«Уважаемые артисты и их руководитель!

Спасибо Вам большое за спектакль. Если быть честным, я не часто хожу на театральные постановки в Москве, последние же несколько походов, что случились до пандемии отбили у меня желание это делать в принципе. Я уже писал про посещение спектакля «Шукшин: один день из сельской жизни».

Да, спектакль "Куда уходит детство?" я посмотрел исключительно из-за того, что брат меня попросил это сделать и случилось так, что оказалось немного свободного времени, которое я и потратил на просмотр. Сейчас после увиденного хотелось бы сделать на эмоциях (а, они появились и за это первая Вам и Вашему, несомненно, дружному коллективу благодарность) экспресс-комментарий.

Искренность, которую Вы смогли донести до зрителя (имею в виду себя в первую очередь, ведь я зритель!!!) передаётся и ощущается и через экран монитора. На сайте «На благо мира…» под страничкой спектакля теги: «доброта», «дружба». О да, они верны! И доброта, и дружба присутствуют в сюжете, в вашей игре. Есть огрехи, тут спорить не стоит, но наполнение, артистизм – всё это, на мой совершенно непрофессиональный взгляд, с лихвой их окупает. Вам есть куда расти. Уверен, многие из Вас, если захотят, смогут добиться определённых высот (а их по нашей жизни достичь ох как не просто). Главное, на любой ступеньке своей «лестницы-чудесницы» не забывайте, что был у Вас вот такой спектакль в колледже, и Вы его сыграли замечательно. Замечательно, в первую очередь благодаря искренности, доброте… Всем тем качествам, которые людей выделяют. А пошлость, глупость и прочее (то что сейчас слоем жирным на искусство намазано) – всё это уйдёт, пропадёт, забудется. "Что-то модно, что-то вечно" (с) и Вам предстоит решить с какой стороны Вы будете (в «модном» или в «вечном»). Сейчас, спектаклем своим, Вы смогли разбудить как минимум в одном человеке чувство благодарности за то, что, посетив, хоть и через экран монитора, Вашу постановку, он получил удовольствие от просмотра. Спасибо Вам! И удачи на театральном поприще в дальнейшем!».

А род наш тянется от того самого берестяного вятского бурака, в котором хранили молоко к примеру, или крупы разные. Хотя меня всё уговаривали, что бурак, дескать, то от буряка идёт – свеклы по-украински, то Шолохов прибавлял в «Тихом Доне» про «бураковый цвет щёк». Ну не красный я по фамилии, красный я по душе!

Самого древнего родственника, от которого наш ствол и наши ветви тянутся Зотием звали. О нём мало что известно. Лишь то, что родиться он должен был ближе к середине девятнадцатого века. Бурак же продукт вятского зодчества. «Совпадение», – протянет кто-то отмахнувшись. Видимо, детей у Зотия было много и одного из сыновей мама с папой Виссарионом нарекли. Елена, жена Виссариона, родила четырёх сыновей Виссарионовичей – Александра, Петра, Ивана и Анатолия; и дочь, как писал ранее – Тамару. Тамара собой красива, но носом вертела от женихов, в большом количестве в деревню к ней наезжавших свататься. Случилось так, что замуж Тамара так и не вышла, так и не было у неё детей. У Ивана с женой брак бесплодный был – тоже детей не появилось. А вот у жены Петра и у жены Анатолия родилось по дочурке-красавице. Александр же женился на Семёновых Анастасие Ивановне. Семёновых Иван Викторович – отец Таси (моей прабабушки) был военным врачом, участником англо-бурской войны (на стороне республики Трансвааль), участником русско-японской войны, участником двух Балканских войн в составе Войска Болгарского, участником Первой мировой войны.

Артём вновь отправляет мне сообщение «в контакт». Читаю:

«Однажды во время Первой мировой Иван Викторович Семёновых встретил своего родного брата Семёна Викторовича (прадедушку моей мамы). Иван Викторович был офицер, он ехал на коляске мимо роты солдат и смог по погонам определить как-то, что это часть, где служит его брат. Он вызвал его к себе, накормил, в бане помыл и т.д. Короче, целые сутки мой прапрадед лофу гонял в отличие от своих собратьев по строю)))».

У Александра и Анастасии пятеро детей родилось – четыре мальчика (среди них близнецы) и девочка.

Перед Великой Отечественной Войной прадед Александр заболел туберкулёзом и умер. Во время войны умерли близнецы и их сестра. Остались два брата – Валерий и Юрий Александровичи, да мама их – прабабушка Тася. Как Вы понимаете, Виссарионовичи от Валерия и Юрия дальше «ветку тянуть стали». И «жаворонок» к ним на «ветку» слетел.

Я бывал на многих сельских кладбищах.

В Мордовии в Чукалах меня поразила синева православных крестов на могилах. Кладбище стоит на горе в искусственно высаженной роще и через природную зелень пробивается не менее восхитительная искусственная синь, которая из-за её обилия глазом воспринимается, словно ещё один фон. Представляете? На кладбище все могилы выполнены в одном стиле – деревянный шестиконечный крест, покрашенный ярко синей краской.

Бывал я и на ещё одном сельском кладбище Нехорошевском, в бывшем селе, теперь урочище, Нехорошево. Там у меня прадед по материнской линии похоронен, Михаил. Здесь особенность такова, что большинство могил выполнено в железных маленьких пирамидальных обелисках, тех самых, на которых обычно красные звёзды ставят, однако на Нехорошевском кладбище часть звёзд уступила место православным крестам небольшого размера, под стать обелиску и звёздам.

В Белом колодезе Тульской области на сельском кладбище не редки тонкие каменные плиты представленные в виде квадратов, с гравировкой на них православных символов. Это надгробия девятнадцатого – начала двадцатого века. Я таких не видел больше нигде.

На городских кладбищах, к примеру, московском Николо-Архангельском, или Домодедовском кладбище городского округа, что близ аэропортовской трассы лежит (там у меня похоронена бабушка по материнской линии – бабушка Елена), современность шагает широким уверенным шагом. Могильные плиты, памятники, обелиски, ограды – всё сделано в современном грандиозно-траурном стиле.

Кирилловское кладбище же, что лежит в лесу близ западного въезда в Мантурово представлено в виде этакого сплава Нехорошевского и одного из городских кладбищ. Старые могилы сплошь в жестянках красноармейских обелисков. Их теснят современные грандиозно-траурные. Борьба современности и старого во всём.

Непосредственно напротив въезда на кладбище вездесущие дорожники ремонтируют трассу. Потоки автомобилей регулируются передвижными светофорами, что ответственные люди за собой на колёсах тянут. Перед лесом плохо выровненный земляной пятачок под опорами и токопроводами ЛЭП. Вокруг него молодые тонкие деревья нарождающегося подлеска и у края леса свежие могилы. «КАМАЗ» дорожников видимо на пятачке хотел выполнить разворот и теперь стоит по самые ступени кабины завязший в песчаник. Диво дивное. В Москве такого не увидишь, а здесь, пока мы доставали нужное из машины, подъехал экскаватор, зацепил «КАМАЗ» за борт кузова и выволок из ямы. Тащил медленно, с натугом, проявляя аккуратность, будто бы самую ценную на свете вещь.

Пока я переодевался в плотную куртку с капюшоном и джинсы, как-то от комарья надо же спасаться, в небе над ЛЭП пролетел маленький спортивный вертолёт. Как в детстве захотелось смотреть ему в след и махать рукой:

«Вертолёт, вертолёт, увези меня в полёт» – исковерканная детская песенка звучит непривычно уху, но в тему.

Наша тройка углубляется в лес, а вокруг пространство меж деревьев заполняют квадраты и прямоугольники могил. Я был здесь, правда уже давно, ещё в детстве. Ходили мы на кладбище, дедушку навестить, пешком, из Мантурово. Я помню ещё теперь, как тяжело было мне маленькому брать тогда такое расстояние. И тело ломило от усталости, и в голове она же звучала капризами. А в конце пути могильный холм, скованный панцирем обелиска с пирамидальной башней, венчанной шестиконечным крестом, фотографический овал, с которого сквозь очки на тебя смотрит серьёзный взгляд. Рядом одноногий столик с круглым щитом столешницы и всё это в контуре витой ограды.