Вместо обручального кольца у нее остается его романс, написанный на стихи А.С. Пушкина, которые он посвятил ее материи, Анне Керн – «Я помню чудное мгновенье».

Бракоразводный процесс откладывался на неопределенное время. Глинка переживал, но находил утешение в творчестве. Керн ждала. Пока однажды между ней и матерю не произошел разговор о том, что надо решать – избавляться от плода или… Глинка, загнанный в угол, уже устал бороться, дает понять, что он примет и этот удар судьбы, если это хоть немного облегчит ношу Екатерины.

Анна Керн отвезла дочь к знакомому лекарю и избавила свою дочь от этой ноши.

В 1842 году Екатерина вернулась в С-Петербург и они встречаются с Михаилом Ивановичем снова. Он по-прежнему женат, но уже сам не очень верит, что его освободят от этой «ноши».

Их любовь прожила три года. Позже Глинка написал, что встречи с Керн были, но чего не было, так это – «…прежней поэзии и прежнего увлечения».

Эпилог

Летом 1844 он простится с ней. Известие о том, что его брак расторгнут, придет в 1846 году. Но ему уже было все равно. А Керн все ждала, как верная Пенелопа.. В 1854 году здравомыслие подсказало ей, что надо жить и не тратить оставшиеся годы на несбыточное. Екатерина Ивановна выходит замуж за юриста Михаила Осиповича Шокальского. Она очень переживает, что последствия прерывания беременности скажутся и ее брак будет бесплодным. Но бог, видимо, сжалился над ней и у Катерины родился долгожданный первенец, которого она назвала Юлий.

В 1857 году она получает извести о том, что Михаил Иванович Глинка скончался. На этом история этой счастливой временами любви закончилась, подарив миру прекрасный романс.

Керн прожила долгую жизнь и ушла вслед за своими воспоминаниями в возрасте 86 лет, сохранив ясность ума и глубину чувств – она часто говорила о Михаиле Ивановиче, никогда – с обидой или упреком за то, чего она так и не получила, всегда – с нежностью и благодарностью за все, что он ей дал.

Микела́нджело Меризи да Карава́джо, несмотря на шлейф сексуальных скандалов, обвинения в убийстве и относительно молодой возраст (32), был в Италии художником номер один. Не удивительно, что картину для алтаря Архибратства папских женихов в базилике Святого Петра заказали именно ему.

Когда работа была завершена, 6 апреля 1606 года за нее заплатили и 14 апреля выставили там, где и собирались. Но в Сант-Анна-деи-Палафреньери она пробыла недолго, всего два дня. Затем картину из алтаря удалили.

Формальной причиной стало неканоническое изображение Девы Марии. Караваджо был возмущен, но в конечном итоге, какое дело – деньги он получил, значит заказчик мог делать с картиной, что сочтет нужным. Но как творца, решение его покоробило, даже оскорбило. Открыто возмущаться не стал – репутация, которую сам себе заработал, надежно затыкала ему рот. Караваджо отнесся ко всему философски – будущее рассудит, много или мало физических деталей он изобразил, насыпав изрядно соли на незаживающие раны ханжей, вообразивших себя академиками от искусства. Он, Караваджо, выше этой мышиной возни и от своего видения образов не отречется.

Как это часто бывает, скандал сделал картину популярной и к ней потянулись толпы, желающих лицезреть, правда ли у Девы Марии видна грудь больше, чем положено. И младенец Иисус, неужели он не обрезан? И где его нимб?

Но, увидев картину, которую в народе сразу прозвали «Мадонна со змеей», большинству из созерцавших не пришло в голову рассматривать то, что собирались. Картина воздействовала на них целиком. Из общей идеи не выпадал ни один фрагмент и каждая деталь была на месте.

С замиранием сердца люди восхищались чудом, которое в очередной раз явил этот непостижимый Караваджо. Эмоциональный без меры, он не признавал полутонов в отношениях с женщинами и теми, с кем неожиданным образом, а то и нарочно, их делил. Но в живописи его кисть творила чудеса.

Полутона и тени изображенные фигуры делали не просто объемными, но живыми. Караваджо был мастером приема, названного тенебризмом, когда свет и тень были главными средствами драматического освещения.

Картина разносила в пух и прах все каноны и стандарты живописи религиозной тематика, устоявшиеся на то время.

Более консервативного института, чем церковь, видимо в мире не существует. Сохранение веры превратилось в культ, который отрицал любое отступление от правил. И неважно, что картина талантливого живописца пробуждала веру в тех, в ком она уже спала или не просыпалась. Работа Караваджо нравилась всем. Но решили перестраховаться и убрали с глаз долой.

«Мадонну со змеей» приютил у себя кардинал Спиционе Боргезе и был счастлив такому неожиданному стечению обстоятельств. Теперь у него был оригинал, заказывать копию не было никакой необходимости.

Народ, который пришел в очередной раз припасть к этому источнику духовной истины, недоумевал – куда делась «Мадонна со змеей»? Неужели похитили?

Пришлось в срочном порядке изобретать вескую причину, которая бы всех устроила. И преуспели. Причин нашлось сразу несколько.

Первая, самая, самая: слишком много груди, модный корсет, откуда она выпирает.

Вторая: младенец "демонстрирует" свои гениталии, да еще не обрезан – это недопустимо.

Третья причина: моделью для Девы Марии была одна из любовниц этого распутника Караваджо, Маддалена Антониетти, так называемая Елена.

Ее репутацию Караваджо пытался защитить:

– Она только модель! И она прекрасна! Неужели я должен был вдохновляться какой-то несуразной матроной? Это же Дева Мария! Я старался подобрать лучшее, что знал на тот момент. Назовите мне другое имя, кто по-вашему мог заменить Маддалену, – требовал Караваджо.

С ним спорить не стали, но аргумент оставили.

Елена была популярна среди художников, опытная натурщица, этим ремеслом зарабатывала себе на жизнь, а вовсе не тем, что оказывала другие услуги. Вдохновлять творцов – не грех. Но что значило слово Караваджо, распутника и убийцы против мнения кардиналов? Пусть скажет спасибо, что за него заступились, но от ярлыка все равно не избавился. Тем более, что и тут история переплеталась с той самой Еленой самым тесным образом.

Ходили слухи, что Караваджо, как это часто с ним бывало, не поделил Елену с другим ее ухажером, Мариано Поскуалоне. Они встретились или нарочно их свели, в популярном питейном заведении Via Della Scrofa. Оба изрядно перебрали, началась ссора и невыдержанный Караваджо в ответ на оскорбления накинулся на соперника, ударил его ножом. И убил.

О том, что он совершил страшное, художник узнал, когда проспался, ужаснулся содеянному, но было поздно…

Нашлась и четвертая причина. Караваджо припомнили, что он и раньше непочтительно относился к образу Богоматери. На другой своей картине «Успение Богородицы» (1601-1603) в качестве модели использовал труп проститутки, который выпросил в морге.

Однако, несмотря на все эти сомнительные «подвиги» сам Караваджо был истинно верующим. Иначе не смог бы создать свои шедевры, написанные им на библейские темы.

"Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии."

Эти слова Иисуса были о нем и о тех, кого он увековечил на своих полотнах, не брезгуя их греховностью, но восхищаясь божественным светом, который видел в каждом из них.

Эпилог

Вскоре после случившегося, Караваджо попал в еще более опасную переделку, которая могла стоить ему жизни. Он все еще находился под впечатлением от провала вместо триумфа – был уверен, что «Мадонна Палафреньери» очарует экспертный кардинальский совет своей мощью и его слава взлетит на недосягаемую высоту, где ему уже не будет грозить преследование за убийство.

Но случилось то, что случилось: 29 мая 1606 он основательно проигрался. 10 эскудо – все, что оставалось у него от полученного вознаграждения и вот эти деньги сейчас у этого молодого аристократа Рануччо Томассони, который смотрит на него с издевкой!