— Мама, тебе нужно поесть. — Напомнила я ей.

— Ты не можешь указывать мне, что делать. Просто оставь меня в покое. Ты поняла?

Не дожидаясь моего ответа, она пошла вверх по лестнице, и я вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь ее спальни. Мне захотелось бросить все, забраться в постель и надеяться, что будильник не прозвенит на следующий день.

Я заполнила посудомоечную машину, которую доставили на прошлой неделе, всей посудой, а остальную вымыла вручную.

Я также вытряхнула подушки с дивана и аккуратно сложила одеяла обратно. От них не осталось и следа там, где Чарльз спал последние несколько недель, даже в праздники.

Я просмотрела большую пачку почты.

Похоронные карточки, счета, а затем два конверта сразу же привлекли мое внимание.

Черный конверт с обратным адресом колледжа и печатью с герба нашего колледжа.

Я вскрыла конверт, адресованный лично моей маме, и обнаружила в нем приглашение на поминальную службу по Итану, которую его команда по легкой атлетике проведет на спортивной площадке в конце этой недели. В записке, написанной от руки его тренером, он просил меня связаться с ним, если я сочту нужным выступить с речью.

Выступить с речью?

Напоминать себе, зачем вообще нужна эта поминальная служба?

Какой абсурд.

Следующий конверт был немного тяжелее и заклеен скотчем.

Внутри конверта лежал ключ от входной двери, приклеенный к небольшому листку бумаги, на котором в углу синей шариковой ручкой была написана записка.

СПАСИБО, ЧТО ПОЗВОЛИЛИ МНЕ СПАТЬ НА ВАШЕМ ДИВАНЕ

Чарльз

Ключ от входной двери и записка к нему напомнили мне о том, что произошло сегодня в раздевалке, и я почувствовала себя ужасно, заставив Чарльза спать там, в квартире, одного.

Я также вспомнила, что продолжала игнорировать письма из колледжа. Они просили освободить комнату Итана, потому что она будет сдаваться в субаренду. Мысль о том, что в комнате, где жил Итан, кто-то живет, причиняла мне огромную боль.

Осознание того, что мечта Чарльза и Итана учиться в одном университете и жить в одной квартире, рухнула, казалось таким нереальным.

Я помнила, как они вдвоем строили планы в старших классах и всегда подрабатывали на летних каникулах, чтобы заработать деньги на свою мечту. Они разносили газеты, выгуливали соседских собак, звонили в дверь, спрашивали, можно ли подстричь двор или помыть окна.

Мне всегда хотелось присутствовать при таких их действиях, но они никогда не позволяли.

Поэтому я всегда крала доллар из банки, в которой они хранили деньги, чтобы купить из нее мороженое.

Теперь их мечта была разбита.

Итан ушел навсегда, а я чувствовала себя последней дурой из-за того, что оттолкнула от себя все и всех.

Быстро приняв решение, я накинула куртку и зимние ботинки и побежала в кампус.

Мне казалось, что мои легкие вот-вот замерзнут, как ледяные глыбы.

С темного неба на землю падали маленькие снежинки, некоторые из них застревали в моих волосах, а потом снова таяли.

Мне повезло, что кто-то выходил из многоквартирного дома, где находилась квартира Итана и Чарльза, и я смогла проскочить в дверь.

Их квартира была на самом верху. Я помчалась вверх по лестнице, с каждым шагом пропуская ступеньку, чтобы быстрее добраться до верха.

Поднявшись на этаж, я увидела Чарльза, сидящего у их входной двери.

Его глаза были красными и ярко-синими от от плача.

В одной руке он держал бутылку водки, в другой — мобильный телефон.

— Я не знал, кому звонить. — Прохрипел он, вытирая сопли, текущие из носа, рукой, в которой держал полупустую бутылку.

— Чарльз, мне так жаль.

Я села с ним на холодный бетонный пол и прислонилась к его плечу.

Я чувствовала, как дрожит его тело и как он фыркает при каждом вдохе и выдохе.

— Мне его так не хватает. Мне так больно.

Я знала, но не знала, прекратится ли это когда-нибудь. Остановится ли когда-нибудь эта постоянная, жгучая боль в моем сердце и утихнет ли она.

— Я тоже скучаю по Итану. Я боюсь все испортить. Что, если я не пошел с той девушкой?

Я прислонилась к его плечу, прислушиваясь к его дыханию, которое постепенно снова становилось регулярным и спокойным.

— А что, если бы я пошла с тобой в Sigma Devils? — Спросила я в ответ, напоминая ему, что и у меня есть такие же вопросы, которые свободно крутятся в голове. Вопросы, на которые мы никогда не получим ответов.

— Я не могу пойти туда и спать, Луна. Я больше не могу. Я так чертовски устал. — Пробормотал он, и, повернувшись к нему лицом, я почувствовала водочный шлейф из его рта.

— Тебе не нужно. Дай мне ключ, и я заберу твои вещи.

Я была в долгу перед ним.

Он был рядом со мной и моей мамой последние недели, а теперь я буду рядом с ним. Я преодолевала себя, входя в квартиру, потому что знала, что все будет напоминать мне об Итане.

Чарльз приподнял таз и достал из кармана брюк ключ от входной двери, затем вложил его мне в руку и немного сдвинулся в сторону на пол, чтобы я могла вставить ключ в замочную скважину.

Я услышала щелчок замка и глубоко вздохнула, прежде чем открыть входную дверь.

Как только я вошла в прихожую, в нос сразу же ударил тот же запах.

В этой квартире было холодно.

Мой взгляд задержался на двери спальни Итана, когда я вышла из комнаты Чарльза с рюкзаком. В хаосе Чарльза найти все необходимое было делом нелегким.

Как будто рефлекторно, я бросилась к двери, держась за холодную ручку так крепко, что стали видны белые костяшки пальцев.

Мне нужна была только одна вещь из этой комнаты.

Только одна вещь, и тогда я сразу же повернусь спиной к комнате Итана и пойду домой с Чарльзом.

Я вошла в комнату, где было тепло, потому что Итан замерзал так же, как и я, поэтому обогреватель был постоянно включен.

Меня охватило жжение, которое прошло через все тело и на мгновение сдавило легкие, от осознания того, что его не было здесь уже месяц, а обогреватель все еще был включен.

Постель Итана не была застелена. Он никогда этого не делал.

Но хуже всего было то, что можно было увидеть отпечаток его головы на подушке и вмятину на матрасе.

Как будто он был здесь, так близко и в то же время так далеко.

Я нашла маленького пингвина, который сидел на подоконнике над его кроватью. Я схватила чучело, называемое маленькой крошкой, и быстро вышла из спальни.

Выключив выключатель в коридоре квартиры, я снова заперла входную дверь и спрятала ключ в сумку, которую собрала для Чарльза.

— Пойдем домой.

Я помогла ему подняться на ноги и, когда мы вышли из жилого дома, выбросила бутылку из-под водки в один из больших мусорных баков.

Нелегко было помогать идти парню, который был на две головы выше и состоял больше из мышц, чем из чего-либо другого. К тому же выпитая водка давала о себе знать: он терял равновесие гораздо чаще, чем я пыталась его поддержать.

Я надеялась, что такая поддержка облегчит путь домой, но мы чуть не упали в кусты на обочине.

Мы, пошатываясь, вошли в дом, я старалась не споткнуться об обувь в коридоре, и когда я увидела диван, на меня нахлынуло чувство облегчения.

Я опустила Чарльза на белый диван и почувствовала, как мышцы в плечах и позвоночнике снова расслабились.

— Я принесу тебе одеяло и подушку. — Тихо проговорила я, поднимаясь по лестнице, и, не успев взять подушку и плед, на которых Чарльз спал последние несколько недель, приложила ухо к двери маминой спальни.

Не было слышно ни звука, ни всхлипа, и я почувствовала облегчение во второй раз, потому что это была первая ночь, когда она не плакала во сне. Никогда раньше я не видела маму в таком состоянии, и в эти ночи я была так рада, что Чарльз спит внизу, в гостиной.

Я не могла заставить маму успокоиться, что бы я ни пыталась сказать или сделать. Когда Чарльз приходил в спальню с сонными глазами, чтобы обнять ее, она отмахивалась от меня и вела себя так, будто меня не было в комнате.