Я остановился на полуслове, думая, что, собственно, и я не представляю до конца, чем кончится война с участием или без участия Ордена, и продолжил:
– Если мы начнем кампанию, то есть огромный шанс, что объединим дикарей перед общим врагом, то есть перед нами. И вот тогда общими усилиями они, боюсь, лихо нас опрокинут. Не забывай, Игорь, что это не те дикари, которых мы помним по прилету сюда. У этих, кроме луков, и пара пушек найдется. И думаю, основы засадной тактики они знают не хуже нас. А это глобальная партизанская война на всем западном побережье. Да и не уверен я, что мы дойдем до берега. Нас еще вот до этого хребта положат и отрежут пути снабжения армии. Как ты себе представляешь – на таком удалении от коммуникаций армию поддерживать? Охотой? Рыболовством? Вы, по-моему, с женой рехнулись тут от скуки. Мы не сможем победить, – решительно закончил я.
Виктор вдруг усмехнулся:
– В принципе, я знал, что ты будешь против.
– Ну, так зачем меня заводить было? И моим помощникам мозги пачкать? – возмутился я, наливая себе в стакан вина.
– Есть второй план.
– Такой же бредовый? – спросил я.
– Нет, он был опробован и на Земле, и на Ивери, – с усмешкой сказал Боевой Зверь.
– Поподробнее… – сказал я требовательно и отпил из бокала.
– Понадобится твое решение и приказ монетному двору печатать деньги.
Я, распробовав вино, проглотил и сказал:
– Игорь… ты слишком многому у своей жены научился. Только вот загадочность ей идет, а тебе нет. Давай говори, не тяни.
– Давай выкупать у дикарей детей до семи-восьми лет. Платить золотом и облигациями.
– Ну и на хрена тебе столько детей? Ты на старости педофилом стал? Думаю, даже ты столько не осилишь, – сказал я раздраженно.
– Давай считать, – попытался успокоить меня Игорь. – Первое. Своих продавать не захотят – это факт, а чужих – на здоровье. Начнутся элементарные войны с целью захвата нужного для продажи товара. Второе: вторжение нашей валюты к ним позволит протянуть влияние до самого берега. Там и так имеет хождение наша монета, но тут будет просто золотой дождь. Третье: мы автоматически убираем их смену. Эти дети уже никогда не узнают заветов отцов и, будучи вырванными из среды, не смогут продолжить род своих племен.
– Ты их что?.. Собираешься выкупать, чтобы потом цинично умертвить? – перебил я его, в удивлении морща лоб.
– Да ты чего… Ролли меня потом, да и тебя… сама умертвит.
– Ну, а что ты собрался делать? – Я в уме прикинул население запада, поделил его на группы, отнял лишних и сказал: – Куда ты собрался девать тысяч двести детей?
– Учить. Учить в наших городах и спецшколах…
– Училка сломается, – сказал я, фыркая. – Ты прикинь, что их надо даже не просто кормить. Их надо одевать. О них надо заботиться. Да банально – сколько это учителей нужно, чтобы такую толпу учить!
– Ну, давай опять считать, – сказал Игорь. – Пятьдесят тысяч у нас с руками и ногами сами орденцы заберут. Заберут, заберут… не сомневайся… Еще пятьдесят тысяч распределим в Наёме. Еще столько же в тисских землях. Здесь и у лагги. Ну и столько же в пасские области. Вот и все твои двести тысяч.
– А обучение?
– Орден своих сам обучит. В остальных землях поселять детей в семьи служащих государства и обязать их воспитывать, с тем чтобы, когда дети выросли и стали служить нам, часть их заработка отчислялась их приемным родителям. Кого не сможем разместить – автоматически причислим к воинским соединениям. К гарнизонам и лагерям.
– И что там будут делать семи-восьмилетние шакалята, которые даже себя людьми не считают? – поинтересовался я.
– Учиться с детства только одной науке. Служить и воевать, – сказал Игорь. – На Земле то же самое практикуется вовсю. Военные школы, интернаты и просто классы при воинских частях.
– Ну и на хрена тебе столько людей в будущем, которые ничего, кроме как воевать, не умеют? – Я был готов биться головой об стену.
– Нет, они будут уметь многое. От учителей я не отказываюсь. Через три месяца, кстати, у нас созреет очередная партия выпускников школ. Почему лучших не отправить к Ксенологу на острова, и пусть из них новых педагогов штампует? Через год у нас будет персонал для решения задачи.
– Да при чем тут через три месяца? При чем тут через год? Я спрашиваю: этих-то кто будет учить, которых вы буквально чуть ли не завтра хотите покупать? Это не рабы, которых кинул на работы и только снабжай их, дабы с голоду не сдохли, и охраняй, чтобы не сбежали.
– Ну, если мы даже немедленно начнем наши действия, то первую партию детей с запада доставят сюда не ранее чем через полгода.
Я поднял руку, прекращая его разглагольствования. Задумался на минуту. А потом спросил:
– Игорь… Только честно. Что из этого всего твои идеи и мысли, а что тебе Ролли насоветовала?
Надо отдать честь моему другу. Моему верному товарищу. Он сказал правду:
– Ролл, когда вернулась, долго со мной говорила о проблеме Запада. Разные варианты рассказывала. И сказала о том, что Орден в своем благородстве с удовольствием взялся бы обучать тысяч пятьдесят детей варваров. Они обещали прививать им наши ценности и знания. И сделать достойными людьми цивилизованного мира. Про войну с западом мы даже серьезно не говорили, и так понятно, что ты не решишься на войну. Ты слишком хорошо попал тогда с Вождем, чтобы еще раз вести войска в леса.
Я задумался и сказал:
– Ты понимаешь, что все это называется политическим заговором с целью помочь Ордену решить его стратегические задачи? Вы собираетесь увеличить Орден на пятьдесят тысяч бойцов в будущем. Причем… – Тут я повысил голос: – Причем бойцов, ненавидящих нас, как поработителей и работорговцев. Не каких-то абстрактных дикарей запада, что убили их семьи и продали их нам. А именно нас! Вот что хочет сделать на самом деле Орден. Они подошли к своему порогу. К ним почти иссяк ручеек пополнения, и они решили нашими руками заполучить свежую кровь, которую они вырастят так, как хочется им.
Игорь согласно кивнул, нисколько не удрученный моим откровением.
– Ты соображаешь, что я сейчас должен арестовать твою жену за попытку втянуть нас в кровопролитную войну черт знает где и ослабить наши гарнизоны в самой империи? А заодно за политический саботаж моих отношений с Орденом. – Я сел на диван и добавил тихо: – Вы меня в гроб загоните.
– Но если проблема Запада останется нерешенной сейчас, то через пару десятков лет дикари примутся решать проблему с Востоком, – сказал Игорь, наливая себе вина и беря бокал единственной рукой.
– Но это не значит, что надо вырыть себе могилу, напав на запад, или позволить Ордену манипулировать твоей женой, – сказал я, думая: то ли я, идиот, их не понимаю, то ли они чем-то одурманены.
– Да успокойся ты, – отмахнулся протезом Игорь. – Никто ею не манипулирует. Она разумная женщина и преследует чисто свои интересы. Ей нужен ее Апрат в незыблемом величии и безопасности. Мы с ней как-то говорили на эту тему. Она бесится, что на ее территории все почитают Вождя, а не ее. Точнее, ее тоже чтят, но как богиню, что изредка наездами бывает. Так что просто у нее идефикс с этим Апратом. И понять ее можно. Это государство основали ее предки, и она не хочет, чтобы оно пало. Ни завтра, ни через десять или двадцать лет. А Орден, если подумать, подсказал ей путь решения.
– Я хочу говорить с ней, – сказал я, отпивая.
– Ну, не сегодня же. Поздно уже, – заметил Игорь.
– Завтра в зале совета. Я поговорю с ней один. Ты не лезь, а лучше вообще уезжай куда-нибудь с инспекцией. А то побежит у тебя заступничества просить. А мне надо понять, что происходит.
– Не обижай ее только, – попросил Игорь. – Нам вместе еще долго Иверь тянуть. А что бы ни говорила или делала Ролли, она делает это не только ради Апрата. Она тоже желает развития этого мира.
– Я понял, – сказал я, в душе злясь на патовую ситуацию. Нужно было вытянуть из Ролл сведения и нельзя было обидеть. А если она сделает невинные глаза завтра и скажет, что не понимает, о чем речь? Я поставил пустой бокал на столик со своими книгами по геологии и заявил: – Тогда ты идешь сейчас к ней и говоришь, чтобы завтра не юлила, а была честна. Ужас! Вот ведь дожили. Заговоры под носом плетут. В команде из трех человек уже есть заговорщик. Интересно, если даже твоя жена толкает свою политику, что наш Инта вытворять будет?
