Вот все вышли, моя тишина была нарушена, но лишь внешне. Они были будто в немом кино, да ещё и в замедленном действии. Меня звали, трогали, спрашивали, а я стояла и, будто под действием морфия или метамфетамина, отвечала им, а что – сама не понимала.

Сели в машину. Дорога домой была длиннее, чем рейс Москва-Владивосток.

– Дора, – после того, как кто-то произнёс моё имя, к горлу подступил ком, и я точно знала, что не смогу заговорить сейчас, – Дора, вас куда везти? – спросила мама Ди. Дело в том, что иногда близкие Дианы называли её так.

– Думаю, Дору домой, да? – на вопрос подруги я лишь кивнула, так как на большее, увы, была не способна.

Ещё в машине мне пришло сообщение от Диши: «Всё в порядке?», на что я ответила: «Нет, сейчас я не могу собраться с мыслями и всё тебе рассказать, но, когда буду дома, постараюсь прийти в себя и сообщу тебе, что случилось».

Наш короткий диалог был закончен, но вот путь домой длился ещё, казалось, часов восемь. Всё, что помогало отвлечься от мыслей – природа и математика. Я считала облака, деревья, даже камни и полосы на дороге. Если бы не сбивалась, получилось бы миллиона два камней, что я смогла разглядеть. Позже считала дома, их было не так интересно считать, ведь они довольно большие, приходилось замедлять счёт, и тогда мысли о произошедшем проникали в сознание.

Ком был близко к горлу, а мы уже были близко к нашему городу. И на моей остановке я выбежала из машины (вроде бы даже не попрощавшись), поднялась к себе в квартиру и начала горько плакать с самого порога. Сил уже не было ни на что.

Родители сказали что-то из разряда «это жизнь», что только усугубило положение. «Если жизнь приносит так много страданий, то зачем она вообще?».

Вечером в ванной я написала Диане о случившемся, а в ответ получила слова поддержки, что так нужны были мне тогда. В тот тяжёлый день, к слову, только Ди подарила их мне, именно подарила, не требуя ничего в ответ. После я положила лезвие, а на следующий день просто отправилась в школу.

После похорон время тянулось долго, муторно и невыносимо. Проходили недели, но казалось, что месяцы. По аналогии – месяцы казались годами. Не было ни лучика солнца на улице, но был один, который светил в чёрную дыру моего сердца. Как вы, мой дорогой читатель, могли догадаться, этим лучиком была она – Диана.

Начался период, в котором мы с ней преодолевали страхи: она – страх высоты, а я – страх провалиться в глубокую пучину, называемой депрессией. Нет, это не тот страх перед «депрессией», что бывает у девочек, таких красивых и совсем юных, семиклассниц, напомаженных и клёво одетых, плачущих из-за одиннадцатиклассников, которые почему-то (интересно почему) не смотрят в их сторону. Всё намного проще и одновременно сложнее – страх перед той депрессией, что проживаешь после потери человека, остававшегося рядом с тобой на протяжении тринадцати лет, девяти месяцев, трёх дней и двенадцати часов. Этот фрагмент своей жизни (потери) я бы хотела бросить в ту бездонную яму своего сердца, но, как ни старайся, чёрная дыра на то и есть дыра: она искажает пространство, время, меняет законы физики, все вещи в мире, но всё равно наперекор всем словам учёных выбрасывает факты из своей беззубой, но смертельно жуткой пасти. Вернёмся, пожалуй, к страху высоты.

– Я не пойду туда.

– Нет, Диан. Ты не пойдёшь. Пойдём мы.

– Шестнадцать этажей! Я только вниз посмотрю, у меня голова закружится и вместе со мной упадёт вниз!

Оказалось, существа божественно-адские тоже чего-то бояться, к моему удивлению. Как я ни пыталась убедить Ди выйти со мной на балкон дома высотой в каких-то шесть плюс десять этажей, у меня ничего не получалось. У неё, у девушки, имеющей сознание нечеловеческое, которое способно менять людей и в целом мир, тряслись коленки. Коленки, руки, даже глаза бегали в разные стороны от вида сверху. И чего она боялась – высоты! Не страшных тварей, что рисует нам сознание во тьме ночи или чего ужаснее этого, а простой высоты. Из этого исходит, что её существо всё-таки не райского происхождения, то есть не небесного или как его ещё называют по Библии. Или же, когда раздавали тела могучим и бесстрашным душам, этой душе досталось самое трусливое.

– Пойдём уже. Видишь, я могу тут даже прыгать, – и я невысоко подпрыгнула, чтобы доказать ей безопасность данного места, – ты всё ещё боишься?

– Да! Не делай так больше.

– Не делать чего? Не прыгать? – и я снова прыгнула, но в этот раз с большим энтузиазмом.

– Не надо, пожалуйста!

– Смотри, я могу и вниз, – на тот момент я и правда могла вниз, думаю, причина достаточна понятна, если вы, конечно, не начали читать книгу с этого момента.

– Какие-то глупые у тебя шутки, – Диане и правда никогда не нравились подобные шутки про. После таких моих высказываний она делала брови перевёрнутым «домиком» и сердито надувала губы. Выглядело это по-детски, но всё же было устрашающе, – ладно, мы же просто так не уйдём отсюда?

– Не-а, – протянула я.

Диана закрыла один глаз, а другой оставила немного приоткрытым (видимо любопытство было на одном уровне со страхом). Девушка нащупала ногой опору в виде бетонного пола, взялась за перила и ступила на балкон. Ещё несколько секунд она оставляла закрытым один глаз, а затем открыла его, осмотрелась взглядом потерянного щеночка и крепче вцепилась в перила.

– Я сейчас точно упаду, – голос её начал дрожать.

– Если падать, то только туда, – прошептала я себе под нос, глядя на землю, что находилась в шестнадцати этажах от нас. Но Диана всё-таки услышала мои слова и снова посмотрела обозлённым взглядом. Я лишь в ответ улыбнулась и пожала плечами.

Несколько минут спустя Ди ослабла хватку, а её колени практически перестали дрожать, тогда она предложила нам присесть, что мы и сделали.

– Закат красивый, – произнесла девушка уже спокойным голосом.

Я лишь буквально вкинула в наш диалог что-то подобное соглашению, когда внутри всё кипело, выло, было много мыслей по разному поводу. Но самой странной из них была та, что мне, возможно, впервые не страшно рядом с человеком, который боится.

Вы же знаете то чувство, когда сам готов идти на испытание, переполнен адреналина и юношеского максимализма, а у другого человека возникают сомнения? Он начинает говорить что-то против, и вы, подстраиваясь под него, тоже начинаете сомневаться. Это чувство подобно передаче тепла, когда более тёплый предмет, например, чай, отдаёт своё тепло более холодному – льду, брошенному в кружку с этим чаем, и оба предмета принимают одинаковую температуру, но не забывайте, что существуют дальнейшие процессы. Чай вскоре совсем остынет, ведь будет передавать тепло воздуху вокруг него. А после и совсем станет безвкусным, если оставить кружку с ним на длительный срок на кухне.

Если вы не поняли с точки зрения физики, объясню с более понятной стороны – со стороны любви. Так бывает, к сожалению, что из двух людей любит только один, допустим, вы, читатель (на личном опыте, надеюсь, не придётся проверять). Говорят, мол «моей любви хватит нам на двоих». Полный же бред. Чувства будут остывать, как и чай, а эта любовь скоро уйдёт совсем к чужому человеку. Но здесь уже два пути. Если найдёте такой же чай, каким являетесь сам, то тот первый твой любимый человек и дальше будет жить холодным, как лёд в то время, как вы будете оставаться горячими напитками с вашей новой любовью. Во втором же случае в вашей паре появится человек со стороны любимого, а любовь, то есть тепло будет уходить буквально в воздух. Вы, читатель, станете безвкусным чаем без любви. Так же и со страхом, вот только система замкнута: вы (человек, который боится) и ситуация того страха.

Да уж, видимо, язык любви ещё сложнее, чем язык физики. Пожалуй, оставим эти примеры…

Но в тот день было совсем не так. Видимо Диана всё же имеет трусливое тело, вот только само существо внутри настолько храброе, что способно на всё, только ему нужно выйти наружу.