отношений — и насилие, убийство, война несовместимы; эта мысль также вплавляется в символику романа. Мирный труд людей разрушает образ милитаризма, впечатанный в настрадавшуюся землю и воплощенный в учебном плаце; природа предстает как нравственный целитель, как сила, противостоящая уничтожению жизни.
Однако антагонизм двух начал: созидательного, целебного, олицетворенного природой и преобразующей деятельностью человека, и деструктивной стихии милитаризма — не снимается; по существу, до самого конца. Попытки закрепить лесопитомник на месте стрельбища, навсегда превратить плац в цветущий уголок земли — это история непрерывных конфликтов с «инстанциями», заинтересованными в том, чтобы вернуть войне то, что герои романа пытаются у нее отнять. На месте молодого леса военные ведомства предпочли бы видеть полигоны для суперсовременного оружия. Не зеленые насаждения нужны им, а шахты для ракет. Приходится вести упорную, изматывающую борьбу, чтобы отвоевать клочок земли для мира, для леса и сада. Исход этой борьбы, как станет ясно читателю в финале, остается неопределенным.
