Похоже, однако, что российские лидеры перестраховались. Все происходящее - или даже как раз непроисходящее - убеждает в мысли, что бояться им было нечего и сомневаться не в чем. Путин начинает свой путь к президентству при невиданно благоприятных обстоятельствах. Похоже, что против него не выступит никто. И это буквально.

В этом убеждает хотя бы номер той же Нью-Йорк Таймс от 5 января. В нем два важных материала о России: статья Бориса Немцова и Яна Бреммера в дискуссионной секции газеты и корреспонденция Майкла Вайнса из Москвы. Последняя озаглавлена: "В российском президентском соревновании не хватает соперников". Нельзя не процитировать первых абзацев статьи Вайнса:

В то время как в России начинает тщательно подготавливаться избирательная машина для вторых в стране постсоветских президентских выбров, возник пикантный вопрос: не о том, как и когда будут проводиться эти выборы, - а зачем они вообще? Менее чем за 12 недель, оставшихся до вероятнейшей даты выборов, нет еще ни одного серьезного политика, который твердо заявил бы о своей готовности принять в них участие. Комментаторы вынуждены обсуждать возможных кандидатов из числа тех, шансы которых равны не абсолютному нулю. Даже полуофициальное агентство Интерфакс говорит, что избирательная кампания грозит вылиться в зрелище, хорошо известное по советским временам: выборы без выбора.

Итак, соперников Путину по существу нет, хотя с тех пор и Явлинский, и Зюганов, и Жириновский уже заявили свои кандидатуры. В один голос пишут, что Путин скорее всего выиграет в первом раунде выборов, второго не понадобится, или, как уже было сказано, выборы вообще не нужны, они выльются в чистую формальность.

Понятно, что человек, располагающий такими шансами, вызывает повышенное внимание, вновь и вновь его к себе привлекая. Характеристику Путина дает упоминавшаяся статья Немцова и Бреммера (последний - президент организации под названием Евразийская Группа):

Многие в Соединенных Штатах выражают сомнения относительно исполняющего обязанности президента России, - говорится в статье. - Значимо прежде всего то обстоятельство, что господин Путин, бывший офицер КГБ, был фактически неизвестен до тех пор, пока Ельцин не сделал его премьер-министром в августе прошлого года, когда еще даже не существовала партия Единство, с которой он аффилиирован. Правда, однако, заключается в том, что быть неизвестным не только преимущество для нынешнего российского политика, но и прямая необходимость для него . Путин не участвовал в большой политике последних лет и, следовательно, не несет какой-либо ответственности за ее провалы.

Некоторые критики высказывают сомнения в приверженности Владимира Путина демократии, - продолжают Немцов и Бреммер. - Действительно, его нельзя назвать либеральным демократом ни в международной политике, ни во внутренних делах. Под его руководством Россия Францией не сделается. Но его правление, однако, будет отражать желание народа жить в стабильном государстве с устойчивой экономикой, покончившем с засильем криминальных олигархов. В России можно ожидать куда худшего варианта, чем лидер с непоколебимой преданностью общегосударственным интересам. И вряд ли можно ожидать лучшего.

В общем, это вполне позитивная оценка. Естественно, нужно учитывать характер авторов. И если о Яне Бреммере сказать особенно нечего (похоже, что его роль в написании статьи сводилась к помощи Немцову в английском), то Борис Немцов обладает твердой репутацией либерала-рыночника, реформатора.

Но подобные взгляды и склонности статья усваивает и Путину. Буквально об этом сказано так:

Открытая поддержка Путиным свободно-рыночной экономики усилила позиции реформаторски настроенных кандидатов на недавних парламентских выборах и обеспечила твердое основание для значимых экономических реформ уже в этом году.

Реформаторы возвращаются. Условия для реальной рыночной демократии - право на собственность в особенности - поставлены в порядок дня, что сделает предпринимательство более эффективным и, следовательно, менее связанным с олигархией, занимавшей слишком сильные позиции при Ельцине.

Звучит в высшей степени оптимистично - особенно про олигархов, которым, согласно статье, придется нелегко. Тут не лишне привести другое мнение - высказанное Бетси Мак-Кэй в Уолл-стрит Джорнэл от того же 5 января:

Еще предстоит увидеть, какую роль будет играть государство под руководством господина Путина. До сих пор он был известен только как человек, играющий мускулами в Чечне. Он будет зависеть от власти и денег немногих привилегированных фигур, которые обеспечивают победы на российских выборах.

Но вот тут как раз и хочется возразить, высказав некоторую осторожную надежду: так ли уж будет зависеть Путин от этих самых привилегированных фигур, коли создалась невиданная в России ситуация абсолютной внеконкурентности самого Путина? Или, с другой стороны, эту внеконкурентность они и организовали? Конечно, чеченская война в любом случае не способна вызвать энтузиазма, но все-таки хочется думать, что такого рода решения принимают не олигархи.

По этому поводу уже высказывались американские эксперты, и мнения их, как водится, разделились. Майкл Мак Фол из Фонда Карнеги Эндаумент говорит:

Я всегда считал, что баланс власти в России более сложен, чем привычно думается, особенно учитывая, что Путин пользуется поддержкой 75 процентов российского электората. Этот баланс, остается пока неясным.

Более сдержан Джордж Хэнди из Центра Стратегических и Международных Исследований:

Ожидаемая внушительная победа на выборах недостаточна еще для того, чтобы сделаться независимым от олигархов. Путин должен продемонстрирвоать способность к улучшению реального экономического положения в стране - и только на этой основе можно будет думать о дальнейшем.

К этому так и просится добавление: а не есть ли независимость от олигархов не следствие, а предварительное условие какого-либо экономического прогресса в стране?

То, о чем говорилось раньше, - только мнения более или менее сторонних лиц. У нас есть в руках документ, появившийся в самом конце прошедшего года, под которым стоит имя самого Владимира Путина. Он называется "Россия на пороге нового тысячелетия" и представляет собой фактически его политическую программу. Это, во всяком случае, то, что называется протокол о намерениях. Сейчас мы можем судить только о таковых.