— У них каждый второй барон, — отмахнулся майор. — Про какого конкретно?

— Не! — я покачал головой. — Этот Барон всем баронам барон. Вроде как он у цыган главный. И под ним весь их криминал. И не только. То нападение ворон на меня — дело рук цыганской ведьмы. Только не спрашивай откуда я это знаю. Знаю и всё, и уверен на сто процентов. А нужен я ей как раз, потому что этому самому Барону пришлось из города бежать из-за меня. У меня были кое какие тёрки с местной шпаной что под ним ходила, в результате на след встали кагебешники и Барону пришлось валить.

— И ты уверен, что нападение повторится, только жертвой можешь стать не ты, а кто-то из твоих близких? — Владислав Петрович был собран и серьёзен. — Так?

— Они устроили налёт посреди города птицами, несущими столько заразы, что легко могли устроить пандемию с тысячами жертв. — я ответил столь же твёрдым взглядом. — А до этого выпустили на улицы города Стаю. Кто знает, сколько тогда людей погибло и сколько они убили, чтобы создать её. Барон — беспринципный ублюдок, не ставящий ни во что жизнь других. Я должен его остановить! И только не надо говорить мне об ответственности, что нужно обратиться в компетентные органы, а они всё решат. Если бы я мог так бы и сделал, но есть нюансы. Какие рассказать не могу, извини. Для твоего же блага. Просто поверь. И если совсем прижмёт, конечно, пойду, но пока есть возможность решить вопрос самостоятельно — попробую так.

— К деду поэтому же обращаться не хочешь? — а вот это был по-настоящему серьёзный вопрос. — Я так понял, что он тебя в обиду не даст.

— Не даст, — я понимающе кивнул. — Но больше от себя не отпустит. А я не настолько близок с Калиниными, чтобы остаток жизни провести у него за спиной. Пусть даже они и предложили мне их фамилию взять.

— Мать выходит замуж, возьмёт мою, а ты возвращаешься в династию, — понимающе кивнул Замятин. — Логично. Но при этом ты не хочешь его впутывать.

— Если совсем хреново будет — обращусь. — я действительно думал об этом моменте. — Уж лучше к нему чем в контору. Сикорского в известность поставлю, чтобы по шапке не прилетело, но не более. Но пока есть возможность…

— Хочешь сам, я понял. — отмахнулся майор и тяжело вздохнул. — Ладно! Я попробую. Ничего обещать не буду, но есть у меня выход на прокуратуру. Это не быстро будет, да и деньги понадобятся. Хотя бы стол накрыть в хорошем ресторане.

— Не вопрос, держи. — этот момент я предвидел и вытащил дома из заначки пару тысяч. — Если не хватит скажешь, ещё дам. Столько сколько нужно.

— Да куда, этого хватит! — махнул рукой Владислав Петрович и шустро убрал деньги со стола. — Ты же его не выкупать собрался, а просто поговорить. Так ведь⁈

— Совершенно, верно. — развеял я опасения. — Я бы ещё приплатил, чтобы ему срок побольше дали. Если бы не крайняя нужда, я бы к нему никогда не обратился, но что поделать, ради дела приходится и с такими ублюдками общаться. Вам ли не знать.

— Да и не с таким иногда приходится. — понимающе кивнул майор. — Ладно, буду держать тебя в курсе. Ты ужинать будешь? Вера на роту наготовила, всё переживала, что ты голодный.

— Нет, спасибо! — я поднялся. — Ко мне девчонки заходили, так что есть чего сожрать. Побегу. Дел ещё много. А и чего сказать то хотел! Вы бы присматривали участок где-нибудь в садовом товариществе или посёлке каком. Чтобы и до работы добираться недалеко было и место хорошее, лес там, речка рядом или озеро. Получу Сталинскую премию — будем дом строить. Хороший такой коттедж, чтобы места всем хватило. В принципе я могу с дедом поговорить, чтобы в его посёлке участок взять, но он от города далековато. А вот в сторону Мочище или Плющихинского жилмассива, ну или Заельцовского бора в идеале, это уже вариант!

— Слушай, — Замятину было явно неудобно, что молодой пацан предлагает ему то, на что сам майор был не способен. — Даже если ты её получишь, это твои деньги…

— А вы моя семья. — я не собирался вступать в дискуссии. — Поэтому давай ты свою гордость затолкаешь куда подальше. У меня есть возможность — я делаю. Но семью содержать всё равно тебе. Мама в декрет уйдёт, потом с малым сидеть будет, там глядишь второго настрогаете, чего нет. Места надо много. Короче не обсуждается. А у тебя если есть накопления, лучше Светке квартиру купи в кооперативном доме. Мало ли как жизнь сложится, выйдет замуж за мудак, потом разбегутся, так ей будет где жить.

— Ну так-то логично, — задумался Владислав. — Ладно, с Валей посоветуюсь, чего она скажет.

— Ты мужик, стукни кулаком по столу и всё! — не удержался я чтобы не стебануть будущего молодожёна. — Ладно всё я убежал, а то меня Лена ждёт! Если что — звоните, мы гулять будем ещё где-то час. Наверное… а вот потом лучше не звоните. Мы будем сонаты Бетховена слушать. Внимательно так, тщательно. Часа два не меньше. А что, молодые, можем себе позволить. Особенно когда дома никого нет.

Глава 14

— Значит у тебя с этой стервой ничего нет? — Лена требовательно заглянула мне в глаза, хоть для этого ей пришлось встать на цыпочки. — Честно, честно⁈

— Солнышко, ну за что ты так со мной? — я обнял пискнувшую подругу. — Ты же знаешь, что есть. Но! Сугубо по работе! Хоть не скрою, Диана весьма симпатичная, умная, и интересная девушка. В другой раз я бы с удовольствием с ней замутил… Ай! За что⁈

— Кобель! — припечатала меня Зосимова и развернувшись, попыталась уйти, но я с лёгкостью удержал миниатюрную девчонку. — Пусти! Пусти кому говорят!

— Не-а! — я покрепче прижал к себе злючку. — Непутю! Лен, ну ты чего? Ты же про Соню знала и ничего. Две, три, какая разница?

— Это не одно и то же! — снова повернулась ко мне девушка. — Неужели самому не ясно?!!

— Вы не понимаете, это другое, — хмыкнул я и снова удержал рванувшуюся от меня подружку. — Ну прости, прости. Я знаю, что и с Соней я не прав, не стоило сразу с вами двумя встречаться, но… так получилось. Оправдываться уже нет смысла. Но с Дианой у нас ничего нет… ну кроме секса. Но этого не избежать, уж ты-то должна понимать.

— А ты правда сделаешь меня энергетом? — как это бывает у женщин, в следующую секунду внимание Лены переключилось совсем на другое. — Просто мы с тобой уже столько времени… и ничего.

— Так, отставить писимиздеть! — я притянул к себе девчонку обняв ещё крепче. — Всё идёт по плану. Ты не заметила, что тебя последнее время прям уносит? Нет, ты и до этого была девочкой чувственной, но сейчас вопишь так, что я за соседей боюсь. А ну как у них от зависти инфаркт случится.

— Дурак! — меня стукнули по плечу и надулись. — Вот больше звука не услышишь.

— А я ведь верю, — хмыкнул я, за что тут же получил ещё. Маленькие кулачки замолотили меня по груди и пришлось просить прощения. — Всё, сдаюсь, сдаюсь! Прости, был не прав. Ну серьёзно, ещё немного и меня в реанимацию увезут с тяжкими телесными.

— Да тебя и тараном не проймёшь! — фыркнула девчонка и тут же поинтересовалась. — Правда больно?

— Конечно! — я тут же расстегнул куртку. — Хочешь синяки покажу⁈

— Да ну тебя! — Надулась Лена. — Дурак! Пойдём лучше в сторону дома, а то прохладно уже.

Вот что мне категорически не нравилось в Союзе, так это то, что молодёжи особенно до восемнадцати лет, вечером некуда было податься. Разные кафе-мороженое закрывались в восемь, а в кино на вечерние сеансы на пускали без паспорта. С ним тоже не пускали, потому что шли фильмы категории «восемнадцать плюс», и нет, это не те, где имеются обнажённые девицы, максимум что там показывали, это смутные образы женского тела, но этого хватало. Плюс драки, погони и прочие жестокости, от которых юный зритель должен быть надёжно запрещён, так что попасть на вечерний сеанс можно было не надеяться.

Справедливости ради фильмов с обнажёнкой в СССР тоже демонстрировали, но шли они под категорией «двадцать один плюс», и были в основном иностранными. Причём большинство не голливудскими, а производства Венгрии, Румынии и даже Польши, с Чехословакией и Германией. Там нравы были попроще, страны это были отдельные, хоть и входили в соцлагерь, так что им такое снимать дозволялось. Но опять же, никакой жёсткой эротики или упаси Маркс и Энгельс, порнографии. Всё максимально пристойно, на уровне американского кино двадцатых годов двадцатого века. Там тоже в одной сцене главная актриса обязательно должна была сняться обнажённой. Это потом уже приняли Кодекс Хейса и в Голливуде появилась цензура не хуже, чем на наших худсоветах.