Королева по-советски
С неделю назад в американской прессе появилось такое сообщение:
В городе Конкорд, штат Северная Каролина, прихожанами Епископальной церкви избран новым епископом открытый гомосексуалист достопочтенный Кэнон Джин Робинсон. На церемонии присутствовали две его дочери, зять и нынешний партнер Марк Эндрью.
Епископальная церковь - отделение Англиканской церкви, насчитывающей во всем мире 79 миллионов последователей, в том числе 2 миллиона 300 тысяч в США.
Выборы производились коллегией из священников и мирян: за Робинсона голосовали 58 из 77 священников и 96 из 165 мирян.
Выборы должны быть утверждены советом епископов и представителей приходов на Генеральном Собрании, которое состоится 28 июля.
Новому епископу 56 лет. Раньше он служил в Риджвуде, штат Нью Джерси, специализируясь на духовном окормлении подростков и больных спидом. Свою новую сексуальную ориентацию он осознал и объявил в 1986 году и тогда же развелся с женой.
Епископальная церковь в Соединенных Штатах не впервые демонстрирует либерализм и склонность к новациям. Так, в 1988 году англиканским епископом в штате Массачусетс была выбрана женщина - Барбара Харрис.
Англиканская церковь, сохранившая многие установления католицизма, например монашество, тем не менее, не требует целибата, то есть безбрачия священников. Поэтому неудивительно, что у достопочтенного Робертсона две дочери. Тот факт, что у него появился однополый партнер, предстоит еще канонически осознать. Но в принципе разрешив священникам сексуальную жизнь, епископалы-англикане имплицитно допустили возможность ситуаций, подобных той, что создалась в Северной Каролине, - ибо сексуальность, как выяснилось в наше время, не имеет однозначной гендерной детерминации. Двуполые, гетеросексуальные отношения, как показал Зигмунд Фрейд, - это продукт культуры, но не природы. Но и в природе существует факт гомосексуализма среди животных. В свое время незабываемое впечатление на меня произвела одна страница журнала "Тайм", несколько колонок которой занимала статья Солженицына о непонимании коммунизма в Америке, а последнюю колонку - заметка о ящерицах-лесбиянках.
Нас, однако, интересуют не животные, а люди. Психоанализ выяснил существование у человека негенитальной сексуальности. Ребенок проходит несколько стадий сексуального развития, первая из них - оральная, генетически связанная с сосанием материнской груди. Затем наступает стадия анальной сексуальности и лишь в последнюю очередь - генитальной. Но таковая может и не наступить: сексуальность задерживается на одной из предыдущих стадий. Фрейд называл это задержкой в сексуальном развитии, но само слово "задержка" не совсем адекватно, ибо человек, не ставший гетеросексуальным, отнюдь не является отсталым, дефектным в умственном отношении. Это, между прочим, свидетельство духовности секса или, как говорил древнегреческий философ Платон, эроса. Среди гомосексуалистов мы насчитываем множество гениев, например Микельанджело. (Не хочу называть Чайковского, он, говорят, не гений.) Следы подавленного, репрессированного гомосексуализма обнаруживаются вообще у массы людей, среди общеизвестных - у Блока и Достоевского. С этим же связан факт бисексуальности - возможности обеих половых ориентаций, - тот факт, который продемонстрировал вышеуказанный епископальный священник. Многие гомосексуалисты вообще способны к половому общению с лицами противоположного пола. В связи с этим кажется уместным привести свидетельство русского писателя-эмигранта Василия Яновского, который, будучи врачом, считал себя вправе задавать соответствующие вопросы своим знакомым-гомосексуалистам. Один из них, выдающийся английский поэт Оден сказал, что он имел сношения с женщинами, но каждый раз ему при этом казалось, что он валяет дурака. Наоборот, эмигрантский поэт Георгий Адамович вспоминал о случае общения с женщиной как о кошмаре, страшнейшем, чем Ленин и Гитлер вместе взятые. Тут уж заодно сообщим о самом поразительном факте: к сношению с женщинами технически способны кастраты, только они не испытывают эротического влечения как такового. Известно, что в древнем Риме развратные матроны заводили любовников-кастратов: это было удобно, так как исключало возможность внебрачной беременности. Я узнал об этом из книги современного американского автора Дэвида Фридмана "Культурная история пениса".
Вот давайте и мы займемся культурной историей сексуальности - не в общем теоретическом развороте, конечно, а на сравнительно локализованном пространстве: в России. "Историю сексуальности" написал Мишель Фуко: книга скучнейшая и малопонятная. Камилла Палья, не любящая Фуко и вообще современных модных французов, сказала, что скучно написать о сексе мог только человек или бездарный, или ничего в нем не понимающий. Тут скорее второй случай. Кстати, Фуко был гомосексуалистом и умер от СПИДа (ходили слухи, что он им специально заразился). Историю сексуальности в России пишут в основном американцы, самый известный среди них Эрик Найман. Но ни у кого я не встречал мысли, на которую набрел сам: о социализме и коммунизме как своеобразном сексуальном феномене. Кое-какие мысли - причем первейшего значения - высказывали в России до революции, в символистских кругах, но очень завуалированно и не в связи с социализмом, а в плане обсуждения так называемой соборности. Ясное осознание сексуальных импликаций социализма было у молодого Герцена, но эта мысль у него осталась теоретически не развитой. Впрочем, об этом потом. Сейчас же я хочу вспомнить одну очень знаменитую в свое время женщину, которая и прославилась тем, что в связи с социализмом остро ставила половой вопрос. Эта женщина, само собой разумеется, - Александра Михайловна Коллонтай, видная, еще дореволюционная большевичка, впоследствии посол СССР в Мексике, Норвегии и Швеции.
Я помню, как впервые встретился, так сказать, с живой Коллонтай. Разумеется, я знал это имя, да всякий советский школьник в принципе должен был знать: она упоминалась в известных, в школьные программы включенных воспоминаниях Горького о Ленине. Там приводились запомнившиеся слова меньшевика Мартова: в России только два настоящих революционера - Ленин и Коллонтай. Но имя это казалось принадлежащим к давнему и забытому прошлому. Оказалось - не совсем и не везде забытому. В Риме в 1977 году я забрел в маленький окраинный кинотеатр, в котором шел интересовавший меня фильм Аллена Рене "В прошлом году в Мариенбаде". Эта киношка оказалась принадлежащей клубу анархистов, развернувшим в фойе некую экспозицию, и вот там я увидел переведенные на итальянский книги Александры Коллонтай. Русское прошлое оказалось элементом западного настоящего. Но экспозиция, помнится, была посвящена феминизму, и Коллонтай бралась в этом аспекте. Прославилась она, однако, другим: попыткой радикального пересмотра половой практики в стране победившего социализма. Это она разработала первое советское законодательство о браке, ставшее мировой сенсацией; тогда и стали на Западе переводить сочинения Коллонтай. Это то самое законодательство, по которому можно было развестись без уведомления супруга, заплатив трешницу в загсе. Эта практика стала причиной массы трагикомических ситуаций, описанных в частности во многих рассказах Зощенко. Как видим, ассоциации Коллонтай вызывала не совсем серьезные, что видно уже в словах Мартова. А недавно мне попались воспоминания художника-карикатуриста Бориса Ефимова; говоря о сатирических журналах начала 20-х годов, он вспоминает одну карикатуру, имевшую касательство к Коллонтай. Она была в то время женой Петра Дыбенко, революционного матроса, ставшего заместителем наркомвоена по морским делам. (Кстати, уже из другого источника: была шуточка - "замком по морде", что означало как раз "заместитель наркома по морским делам"). А сама Коллонтай была одно время наркомом социального обеспечения. У ее наркомата (по-нынешнему - министерства) произошел какой-то конфликт с военным ведомством, и появилась карикатура: супружеская кровать, у которой валяются две пары обуви: изящные женские туфельки и грубые матросские сапоги; подпись: "Семейные трения". Тот же Борис Ефимов приводит тогдашний анекдот: Коллонтай знакомят с неким мужчиной, и она, протягивая руку, представляется: Коллонтай. "Как это?" - спрашивает растерявшийся мужчина. - "Вы что, маленький? Вам объяснять надо?" - отвечает Коллонтай. Как видим, Александра Михайловна Коллонтай ощущалась анекдотическим персонажем, вроде тещи, только, так сказать, с противоположным знаком.
