Я на дрожащих ногах вернулся в класс. Во время оставшихся двух уроков ничего не произошло: скорее всего, Олеся прекрасно поняла, что я только что мастурбировал, фантазируя о ней, и самодовольное выражение никак не сходило с ее лица. Единственное, что она сделала под конец дня, словно ставя точку в новой диспозиции наших отношений: в гардеробе, где все школьники толпились после окончания первой смены, Олеся откровенно оттопырила попу и потерлась о ширинку мои брюк, стараясь попасть ложбинкой в член. Ей это не удалось, но я опять почувствовал, как меня захлестывают волны желания к Олесе. Член вновь затвердел в одно мгновение, Олеся почувствовала это и покинула гардероб с широкой улыбкой на лице.

Я же тем временем думал про себя: «Если Олеся продолжит подобным образом дразнить меня своим телом и дальше, то она действительно доведет меня до помешательства. Нужно как-то дать ей понять, что я чувствую».

Просто подойти к ней в школе и прямо сказать я, признаться, стеснялся и даже трусил: все-таки Олеся запросто могла ответить мне отказом, и тогда нашей многолетней дружбе пришел бы конец. Этого, конечно, хотелось бы меньше всего. Так что я не придумал ничего лучше, чем написать печатными буквами анонимную записку, состоящую из четырех слов: "Я хочу тебя, Олеся!" и положить ее в карман ее куртки. Сделал я это только спустя несколько дней, чтобы не вызывать совсем уж очевидных подозрений. Все это время я сознательно избегал любых прикосновений к ее телу, чтобы она списала тот прилив моего возбуждения на случайность, которая может произойти с любым парнем. Мне было очень непросто делать вид, что Олеся меня совсем не интересует, потому что девушка и не думала одеваться скромнее. Однако я мужественно терпел и демонстративно игнорировал одноклассницу. И только когда на очередном уроке Олеся коротко взглянула на меня c укоризной (ведь я совсем не интересовался ее глубоким вырезом в новой блузке), я понял, что тянуть больше не стоит. Так во время большой перемены лаконичная записка оказалась в кармане ее осенней куртки.

Я все гадал, что же будет дальше, но я и предположить не мог, что Олеся – кроткая, нежная, скромная Олеся, которая еще даже не полностью осознала, насколько он сексуальна и желанна, – сделает шаг первой.

Смс-ка, которая пришла мне вечером того дня была такой:

«Я тоже хочу тебя…»

Глядя на это короткое сообщение, я чувствовал, как стучит в голове все накопленное за эти дни возбуждение. Хрипло дыша и еле попадая пальцами по кнопкам, я набрал ответ: «Олеся, ты себе не представляешь, как сильно я хочу тебя! Я так изнемогаю от желания к тебе, что не могу спать!»

Дальше наша переписка развивалась следующим образом:

«Да, я чувствовала это, я знала, что ты хочешь меня…»

«Ты меня с ума сводила своим телом все это время! Я почти был на грани помешательства от того, как хочу тебя, Олеся.»

«Я все думала, когда ты скажешь мне… Я ведь видела, как ты был напряжен там… Почему ты не признался мне сразу?»

«Честно говоря, я боялся, что после этого мы с тобой уже не сможем больше дружить, как раньше.»

«Брось, ты ведь знаешь, что ты для меня уже очень давно намного больше, чем просто друг. Скажи, милый, ты кончал на меня в эти дни?»

«В понедельник я спустил, наверное, целый литр спермы, фантазируя о тебе. Я не мог и представить, что во мне может быть столько. Но ты так меня возбудила, что это оказалось возможным.»

«О-о-о… Как же бы я хотела почувствовать твой напор своим телом! Если бы я сейчас стояла рядом с тобой, то куда бы ты хотел кончить больше всего?»

«На твою грудь…»

«У тебя будет такая возможность, милый мой.»

«Завтра?»

«Потерпи, не торопи меня. Я хочу немного подразнить тебя.»

Последующими сообщениями я умолял Олесю позволить мне облить спермой ее красивую грудь завтра, но девушка была непреклонна несмотря на все витиеватые увещевания, которые я пускал в ход. Мы обменивались телефонными письмами до самой полуночи, но уговорить Олесю у меня так и не вышло. У девушки явно был свой план, которого она намеревалась придерживаться.

А на следующий день…

На следующий день… не произошло ровным счетом ничего.

Олеся делала вид, что никакой бурной переписки между нами не было: девушка довольно сухо поздоровалась со мной перед первым уроком, избегала прямого взгляда, и вообще, казалось, отдалилась от меня. Возможно, ей было неловко видеть меня после того, как мы весь вечер переписывались на столь откровенные темы. Я тоже думал, что буду смущаться и краснеть при ней, но отчего-то чувствовал себя совершенно нормально – словно ту переписку вели на мы, а наши похотливые двойники.

Как бы то ни было, первые два урока нам действительно было не до самоанализа и копания в собственных чувствах: в тот день с самого утра начались тесты и контрольные проверки знаний. В выпускном классе гимназии нас гоняли так, словно итоговые экзамены назначены на ближайшую неделю. Требовалось максимально сосредоточиться, и мысли о голой Олесе, которая снилась мне этой ночью, на какое-то время улетучились из головы, уступив место формулам построения функций и правилам дифференцирования. Олеся тоже была очень собрана, и ни разу на подняла на меня глаза, чтобы проверить, не пялюсь ли я на ее грудь.

Ближе к девяти часам за окном начала заниматься северная заря, и за несколько минут до звонка со второго урока, класс заполнился розоватым тягучим светом. Среди одноклассников раздался короткий одобрительный шепот. Я повернулся к Олесе и увидел, что девушка расслабленно откинулась на спинку стула, щурилась от лучей показавшегося солнца и улыбалась кончиками губ. Я улыбнулся ей в ответ, и в первый раз за день задержал взгляд на ее груди. Сегодня на ней была голубая шелковая рубашка: чуть более просторная, чем ее ежедневная белая блузка, которая натягивалась на ее шарах как парус, но все еще не способная полностью скрыть ее большую грудь от внимания. Я откровенно любовался Олесей, а она смущенно зарделась и, ничего не сказав, вернулась к работе.

После большой перемены наш класс облегченно вздохнул: из-за простуды преподавателя урок физики заменили на географию, мало кому интересный предмет, на котором мы обычно занимались чем угодно под монотонный бубнеж учителя.

То, что порадовало персонально меня, так это тот факт, что на географии мы с Олесей снова сидели за одной партой. И после того, как мы впервые за день обменялись улыбками, я ждал, что девушка вспомнит про свое вчерашнее обещание «подразнить меня». Так что зайдя в класс географии после звонка, я направился к своему месту по ближнему проходу, а не по дальнему – именно для того, чтобы проходя мимо Олеси к своему стулу провести тыльной стороной ладони по ее круглой попе, обтянутой тонкой тканью брюк. Олеся, почувствовав прикосновение, как-то странно дернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня. Учительница географии махнула рукой, разрешая нам сесть, и Олеся, придвинувшись ко мне, прошептала:

– Так значит ты серьезно?..

Я с удивлением смотрел на ее милое лицо с полуоткрытым пухлым ротиком и доверчиво распахнутыми голубыми глазами. Девушка явно не верила мне.

– Почему ты спрашиваешь? – пробормотал я.

– Утром мне стало казаться, что ты просто зло подшутил надо мной, – смущенно произнесла Олеся и опустила глаза в пол: – Ты ведь знаешь, как я к тебе…

– Знаю, – шепотом ответил я: – Нет, Олеся, я вовсе не шутил.

– Ты и вправду хочешь меня? Мне так сложно в это поверить… Докажи мне! – горячо шептала мне на ухо Олеся.

Вместо ответа я скрестил руки, сделал вид, что склоняюсь над учебником, и мои пальцы дотронулись до ее груди. Я почувствовал, насколько ее шарик упругий и тугой. Дыхание сбилось на хрип, член стоял уже со знакомым болезненным ощущением, как будто раздвигая границы обычной эрекции и увеличиваясь в размерах. Олеся закатила глаза и придвинулась ко мне на пару сантиметров – так, чтобы мой указательный палец смог коснуться соска. Сосок был острый и твердый, как пуговка, и я нежно водил по нему пальцем, вновь ощущая как из раздувшейся головки члена одна за одной вытекают крупные капли смазки. Так мы и сидели, изо всех сил стараясь дышать ровно, а я аккуратно, не спеша, исследовал пальцами Олесину красивую грудь, запакованную в капроновый лифчик, прикрыв глаза от возбуждения. Олеся незаметно опустила левую руку под парту, ее ладонь скользнула по моей ноге и остановилась в паре сантиметров от бугорка напряженного члена.