На Эсмариса Микова больше не нападали.
– Тисаана!
Я разом открыла глаза. И сразу поняла – что-то случилось. Пока расступалась темнота, рука одолела полпути до рукояти Иль Сахая.
Глаза уже выделили из темноты человеческий силуэт. Белая кожа, белые волосы, белые глаза, белые одежды.
– Вставай, – сказала Нура.
Я уже вставала.
– Что случилось?
Мне не требовалось ответа. Воздух звенел, как бывает перед ударом молнии – из тех ударов, что возбуждали голод Решайе.
– Казарцы ударили первыми. Они у порога. Надо отогнать.
Она говорила об этом как о скучной обязанности – так говорят о пробравшихся в амбар крысах или о давно не чиненной изгороди. Встав, я взяла из ее рук военный мундир, сунула ноги в сапоги и быстро, не зажигая огня, оделась.
Когда я шагнула к Нуре, она бросила на меня быстрый взгляд с легчайшим намеком на колебание. Не было времени его осмыслить – она уже применила стратаграмму, и мне ударил в лицо вал холодного воздуха.
Темнота спальни сменилась серебристой тенью ночных гор, лунный свет перетекал через вершины пролитым нектаром. Мы стояли на одном из пограничных постов, в обе стороны протянулась стена. Кругом, обратив лицо к горизонту, стояли сиризены.
Я не сразу разобрала среди деталей ландшафта, что мы видим.
А потом изображение разом проявилось. Я сдержала ругательство.
Сколько их было? Тысяча? Две? Они вливались в ложбину хребта – пешие и конные, с разметившими ряды кровавыми огоньками факелов.
– Как они успели, гады? – резко спросила Нура.
– Стратаграммами. Из укрытий в горах. – Ансерра смерила меня взглядом. – Хорошо хоть с нами великая спасительница.
– И впрямь спасительница, – промурлыкал знакомый голос.
Я обернулась к подошедшему Зериту – руки в карманах длинного белого плаща, губы кривятся в улыбке. Но когда он шагнул ближе, я разглядела кое-что под невозмутимой гладью его лица, под этой усмешкой, и знакомая мина превратилась в нераскрашенную маску.
– Тебе известно, что я положил к ногам Эсми Варнилл в обмен на союзничество Казары. И вот чем она платит за мою щедрость.
– Вести расходятся быстро, – сказала Ансерра. – Проведали, что вчера ты отослал войска.
– И вообразили, будто я так глуп, чтобы подставить им глотку, как жертвенный агнец? Они еще узнают, кто из нас растянут на мясницкой колоде.
Когда он вновь обернулся ко мне, маска сползла с его лица, открыв зазубренную сталь. Что-то в нем переменилось, стало грубей, острей, не так туго зажато в кулак. Он подступил вплотную, и я увидела, что в глазах у него одна только ненависть, а вокруг глаз тени, каких раньше не бывало.
– Я видел, что ты сотворила с теми рабовладельцами! – прорычал он. – И требую, чтобы этим пришлось хуже.
Решайе напрягся; мой страх, или близкая кровь, или то и другое вместе пробудили в нем голод.
Я смотрела на наступающих. Тысячи людей. Тысячи жизней.
– Рабовладельцев было полсотни, – сказала я. – Здесь тысячи.
…Перед нашими силами это ничто… – прошипел Решайе, будто оскорбленный моей нерешительностью.
Зерит мерзко хихикнул. Взял меня пальцами за подбородок, повернул к себе и склонился, будто для поцелуя:
– Как будто я не знаю, на что ты способна!
Сейчас, в упор, я видела паутину темных сосудиков под бледной кожей век.
Он выпустил меня и обратился к остальным:
– Они подходят через перевал Эрваи. Если обрушите там скалы, они будут раздавлены.
Раздавлены… Буквально. К горлу подступила желчь. Ноздри вдруг наполнились запахом дыма.
– Это неразумно, – сказала я. – Если Эсми Варнилл сложит оружие, ты получишь Казару со всеми войсками. Зачем уничтожать то, что можно присвоить?
– Эсми Варнилл и жители ее города очень ясно дали понять, что не хотят быть мне полезными.
– Ты позволил злобе затуманить рассудок, – вмешалась Нура. – Тисаана права: ты разбрасываешься ценным достоянием.
– Ой, Нура. – Зерит тихо усмехнулся. – Подумать только, неужто в твоей холодной и плоской груди бьется такое нежное сердце?
– Зерит, они же аранцы, – прошипела она. – Тот самый народ, которым ты хочешь править. Подумай об этом.
«Они же люди». Воспоминание мелькнуло и пропало. Это сказал Макс в Сарлазае перед тем, как Нура вынудила его казнить горожан.
…И они никогда его не забудут… – шептал Решайе. – …Он им показал, на что мы способны. Он останется в памяти. Те смерти – цена победы…
– Ты оспариваешь мое решение, Вторая? – оскалился Зерит. – Я это обдумал. Я обдумал, сколько раз Варнилл швыряла мне в лицо предложение переговоров. Я обдумал, сколько раз она называла меня отребьем с грязной кровью. Обрушьте скалы! Мне нужна победа, которая потрясет мир.
Он вытащил из кармана и сунул в руку Эслин склянку.
– Пойдешь с ней, – велел он. – Это вам поможет.
Эслин непонимающе уставилась себе на ладонь:
– Это?..
– Сама знаешь, – ответил Зерит, но я почти не слышала его слов за гулом крови в ушах.
– Зерит, это ошибка.
Он обрушился на меня, гнев прорвался наружу искрами.
– Не спорь со мной! Ты получила приказ. Властью договора, Тисаана.
Воздух рвал мне горло. Прозвучавшие слова душили, как затянутая удавка. Ощутила я и протянувшуюся ко мне магию Зерита – она коснулась мыслей и теснила, теснила…
– Тисаана, мне нужна победа. Дай мне такую победу, после которой Варнилл со всеми своими высокородными дружками будут дрожать при звуках моего имени. Научи их меня бояться. Любой ценой. Это приказ.
Это приказ.
Это приказ.
Каждое слово – как звено цепи, врезавшейся в кожу, подкосившей рассудок. Все вдруг затянуло туманом.
Зерит поспешно отошел, оставив меня стоять на подгибающихся ногах. Так же поспешно рядом оказалась Эслин.
– Похоже, мы получили приказ, – пробормотала она.
– Постой, – попросила я. В голове колотил молот. – Постой, я…
«Я не могу этого сделать».
Вслух я этого выговорить не могла, слова барахтались где-то между мыслью и губами, как мухи в меду.
…Можешь! Мы можем сделать все, чего он просит, и больше того…
Этого я и боялась.
…Люди! Вы вечно боитесь сами себя!..
Солдаты вливались на перевал все быстрей и быстрей.
Во взгляде Эслин было что-то похожее на жалость.
– О чем ты думала, когда подписывала?
Нура дернула меня в сторону, прижала к себе.
– Знаю, как это тяжело, – сказала она. – Поверь, я-то знаю. Но то, чего он просит, даст решительную победу. Чем больше силы мы проявим сейчас, тем скорее закончится война. И тем скорее ты сможешь начать свою войну с Треллом. Подумай об этом.
Боги, она подсовывала мне оправдание. Как будто это простой расчет, склонение весов, игра с числами.
И все же…
Я подумала о тех, кто меня ждет, о данных мной обещаниях. Вот, значит, как? Чтобы расчистить дорогу им, эту мне придется завалить кровавым мясом?
…Ты думаешь, кто-то из тех людей позаботился бы о тебе или твоем народе?..
Я не успела обдумать ответ.
Эслин обхватила меня, и обе мы растворились в воздухе.
Это приказ…
Слова – ошейник, биение сердца, обещание и проклятие.
Я не раздумывала. Иль Сахай в руках, мускулы повиновались не мне.
Насилие опьянило Решайе, его пропитанное гневом довольство захлестнуло меня.
Это приказ…
Мы с Эслин очутились в средоточии боя.
Зерит уже двинул свои силы из-за фортов. До ухода Макса мы во много раз превосходили противника в числе. Теперь же наша оборона заметно ослабела. Я даже сквозь туманивший голову приказ сознавала, что в этом Зерит прав: между победой и поражением стояла я.
Это приказ…
– Надо пробиться наверх! – Голос Эслин почти затерялся в грохоте битвы. – Пройдем вдоль хребта. Я умею определять стратаграммы. С твоей помощью ослабим их и пробьемся.
Должно быть, она что-то увидела в моем лице, потому что добавила:
