– «Драконий жемчуг Зет».

Я отвечаю непонимающим взглядом.

– Ты разве не слышал о таком? – не верит Тимми.

– Нет, а про что там?

– Про супервоинов, которые защищают мир от пришельцев и монстров, – с сияющим лицом рассказывает он, показывая драки руками. – Пикколо нравится мне больше всех, он умеет отращивать обратно руки и ноги, и…

Тимми останавливается и бросает взгляд мне за плечо, а по его глазам пробегает тень.

– Что такое? Ты что-то увидел? – нервно оборачиваюсь я.

– Кажется, ещё одну лягушку, – дрожа, отвечает он и смеётся, стараясь сбросить напряжение. Но его взгляд остаётся насторожённым.

Почему-то меня так и подмывает посмотреть назад ещё раз, напоследок, прежде чем идти дальше. И среди теней я замечаю два светящихся кружка, которые перемещаются с одного места на другое. Потерев глаза, я снова вглядываюсь в темноту, но там уже ничего нет.

Соберись, Ари!

– Нам сюда, – машет рукой Тимми, подзывая к извилистой, заросшей папоротником тропинке, над которой роятся мошки. Когда мы наконец выходим из леса, папиной машины всё ещё не видно. Я тороплюсь ко входной двери: хоть бы мама продолжала посапывать на диване!

– Спасибо, что помог добраться домой. Значит, ещё увидимся?

Тимми кивает.

– Завтра можем погонять в футбол или что-нибудь в этом духе, если хочешь, – быстро добавляю я.

– Завтра я не могу. Как насчёт послезавтра? – предлагает он.

– Я буду дома, можешь приходить в любое время, – отзываюсь я, стараясь не казаться чересчур воодушевлённым: слишком уж это печально. Но я ничего не могу с собой поделать, да и папа будет рад узнать, что я завёл нового друга.

– Только есть одна проблема, – говорит Тимми.

– Какая?

– Я отвратительно играю в футбол, – смущённо улыбается он.

– Тогда тебе повезло: я всего-то, типа, один из лучших. Я тебя научу.

Тимми смеётся и машет мне на прощание. Разобравшись с ключами, я медленно открываю дверь и просовываю голову внутрь. Мама по-прежнему спит, завернувшись в одеяло и высунув одну ногу за край дивана. Я собираюсь закрывать входную дверь, когда слышу топот Тимми за спиной.

– Эй, Ари, – шепчет он, подбегая ко мне.

– Да?

Его глаза начинают странно подёргиваться.

– Неважно, забудь, – качает головой он.

– Говори уже!

Тимми глубоко вздыхает.

– Ты слышал о Человеке из Веток?

– А кто нет? – смеюсь я, но друг не спешит присоединяться.

– Он проснулся, – шепчет Тимми.

– Что ты хочешь этим сказать? – Я нервно вытираю вспотевшие ладони о штаны пижамы.

– Мне пора, увидимся через пару дней, – прощается Тимми, не обращая внимания на мой вопрос. Он убегает, снова помахав на прощание, и я смотрю вслед, пока его тень не скрывается во чреве леса.

Я остаюсь стоять, запутавшись в собственных мыслях. Человек из Веток проснулся? Может, Тимми просто так глупо пошутил? Меня бы не удивило, реши кто-нибудь из школы устроить мне такой розыгрыш. Не первый раз. Правда, Тимми не ходит в нашу школу… если он, конечно, не врал.

– Ари? Это ты? – зовёт мама, и я спешу вернуться в дом.

– Да, мам, решил вот перекусить, – отвечаю я, тайком протолкнув ключи в ящик и притворяясь, будто меня очень интересует содержимое холодильника.

Мама появляется в дверном проёме, вытирая уголок глаза и широко зевая. Её густые блестящие волосы ниспадают до самой талии.

– Может, посмотрим вместе какой-нибудь фильм, что скажешь? Можешь сам выбрать.

Это лучше, чем сидеть одному в своей комнате.

– А можно «Мстителей»?

– Конечно, почему бы и нет, мы же смотрели его всего-то три раза, – улыбается мама.

Человек из Веток… он проснулся.

В последнее время я слышу это прозвище чаще, чем мне того хотелось бы. Внезапно мне в голову приходит идея.

– Слушай, мам, а мы можем навестить нэн?

Мама перестаёт возиться с пультом и смотрит на меня.

– Я ни разу не виделся с ней после той операции на бедре, – добавляю я.

– Ты прав, нам стоило бы бывать у неё почаще, – на мамином лице отражается чувство вины.

– Так можно будет сходить к ней на этой неделе?

– Да, если я не буду работать допоздна.

Я действительно соскучился по нэн, честное слово, но у меня есть и более эгоистичная причина, чтобы хотеть с ней встретиться. Если кто и знает всё о Хэнгин Хилл, так это она. Я могу спросить у нее и про Человека из Веток, и про белоглазую кошку. Может, Лана тоже говорила ей о чём-нибудь, что прояснило бы странные события, которые творятся со мной в последнее время.

– Тогда иди сюда скорее, фильм вот-вот начнётся, – зовёт мама, похлопывая по сиденью рядом с собой.

Я задумчиво киваю, размышляя о словах Тимми. Они раздаются в голове снова и снова, пока я не охаю, заметив одну деталь: я не говорил ему своего имени. Так откуда Тимми узнал, кто я?

– Сейчас каникулы, – констатирует очевидное папа на следующее утро. Такой уж он чудак. – Давай я запишу тебя в футбольный клуб в спортивном центре? Так ты сможешь завести новых друзей, а я с радостью приду за тебя поболеть.

На самом деле он имеет в виду, что будет за мной присматривать и начнёт с ума сходить от тревоги, если потеряет меня из виду даже на секунду.

– Итак… – потирает руки папа. – Чем хочешь заняться сегодня? Выбирай что угодно!

Я пытаюсь придумать что-нибудь, когда замечаю записную книжку Ланы на верхней полке с книгами. На какой-то сумасшедший момент мне кажется, будто она здесь, с нами. Она могла часами сидеть в красном кресле, записывая истории, которые сама придумывала. Как-то раз она сказала мне, будто станет второй Агатой Кристи. Я понятия не имею, кто это, но в книжном мире она, видимо, известна: Лана всегда говорила о ней с таким мечтательным взглядом. Со мной происходит то же самое, стоит кому-то упомянуть Криштиану Рональду.

Папа прибавляет громкость на своём старомодном проигрывателе. Он обожает всякое культовое старьё: в гараже хранится целая коллекция вещей, которыми только он и пользуется. На проигрывателе начинает играть песня на курдском.

– Настоящая классика, – качает головой папа.

– Звучит как старьё.

– Мой друг, упокой бог его душу, написал эту песню, ещё когда мы учились в университете.

Папа встаёт и притворяется, будто играет на гитаре.

– Ух… Никогда не делай так на людях, – морщусь я, глядя, как он скользит по комнате с печальной улыбкой на лице.

Папа такой романтик – он постоянно слушает слащавые песни на курдском и арабском. Становится ещё хуже, когда к нему присоединяется мама: они ведут себя как влюблённые подростки. Нас с Ланой аж передёргивало, когда мы их такими видели. Могу поспорить, только у нас такие родители. У других они наверняка нормальные и не поют друг другу песни о любви посреди бела дня.

Отец затягивает припев во всю мощь своего голоса, для большего эффекта схватив со стола салфетку и размахивая ею в воздухе.

– В своё время твой папа был лихим парнем! Серчопи[9] я танцевал просто невероятно! – хвастается он, перекрикивая музыку.

– Никто больше не говорит «лихой», а эти движения просто ДРЕВНИЕ!

– А как тогда говорят? Что-то вроде «клёвый», да?

– Пожалуйста, больше никогда такого не говори. Вообще, – прошу я, мечтая провалиться сквозь землю.

Папа продолжает кружить по комнате, и я не могу удержаться от смеха: очень уж забавно он выглядит.

– Присоединяйся! – кричит он громче музыки.