И отсюда следуют достаточно важные выводы, которые вчера еще могли бы показаться политически некорректными. Америке придется на какое-то - похоже, что и длительное - время расстаться с двумя любимыми игрушками: идеей мультикультурализма и пресловутым глобализмом. Кстати сказать, одна другую имманентно опровергали, но как-то старались этого не замечать. Известный сейчас колумнист Томас Фридман целую книгу написал, под названием "Лексус и пальмовая ветвь". Идея в том, что автомобиль марки Лексус принесет на землю мир и в человецех благоволение. Это и есть глобализм со всеобщей занятостью осчастливленного человечества. Правда, Фридман, не будучи таким уж простаком, добавлял, что в параллель невидимой руке, управляющей рынком, новый экономический порядок - этот самый глобализм - требует невидимого кулака, то есть унифицированной и достаточно активно поддерживаемой политической системы. Предпосылкой же такой возможности выступал как раз мультикультурализм: уживаются же, мол, люди премногих стран и вер в Соединенных Штатах Америки! Значит, и во всем мире это возможно. Это напоминало одно чисто американское высказывание знаменитого Тэда Тернера, говорившего о неограниченных возможностях американцев в смысле всяческого миллиардерства: "Сумел же Билл Гэйтс! Сумел же я! Ну и вы сумеете!" Но как не все американцы могут организовать Си-Эн-Эн или Микрософт, так и далеко не все человечество готово или способно ступить на путь поклонения автомобилю Лексус.
Глобализм вместе с мультикультурализмом был очередной гигантской утопией новейшего человечества - о возможности создания рационального порядка, примиряющего богатство и свободу, процветание и безопасность - то, что называется American Dream. Осуществление этой утопии придется отложить - по крайней мере на обозримое будущее. В повестку дня стала куда более элементарная и в элементарности своей куда более насущная задача: обеспечить единство человечества на простейших началах общественного порядка - того порядка, который в 19 веке, еще до всех тоталитаризмов, назывался нейтральным термином полицейский порядок. Только нынешний полицейский, увы, не сможет обойтись каким-нибудь кольтом времен Смита-Вессона и О"Генри. Нет больше страны, по которой разъезжали его веселые бродяги, готовые при случае нарушить закон, но и представить не способные, какие правонарушения возможны в этой благословенной стране и в этом лучшем из миров - мире розового христианства и прочих политически корректных религий. Леонтьевым Америка не станет; но и Розановым перестала быть.
Музеи и окрестности
Из культурных реакций на события 11 сентября наиболее ошарашивающей, просто говоря скандальной, были слова немецкого композитора Карлхайнца Штокхаузена. Он считается одним из трех китов современного музыкального авангардизма, наряду с Пьером Булезом и Луиджи Ноно. Выступая на пресс-конференции, накануне фестиваля его музыки в Гамбурге, на вопрос о его оценке событий, Штокхаузен ответил:
Это было величайшее произведение искусства из всех возможных во Вселенной. В единовременном акте достигнуто то, о чем нельзя и мечтать в музыке. Профессионалы музыки десятилетиями работают как сумасшедшие, чтобы всего-навсего выступать на концертах, а потом, как и все, умирают. А здесь люди, сосредоточившиеся на одном-единственном исполнении, в мгновение ока унесли с собой в вечность пять тысяч человек. Я бы не мог этого сделать. По сравнению с этим мы, композиторы, просто ничтожества.
Когда до самого Штокхаузена дошел смысл сказанного, он воскликнул: "О Люцифер, куда ты меня завел!" Люцифер, то есть Сатана, - один из непременных, вместе с Евой и архангелом Михаилом, персонажей оперного цикла Штокхаузена "Свет", состоящего из семи опер. Из других упоминавшихся в связи со скандалом опусов композитора заслуживает быть упомянутым струнный квартет с четырьмя вертолетами. Писалось также, что при исполнении одной из его опер происходят квази-военные маневры, с вторжением в зал десантников-хористов, координирующих свои действия при помощи радиопередатчиков, что тоже выступает элементом музыки.
Из сказанного ясно, что в творчестве своем Штокхаузен является самым крайним авангардистом, но этим нынче никого особенно не удивишь. И вообще такие номера не так уж и новы: известно, например, что в сороковых годах Стравинский написал, а Баланчин поставил "Цирковую польку для 50 слонов и 50 красивых девушек". И дело не только в примерах авангардистской выдумки, но в самом авангардизме как типе художественного сознания. Штокхаузен произвел сенсацию, потому что он нечаянно связал этот тип сознания с кошмарным событием этих дней, но ведь авангардизм и вообще живет в сознании непрерывной катастрофы, он есть ответ искусства на катастрофичность эпохи - что прошлого, ХХ века, что, выясняется, и нынешнего. В этом смысле можно было бы сказать, что авангард просто-напросто отражает свое время, но это было бы слишком просто: искусство не есть пассивное зеркало. Пытаясь объясниться с миром, Штокхаузен на своем веб-сайте пишет о Люцифере как "космическом духе анархии", стремящемся "разрушить творение", а этот нигилистический импульс и есть "сатанинская композиция", нашедшая некое адекватное выражение в акции 11 сентября. Но у читающего эти слова возникает впечатление, что Штокхаузен формулирует принципы авангардистской эстетики как таковой. Как раз подобные слова много раз произносил Пикассо. Цветаева в эссе "Искусство при свете совести" писала, что этого света искуссства и не выдерживает, что единственный способ для искуссства быть добрым и хорошим - не быть вообще; сейчас мы бы это назвали аннигиляцией искусства и морали. Что же касается музыки, то трактовка ее как искусства демонического восходит по меньшей мере к Киркегору, и говорил он это в связи с Моцартом - ни более ни менее. А на роман Томаса Манна "Доктор Фаустус" ссылаться даже как-то и неприлично - настолько эта ссылка элементарна, настолько расхожей стала мысль, что авангардистское искусство было не отражением, но скорее моделью новейшего тоталитаризма. Тут можно вспомнить хотя бы Маяковского в его связи с большевизмом. Вот и рассуждай о том, что первично: курица или яйцо, катастрофическая история или авангардное искусство.
