Хижина была способна противостоять любому урагану, так как ее опорные столбы, образующие основу всей конструкции, представляли собой четыре мощных дерева, крепко и глубоко укоренившиеся в земле, но срубленные на уровне крыши. Эти стволы соединили четырьмя балками, связав их волокнами арумы и лианами ползучей бигнонии. Гвозди иногда не выдерживают, пазы могут треснуть, но эти неразрушимые лианы прочнее стальной проволоки.

Это прямоугольное сооружение было покрыто крышей из листьев пальмы ваи, настеленных на стропила из очень легкого трубного дерева, прикрепленных к балкам тем же манером. Мы уже упоминали о ваи, это очень красивая пальма с чрезвычайно коротким стволом, больше похожая на букет, чем на дерево. Ее листья перистые. Центральная жилка часто достигает четырех метров в длину, а листовые пластинки вырастают до пятидесяти-шестидесяти сантиметров и направлены в обе стороны, как бородки птичьего пера. Строитель, который хочет сделать крышу, сгибает лист точно пополам и переплетает жилки обеих сторон на манер соломенных покрытий, которые делают наши огородники, чтобы укрыть деревья от мороза. Теперь у него есть плоская плетенка четырех метров в длину и пятидесяти сантиметров в ширину, которую он укладывает на стропила и закрепляет, как и балки, с помощью волокон арумы. Сложенные и сплетенные таким образом листья, уложенные вроде черепицы внахлест друг на друга поперек стропил, составляют совершенно непромокаемую крышу, способную прослужить все пятнадцать лет, не подвластную ни ветру, ни солнцу, ни дождю. Листья, поначалу нежно-зеленые, со временем приобретают очень приятный желтый цвет, похожий на оттенок кукурузного початка.

Стропила выступали над каждой стеной дома примерно на два метра, сформировав широкую крытую галерею. Сама же хижина была разделена на три части. В одной устроили спальню для матери с детьми; средняя должна была служить общей столовой, здесь же повесили гамаки Робена и Николя. В третьей устроили склад, поручив его заботе Казимира.

Пол хижины, очищенный огнем, более не был прибежищем неприятных гостей, которые прежде привольно расселились здесь среди корней и трав. Место вокруг дома тоже расчистили, чтобы дать доступ воздуху и свету. Два великолепных дерева манго, два хлебных дерева и несколько калебасовых деревьев давали приятную тень, а за хижиной, позади площадки, отведенной для детских игр, как живая изгородь, протянулись густые заросли с торчащими шипами, но буквально усеянные крошечными гвианскими лимонами с коркой не толще ногтя.

Робен не без гордости продемонстрировал это прекрасное жилье вновь пришедшим. Дети и их мать сияли от счастья. У Николя же радость смешалась с изрядной долей удивления.

– Скажу вам, патрон, мы здесь устроимся, как настоящие послы.

– Умерьте ваш пыл, мой мальчик. У послов есть столы, кровати, другая мебель, кухонная утварь, посуда, а у нас нет ни тарелки, ни бутылки.

– И то правда, – ответил парижанин, слегка поостыв. – Мы будем спать на земле, есть руками, пить из листьев, свернутых в рожок. Это все, конечно, весело на какое-то время, но, между нами, я был бы не против поесть иногда из обычной посуды.

– У нас она будет, Николя, мы сами ее сделаем. Спокойствие, друг мой. Прежде всего я должен вам сказать, что у нас есть деревья, на которых растут целые посудные сервизы.

– Кому другому, патрон, я бы ответил: что за шутки? Но раз вы так утверждаете… К тому же я здесь уже всякого навидался.

– А увидите еще больше, мой дорогой. Что касается вашего желания поесть из тарелки, то его можно удовлетворить довольно быстро. Это, конечно, не будет столовое серебро, но в настоящий момент нам придется ограничиться тем, что есть. Видите это дерево, на котором растут большие зеленые плоды, похожие на тыквы?

– Я их с самого начала приметил, да еще подумал, что если бы крестьянину из басни на нос свалилась такая дуля, он бы не вернулся домой, полагая, что все, что ни делается, к лучшему.

– Тем лучше! Вот наши тарелки и блюда.

– Верно! Здесь их называют «куи», если я не ошибаюсь.

– Именно так. Приступим же к делу!

– Думаю, это не слишком сложно.

– Попробуйте. Но должен предупредить, что сначала у вас ничего не получится, если только вам не известны особенности производства.

– Увидим!

И славный юноша, не откладывая дело в долгий ящик, приподнялся на цыпочки и схватил обеими руками тыкву величиной с человеческую голову, висящую на ветке не толще держателя для пера, с виду готовой сломаться под ее тяжестью. Он вооружился ножом и попытался надрезать блестящую, словно отполированную, корку. Напрасный труд, лезвие лишь скользило по нему, едва царапая зеленую поверхность. Николя решил разделаться с плодом одним ударом и с силой вонзил в него нож, словно собирался нарезать дыню.

Крак!.. И калебаса разлетелась на пять или шесть бесформенных кусков. Все, естественно, расхохотались. Вторая попытка привела к такому же результату, третья тоже грозила неминуемым поражением, но тут вмешалась мадам Робен:

– Послушайте, Николя, я припоминаю, что когда-то читала о том, что дикари очень ловко разделяют калебасы на две равные части, крепко перетягивая их веревкой. Может быть, вам стоит попробовать сделать то же самое с помощью лианы?

– Спасибо, мадам, за ваш совет, думаю, он хорош. Но я так неловок, что вряд ли у меня получится, даже пробовать не стану.

– В таком случае мой черед, – заявил Робен. Пока молодой парижанин орудовал ножом, он уже приступил к операции, хорошо ему знакомой.

Под его нажимом лиана оставила тонкую бороздку поперек поверхности плода, инженеру осталось лишь легко пройтись по ней кончиком ножа и получить две полусферы без единой трещины.

– Вот видите, это довольно просто.

– Какой же я глупец, – сконфуженно пробормотал молодой человек. – Это все равно как если бы я попытался разрезать стекло без алмаза.

– Ваше сравнение абсолютно справедливо, друг мой. Теперь нам нужно разделить таким же образом еще дюжину калебас, а затем выскрести их изнутри…

– А потом высушить их на солнце и…

– …и они полопаются, если вы предварительно не наполните их очень сухим песком. Таким же образом мы сможем обзавестись и дюжиной ложек. Что касается вилок, ими займемся позже.

– Сказать по чести, патрон, уверяю вас, несколько дней назад, когда у нас совсем ничего не было, я даже не смел надеяться на такие скорые перемены. Это настоящее чудо. Но больше всего меня изумляет то, что здесь все необходимые для жизни вещи растут на деревьях. Нужно всего лишь нагнуться и подобрать их.

– Вы хотите сказать, подняться повыше и сорвать… Да, если бы такие деревья росли рощами, если бы они встречались в лесах в диком состоянии, то, конечно, экваториальная зона была бы, как вы давеча заметили, земным раем. Но, увы, это далеко не так. Кто знает, ценой каких усилий была устроена эта плантация, которую мы обнаружили лишь по воле случая? Сколько терпеливых поисков, руководимых чудесным колонизаторским чутьем, потребовалось, чтобы собрать на этом клочке земли большинство полезных растений, местных и тех, что были ввезены сюда после открытия Нового Света? Не устану повторять: жестокая судьба вдруг смилостивилась и решила побаловать нас, как детей. Иначе что бы с нами стало в этой беспредельной пустыне с бесплодными растениями, без жилья, без пропитания, без инструментов? Дичи здесь немного, да и для охоты необходимо оружие и совершенно особые навыки. Рыбалка?.. Мы узнали о нику лишь несколько дней назад. Так что земля остается нашим главным ресурсом. У нас будет обильная и здоровая пища – ее дадут нам деревья плантации и ее почва.

– Да, деревья… – мечтательно сказал Николя как бы про себя. – Если повезет, на здешних деревьях можно найти все, что угодно.

– Я недавно говорил, что вам еще многое предстоит здесь увидеть. И это произойдет совсем скоро, как только мы как следует устроимся и обеспечим себя самым необходимым. За несколько часов я обнаружил бесценные сокровища. На вершине холма растут деревья какао и кофейные кусты. Это важнейшее открытие. А что вы скажете о масляном дереве? О свечном? О мыльном?