Тоже запрягал в сани кого порезвей, ездил в тоске, без цели по заснеженным полям, слушал перестук унылых колокольцев, протяжное пение возницы?

Гадал о прошлом, страшился будущего?

Возносился выше столпа? - а пока возносился, пока мнил себя и слабым, и грозным, и жалким, и торжествующим, пока искал, чего мы все ищем, - белую птицу, главную книгу, морскую дорогу, - не заглядывал ли к жене-то твоей навозный Терентий Петрович, втируша, зубоскал, вертун полезный? Говорок его срамной, пустой по горницам не журчал ли? Не соблазнял ли интересными чудесами? "Я, Ольга Кудеяровна, одно место знаю... Подземная вода пинзин... Спичку бросить, хуяк! - и полетим... Желается?" Давай, брат, воспарим!

Ты, пушкин, скажи! Как жить? Я же тебя сам из глухой колоды выдолбил, голову склонил, руку согнул: грудь скрести, сердце слушать: что минуло? Что грядет? Был бы ты без меня безглазым обрубком, пустым бревном, безымянным деревом в лесу; шумел бы на ветру по весне, осенью желуди ронял, зимой поскрипывал: никто и не знал бы про тебя! Не будь меня - и тебя бы не было! Кто меня верховной властью из ничтожества воззвал? - Я воззвал! Я!

Это верно, кривоватый ты у меня, и затылок у тебя плоский, и с пальчиками непорядок, и ног нету,- сам вижу, столярное дело понимаю.

Но уж каков есть, терпи, дитятко,- какие мы, таков и ты, не иначе!

Ты - наше все, а мы - твое, и других нетути! Так помогай!

Трудно сказать - и невозможно, и не надо, - кто кому помогает: Пушкин Татьяне Толстой, или она - Пушкину.

Пушкин у нее получился - Аполлон чернявый, по рецепту футуристов. Сама же она - русская Венера в исполнении Кустодиева: большая баба в бане, прикрывшая срам веником.

На этом же венике она и полетит.

И внял я неба содроганье, и горний ангелов полет.

Ангелы, объяснил нам Набоков, - они большие и сильные. Способные убить крылом.

Роман Татьяны Толстой - это удар крыла.

Путин и другие

В "Нью-Йорк Таймс Мэгэзин" от 8 октября появилась статья Джона Ллойда, эффектно озаглавленная "Осень олигархов". Название статьи ассоциируется с романом Габриэля Гарсии Маркеса "Осень патриарха" - потрясающей сюрреалистической картиной гниения и разложения некоей воображаемой диктатуры и самого диктатора. Но в статье Джона Ллойда речь идет не о патриархе, а об олигархах. Кто это такие, российскому слушателю объяснять не надо. Вопрос, однако, остается: в самом ли деле наступила для них осень? Действительно ли Путин хочет или способен взять их в шоры? И к чему это может привести? На эти вопросы пытается ответить Джон Ллойд. Начинает он так:

Владимир Путин обвел взглядом блистающий кремлевский зал, в котором перед ним сидели более 30 человек, представляющих сливки российского капитализма - люди, известные под именем олигархов. В 90-е годы - эпоху Ельцина - они жили с властью душа в душу. Сейчас Путин - человек, бывший недавно всего лишь подполковником КГБ, - созвал их сюда, чтобы объявить, что их время кончилось.

"Вы сами, - начал он, - создали это государство и поставили его под ваш контроль при помощи разного рода политических или полуполитических структур. Это ваше создание. Так что теперь нечего пенять на зеркало". Это начало было как один из приемов дзюдо - мгновенное опрокидывание противника на пол - и напомнило о том, что Путин - мастер этого спорта. Несомненно, собравшиеся потеряли равновесие. Прежние времена сделали их чрезвычайно богатыми, но у большинства из них эти богатства были приобретены путями неправедными, и они ясно понимают, что в любое время могут лишиться своих достатков. Они знают, что не в очень большой отдаленности от этого позолоченного зала содержатся горы компромата на них. И Путин не преминул напомнить об этом, сказав, что соответствующее досье на каждого достигает многометровой высоты.

Но если в распоряжении Путина имеется информация и секретная служба, то у них есть деньги. Русский капитализм, какой он ни на есть, как бы уродлив он ни был, - это их создание. За несколько дней до встречи с Путиным один из этих олигархов, Михаил Фридман, сказал: "Я думаю, Путин понимает, что он не может объявить войну бизнесу. Нынешний бизнес - это слишком серьезно".

Разговор в кремлевском зале не был особенно острым. Ничего неожиданного не случилось. Это было одно из тех хорошо оркестрованных зрелищ, на которые русские такие мастера. Последствия встречи, однако, будут наиболее важным из всего, что произошло до сих пор за время короткого еще путинского президентства. Две темы стали на повестку дня. Первая: прекратится ли практика российского бизнеса, с ее коррупцией, силовой тактикой, пресловутыми "разборками" и обманом иностранных кредиторов, станут ли российские капиталисты действительно заслуживающими доверия солидными дельцами. И вторая тема - о потенциальной угрозе, нависшей над нынешней российской независимой прессой.

Мы не будем касаться этой второй темы: здесь автор не говорит ничего, что не было бы известно в России. Эта тема слишком на виду и на слуху, российская медиа сама не дает ей заглохнуть. В статье Джона Ллойда несомненный интерес представляют записанные им разговоры с этими самыми олигархами. Начинает он, что называется, ab ovo:

Путин пришел к власти при помощи Ельцина и так называемой "семьи", включающей не только родственников и ближайшее окружение Ельцина, но и тех олигархов, которых можно считать членами упомянутой семьи. Но хотя он вырос в этой системе, он все в возрастающей степени бросает ей вызов. Вместо нее он построил в Кремле властную структуру, базированную на Национальном Комитете Безопасности. Главой Комитета сделан старый его сподвижник по КГБ Сергей Иванов, и ни одно серьезное решение не принимается Путиным без консультации с ним. Из трех ближайших помощников Путина важнейшим является Олег Чернов, человек, редко являющийся на публике, но пользующийся репутацией выдающегося ума. Это именно Чернов выступает в роли Немезиды олигархов. Другая деликатная работа, ему порученная,- убедить лидеров американского бизнеса вернуться в Россию, доверие к которой они потеряли после августа 98 года. Встреча Путина с самыми избранными из этих лидеров назначена на следующий месяц.