– Не беспокойся, это мы сумеем.

Конечно, она решила, что меня тревожит «это». При других обстоятельствах для любого повелителя попытка снести магией целый утес была бы безумием – особенно для вальтайнов, чья власть над камнем невелика.

Но у меня был Решайе. И я знала, на что он способен.

Солдаты противника не сразу заметили нас. Вместе с нами, в тот же миг, появились и другие сиризены – шагали из воздуха, уже нацелив копья, и оставляли кровавые тела как жуткие гостинцы. Кругом тотчас воцарился хаос. Первого врага я убила поневоле.

Он шел на меня, подняв топор, и я ударила, не успев задуматься. Пока нашла глазами его лицо, он уже обмяк, кожаный доспех охватила гниль. Иль Сахай покрылся кровью и почерневшей плотью. Магия была у меня на кончиках пальцев, в коже, в прожилках Иль Сахая.

Я успела забыть, каково оно – это могучее опьянение, в котором купался Решайе. Он отнимал у меня власть по кусочку, пока я не перестала понимать, где заканчиваются его мысли и начинаются мои.

…Позволь, я помогу… – шептал он. – …Позволь мне это сделать…

Это прозвучало на удивление мягко; словно он милосердно предлагал мне отпущение вины. Но я держалась за власть над собой, как бы ни тянул ее на себя Решайе.

Мы с Эслин вышли на край утеса, и она, достав полученную от Зерита склянку, раздавила ее в ладони. На порезанной коже кровь смешалась с серебристой жидкостью. Она тихо ахнула, вздрогнула, словно не ждала обрушившейся силы.

Но тут же выпрямилась. Прижала ладонь к камню и кровью вывела угловатую стратаграмму.

– Помогай! – выдавила она.

Это приказ…

Я приложила ладонь к скале.

Поначалу я ничего не почувствовала. Я ведь вальтайн. Я не умею говорить с камнем, и он не желал меня слушать.

Я дала больше воли Решайе. Позволила ему пролить сквозь меня чуть больше силы.

Трещина. Этого мало. Эслин развернулась, уперлась в камень спиной, заставила себя уделить часть внимания обороне.

– Тисаана, время кончается, – процедила она, сбрасывая с копья безжизненное тело.

…Дай мне!.. – рычал Решайе.

Это приказ…

Я уступила. Чужая улыбка растянула мне губы. Сила хлынула сквозь меня легкой убийственной тенью. Черные щупальца протянулись от моей ладони и стали крошить камень.

Это приказ…

Что-то с щелчком встало на место. Что-то страшное, неподвластное мне. Мир расплылся в глазах. Горячая кровь заливала лицо. Мы с Эслин повернулись. Иль Сахай поднялся, его скользкая рукоять рвалась из ладони.

Можно было уверять себя, что это не я. Что не моя рука, а Решайе направлял смерть. Я могла позволить себе ничего не видеть за туманом: ни смерти, ни смрада, ни восторга Решайе, ни отчаяния на лицах рабов – тех, что ждали меня и чье время было на исходе.

Это приказ.

…Тут нечего стыдиться… – шепнул Решайе, когда упал еще один убитый. – …Эти люди зарубили бы тебя без колебаний. Ты не дождешься их уважения. Жизни твоего народа для них ничто. Научим их нас бояться. Пусть видят, кто мы есть…

Еще одна стратаграмма и еще две. Эслин наносила удары с убийственной точностью, мы с ней пронизывали воздух, как игла пронизывает ткань. И с каждым ударом утесы подавались.

И я отпустила себя.

На свой лад это было так легко – предоставить все Решайе. Легко сбросить с себя ответственность. Отпусти я себя еще самую малость – выскользнула бы из тела, оставив Решайе грязную работу: исполнять приказы Зерита, вести его войну, а после увести меня обратно к моим людям с добрыми вестями.

Почему бы и нет? Сопротивляться я все равно не могла. Решайе засел у меня в костях, Зерит держал за горло. Магия трепетала на кончиках пальцев – магия, умеющая только убивать. А на моих плечах лежала ответственность за жизни тысячи рабов.

Это приказ.

Пока перед глазами не мелькнуло лицо, от которого у меня захолонуло сердце.

Юноша лежал на земле между мной и моей целью. Раненый, удар подкосил ему ноги. Я не помнила, мой удар или кого-то из сиризенов. Слипшиеся от крови и грязи волосы падали ему на лоб, под которым блестели большие голубые, как вода, глаза.

Воспоминание искрой пронзило меня, выдернуло из хватки Решайе.

Он был похож на Серела. Тот был таким же в тот день, когда я увидела его впервые и вымолила у Эсмариса его жизнь.

Я застыла.

Это приказ.

…Шевелись!.. – взревел Решайе.

Заметив, что я открылась, какой-то солдат рассек мне плечо. Эслин оттолкнула меня в сторону, чтобы воткнуть в него копье, а меня оттеснила к утесам. Мы ускользнули в пустоту и возникли снова у самого гребня.

– Ты что творишь? – прошипела она. – Не отвлекайся! Еще чуть-чуть, и он свалится.

Магия Решайе пульсировала у меня в пальцах.

Это приказ.

Я закрыла глаза, припоминая каждое слово Зерита. «Тисаана, мне нужна победа. Дай мне такую победу, после которой Варнилл со всеми своими высокородными дружками будут дрожать при звуках моего имени. Научи их меня бояться. Любой ценой».

– Нет! – выдавила я.

– Нет? – повторила Эслин.

…Нет?.. – прошипел Ришае.

– Перенеси меня вперед, – сказала я Эслин. – Быстро. Вон туда, прямо за линию фортов.

Большую часть солдат на перевале мы оттянули на себя, но в проход вливались все новые и устремлялись к передовым постам на границе Корвиуса.

– Но нам приказано…

– Я исполняю приказ. Эслин, сейчас же!

После мгновенного колебания она повиновалась.

Мы приземлились у тропинки между утесами. На ней теснились солдаты, плоть и сталь извивались кровавой змеей.

Я не сомневалась, что справлюсь и без утесов. Со всеми. Такую силу дал мне Решайе.

…Они нас не одолеют… – нашептывал Решайе. – …Бей их! Покажи им, на что мы способны!..

«Нет».

Меня трясло. Власть ускользала.

…Почему? Что за слабость при твоем могуществе? Что за мелочность при твоем опыте? Я дарю тебе самое для тебя желанное!..

Солдаты нас не замечали. Они приближались.

– Тисаана! – встревоженно позвала Эслин.

Я подняла руки. Выпустила поток магии и наращивала, наращивала – обуздывая ярость Решайе.

«Если хочешь, чтобы тебя запомнили, – шептала я, – зачем губить зрителей? Ты хотел быть сильным? Я тоже хочу. Как получить силу?»

…Применяя ее…

Магия полыхнула одновременно с натиском Решайе. Я чуть не уступила, но удержалась.

– Становясь богом, – бормотала я, – и оставляя им жизнь, чтобы уверовали.

Голос Эсмариса струйкой дыма развернулся в памяти. «Мертвые не вспомнят твоего имени».

Солдаты наступали на нас.

«Решайе, покажем все, на что способны. Напишем свою историю».

И я ударила всем, что имела, выплеснув магию до крошки, силу до капли. Я выплескивала все в землю, в камень, в воздух. Меня окутало облако алых бабочек.

Сперва я решила, что этого мало. Мне нужен был Решайе. Он медлил, озлобленный моим сопротивлением, не понимая намерений. Но вот он увидел, как столбенеют солдаты.

«Видишь? – зашептала я. – Видишь, как они на нас смотрят?»

Так смотрят не на чудовищ. На богов.

И этого оказалось достаточно. Решайе завладел мной, вливая свою магию в мою с такой силой, что у меня все сжалось внутри. Я не могла ни дышать, ни говорить. Я почти ослепла от окружившего меня сияния.

Могучим порывом ветра я оттеснила солдат назад – назад по расщелине.

А потом я прижала ладони к земле и впервые в жизни ощутила, что она говорит со мной, – ощутила, как вливается в нее моя магия.

Магия вставала волной. Камень шел трещинами.

Кровавые бабочки затмили солнце, окрасили его багровым.

– Давай, Решайе, – велела я.

И Решайе повиновался.

Я исполнила приказ Зерита, обрушила утесы.

Когда рассеялась пыль, солдаты увидели щебень и обломки, завалившие им дорогу.

И меня – с воздетым клинком Иль Сахая и с развернувшимися за спиной кроваво-черными крыльями, заступающую им путь к городу.

Больше пятисот лет прошло с тех пор, когда, задолго до моего рождения, сидни дружески встречались с вишраи. И еще больший срок мы не открывали свои двери, чтобы впустить в Удел хотя бы одинокого их посланца.