Его кислая мина раскалывается ободряющей улыбкой. Наклонившись и коротко меня обняв, он забирается в машину.

Я провожаю его взглядом, пока он выезжает с гравиевой дорожки и исчезает за углом. Папа работает на фабрике по производству деревянной мебели недалеко отсюда, поэтому дом на самой границе с лесом показался им с мамой отличной идеей.

Я захожу внутрь.

– Мам, хочешь сходить погулять? Лёд растаял.

– Возможно, попозже. Я очень устала, рабочая неделя была тяжёлой, – поднимает взгляд она, широко улыбнувшись. Её длинные волосы убраны под радужный атласный платок. Лана пошла в неё: у обеих румяные пухлые щёки и миндалевидный разрез глаз. Раньше мамины глаза так и блестели, когда она о чём-нибудь говорила, но после пропажи сестры они запали, а морщинок вокруг них стало больше.

– Нам необязательно заходить далеко, и я могу сделать горячего какао с собой.

Мама накручивает на палец выбившуюся из причёски прядь волос – таких же чёрных, как у Ланы.

– Ты прав, стоит подышать свежим воздухом. Только сначала сделаю пару звонков, – соглашается она, взявшись за телефон, но её пальцы в нерешительности замирают над кнопками.

Она пробегает взглядом по экрану.

– Ты не виновата, – говорю я.

Мама удивлённо вскидывает голову, словно я без предупреждения ткнул пальцем ей прямо в мозг.

– Лана ушла не из-за тебя.

Она отвечает печальной улыбкой:

– Спасибо, что стараешься подбодрить меня, но мы оба знаем: это неправда.

Я открываю рот, собираясь возразить, но мама перебивает:

– Ладно, пойду надену что-нибудь потеплее – и выходим. Не уходи без меня! – кричит она через плечо и торопится в свою комнату, пока я не успел ответить.

Снаружи небо в заплатках облаков едва проглядывает сквозь густой белый туман. Беспокойные мглистые щупальца протягиваются сверху донизу, словно ещё не решив, куда хотят направиться сегодня. Птицы тихо слетают вниз, беззвучно хлопая крыльями: ни писка, ни щебетания, которые ожидаешь услышать в это время суток. Моё дыхание пробуждает сонный лес, пока я плыву сквозь это облако, пытаясь отыскать мяч. Я готов поклясться, он был где-то здесь!

Сощурив глаза, я всё глубже ухожу в лабиринт нависающих надо мной деревьев, пока его угрюмая мрачность не поглощает меня целиком. Над головой то и дело кружат тени, но, когда я поднимаю взгляд, в небе ничего нет.

«Это всего лишь листья», – убеждаю я себя.

А потом, стоит мне привыкнуть к тишине, как в воздухе разносится громкий хруст. Я сглатываю слюну и задерживаю участившееся дыхание, стараясь сдерживать панику и не думать об историях про Человека из Веток.

«Это просто легенда», – бормочу я себе под нос. Только, видимо, сам не верю своим словам: сердце начинает так громко колотиться в груди, что отдаётся даже в ушах. Здесь есть кто-то – или что-то – кроме меня.

По моим рукам и спине пробегают мурашки.

– Кто здесь? – охрипшим, срывающимся голосом зову я.

Не знаю, как объяснить, но за мной словно наблюдают тысячи глаз. Во время обеда в школе бывает такое же неприятное ощущение: заходить в столовую с подносом и есть в одиночестве – то ещё удовольствие. Лана всегда старалась подсесть ко мне, хотя у неё куча друзей. Они всюду за ней следовали, будто она была для них магнитом, чьему притяжению было невозможно противиться.

Где-то впереди вдруг раздаётся шуршание листьев и громкий вскрик. Я осторожно подбираюсь ближе, пока сквозь пепельно-серые, будто ещё более плотные облака не доносится девичий голос. Лана? Я позволяю надежде внутри раздуться, как воздушному шарику: так и знал, что она не сбежала!

– Я же говорю, Али рассказывал Монике, что видел его здесь! – долетает до меня полный энтузиазма голос.

Не Лана. Пустота утраты, словно резкий удар, отдаётся глубоко в груди. Эта пустота живёт своей жизнью, и, если дать ей слишком много воли, она завладеет моими мыслями. Стряхнув разочарование, я выглядываю из-за дерева, за которым прячусь. Впереди проступают два силуэта, идущие бок о бок.

– Да врёт он! Али даже ни разу не был в лесу, он не осмелится после того, что было в прошлый раз, – отвечает мальчик. Я не могу разглядеть его лицо: мешает меховой капюшон его огромного пуховика.

– Это был всего лишь ураган, – закатывает глаза девочка. У неё невероятно прямые волосы, которые доходят ей до талии. Когда она наклоняет голову, они напоминают мне лучи солнца: так же освещают всё вокруг, даже окружившие нас тени. Комбинезон с узором из пчёлок явно ей великоват. Я вспоминаю, что видел её в школе, только она учится на год старше меня.

– Ну да, но ты же знаешь Али. Он и впрямь верит, будто Человек из Веток управляет в лесу всем, даже погодой, – нервно смеётся мальчик.

– Подумаешь. Ты представь, как круто было бы и правда что-нибудь найти! – Девочка даже в ладоши хлопает от восторга.

– Ты же шутишь, да?

– Мы можем доказать правдивость легенды и прославиться, – продолжает она, не слушая. – Как считаешь, куда они деваются, когда он их глотает? Если он деревянный, то живота у него быть не может.

– Может, они становятся частью его туловища, – предполагает мальчик.

– Интересно, нужны ли ему вода и солнечный свет, как обычным деревьям?

– Сомневаюсь… Он же не обычное дерево? Деревья жёсткие, и у них нет острых зубов.

– С чего ты взял про зубы? – Девочка недоверчиво складывает руки на груди, а её собеседник пожимает плечами. – Один из одноклассников моего брата пропал, когда тот учился в Хэнгин Хилл. Брат думает, его забрал Человек из Веток…

– Он разве не сто лет назад ходил в школу?

– Я о том и говорю! Люди просто растворяются в воздухе, и больше о них никто не слышит. Давай искать дальше, – убеждает она, потянув мальчика вперёд, но тот упирается.

Я сглатываю, но моё горло суше воздуха. Так всегда бывает, стоит мне услышать новые истории о Человеке из Веток.

– Нам лучше вернуться, пока тётя Хезер не заметила. И потом, мы ведь даже не знаем, что искать и существует ли он вообще, – возражает мальчик, но я слышу неуверенность в его голосе.

Девочка открывает рот и начинает напевать мелодию, которую я не слышал уже давно. С того самого времени, как мы в последний раз навещали нэн[4] вместе с Ланой. Нэн постоянно говорила о Человеке из Веток, пусть родители и злились, что она забивает нам голову «всякой чепухой».

– Заткнись! Вдруг твоя песенка призовёт его сюда, – ворчит мальчик, то и дело с тревогой поглядывая назад.

Я следую его примеру, ощущая, как по телу разливается напряжение. Стоит почесать шею сзади, как кожа краснеет от жара, несмотря на холодную погоду.

– Ага! Значит, ты всё-таки в него веришь! – самодовольно восклицает девочка.

– Слушай, а та девчонка из шестого класса разве не где-то здесь жила? Ну, которая убежала?

Лана. Я задерживаю дыхание, и шелест сухих листьев заполняет лесной воздух.

– Так вот вы где! Не отходите далеко, вы двое, иначе мы никогда не доберёмся до озера.

Пожилая женщина – видимо, тётя Хезер, – бросает на них недовольный взгляд. Дети плетутся за ней, толкаясь локтями и пихая друг друга, пока не скрываются в тумане, и я остаюсь один посреди леса.

Не знаю, сколько я так стою, но, когда наконец решаюсь пошевелиться, тело кажется мне куском льда. Я дышу на руки, пытаясь унять дрожь, и двигаю ногами туда-сюда. Вдруг щеки касается холодный ветер, заставляя меня глотнуть морозного воздуха и развернуться вслед за его свистом.

– Говорят, лес принадлежит Человеку из Веток, – говаривала нам нэн своим «серьёзным» голосом, рассказывая очередную историю. – Не стоит злоупотреблять его гостеприимством.