Никто не заметил, как тихо-тихо в зал вошёл композитор Владимир Раинский. Вошёл и присел в заднем ряду на стул. Раинский любил не только сочинять детские песни, но и мог часами слушать солистов на репетициях и на концертах. Всех солистов хора он знал лично, знал их диапазон голоса и особенности характера. И солисты любили его. Человеком он казался открытым, добрым, щедрым, что для детей было важно. Потому, что дети любят тех, кто их любит…
Колер закончил репетировать на восьмом прослушивании песни “Синие глаза”. Денис тоже устал, да так, что рубашка прилипла к мокрой майке. Раинский подошёл к дирижёру, вежливо поздоровался с ним. Затем, как обычно, сказал “здравствуйте, дорогие”, обращаясь к солистам хора. Серёжа Кармонов отдыхал на стуле, в пяти шагах от рояля. Раинский приблизился к солисту и, как обычно, произнёс: “Здравствуй, дорогой!” “Здравствуйте, Владимир Иванович”, – ответил Сергей. “Я вижу, Сергей, что вы уже закончили репетировать. Кстати, очень хорошо выступили вчера на концерте, всем гостям понравилось!” – добавил Раинский, а затем вручил Сергею пачку жевательной резинки. Пока Раинский обсуждал план нового концерта с дирижёром, Сергей раскрыл упаковку жевательной резинки “Тутти-Фрутти”, подаренную композитором. Что тут началось! Сразу же почти все участники репетиции сбежались посмотреть, а лучше бы выпросить или попробовать данное капиталистическое лакомство. Денису досталась целая пластинка жвачки, и он, недолго думая, засунул её себе в рот целиком и тут же стал жевать. “Ребята, делите поровну на всех”, – закричал Сергей, пытаясь как-то упорядочить процесс раздачи жевательной резинки, но было уже поздно! Кому-то из хористов вообще ничего не досталось, а кому-то досталось чуть-чуть, – полсантиметра пластинки “Тутти-Фрутти”.
Инна Курилова подошла последней, и, видя, что она без резинки, Сергей попросил Дениса вынуть резинку изо рта и дать Инне, так сказать, пожевать. Инна вежливо отказалась, но Сергей подарил ей фантик от этой же резинки, фантик жёлтого цвета с красной надписью на иностранном языке. (Многие девочки из хора коллекционировали фантики от конфет и от жевательных резинок, так что подарок считался просто шикарным!) Инна сказала “спасибо” и, радостно рассматривая фантик, удалилась в женскую раздевалку, чтобы показать другим девочкам эту “диковину”.
Денис радостно жевал резинку, наслаждаясь приятным вкусом продукта страны “загнивающего капитализма”. Раинский подошёл к жующему солисту и спросил: “Ну как, вкусно?” “Да, вкусно! Спасибо, Владимир Иванович!” – нежно ответил Денис. “На западе и в Америке эту резинку негры жуют. А потом всех в баскетбол обыгрывают”, – добавил Раинский, улыбаясь. (Ведь он очень любил дарить подарки Денису.) “Значит, я тоже буду всех в баскетбол обыгрывать!” – весело ответил Денис. Раинский утвердительно кивнул головой и отошёл, чтобы поговорить с дирижёром.
Сергей Кармонов оделся в раздевалке и зашёл позвать жующего товарища по хору. “Денис, иди, скорей одевайся, а то мы на вечерний троллейбус опоздаем!” – поторопил Сергей. Денис нехотя встал со стула, лениво потягиваясь, – то ли от счастья, то ли от усталости и спросил друга: “Серёжа, а у тебя больше нет жвачки? Она такая вкусная! Я её полчаса жевал. Теперь заверну в газету и завтра угощу одноклассников. Они уже заранее знают, кому первому жевать, а кому потом”.
Сергей: “Больше нет, я всю раздал, даже соседке по парте не оставил, Ольге Гусаровой. Мы с ней через час встречаемся, будем вместе алгебру делать. Ладно, бежим скорее на остановку”. Денис застегнул молнию куртки, и мальчишки понеслись к остановке троллейбуса. Пока ехали в троллейбусе домой, Сергей думал, как он будет целоваться с Ольгой за углом школы. Было страшно, ведь он ещё никогда не целовался с девочками, а только с мамой в день её рождения. Сергей проводил Дениса до дома, а сам пошёл на встречу с Ольгой Гусаровой. У подъезда Ольги сидела группа старушек-веселушек, которые, завидев Сергея, наперебой зашептали: “Это Серёжа из Большого Детского Хора! Вчера его видели на концерте, по телевизору он пел. Да как хорошо поёт! Прямо как соловей! На свидание, наверное, пришёл: вон, какой жених-то красивый….” Дальше Сергей не расслышал, хотя ясно понял, что незнакомые старушки у подъезда одноклассницы Ольги знают о нём больше, чем его классная руководительница Елена Сергеевна. Сергей зашёл на первый этаж, где жила Ольга. Открыла мама Оли и радостно всплеснула руками: “Ой, Серёженька, заходи скорей, сейчас чай согрею. Замёрз, наверное. Я Ольгу послала в магазин за хлебом. Мы тебя сейчас угостим плюшками с чаем. Вчера, с удовольствием, смотрели концерт с вашим хором. И я даже заплакала! Давай, помогу куртку снять. У тебя такая красивая рубашка, белая – белая! Наверное, мама стирала с отбеливателем”.
Сергей даже застеснялся от такого внимания к себе. Мама Ольги Гусаровой обняла его за плечи: “Проходи в комнату к Ольге. Ты мне скажи, чем твоя мама рубашки стирает?” Сергей задумался. Потом ответил: “Я вспомнил. Это стиральный порошок “Лотос”. Мама на работе его выиграла в лотерею, целых две пачки! Дефицит! А отбеливатель она купила в хозяйственном магазине “Хозяюшка”. У нас с кухни все тараканы убежали, так воняло этим отбеливателем. Зато рубашка теперь белая, ведь мама её два часа на кухне кипятила, в тазике”. В дверь квартиры позвонили, это пришла Ольга из магазина. Принесла чёрный хлеб-буханку за двадцать копеек, батон “нарезной” за двадцать пять копеек, три сырка плавленых “Дружба” и три большие плюшки из муки непонятного сорта. Мама уже вскипятила чай в большом, алюминиевом чайнике. “Здравствуй, Оля. Я пришёл, как обещал, ты же сама просила”, – тихо прошептал Сергей на ухо однокласснице. Ольга густо-густо покраснела, то ли от счастья, то ли от смущения, то ли от того и другого. “Оля, приглашай гостя к столу”, – радостно крикнула мама из центральной комнаты-зала. (Было такое ощущение, что сам Юрий Гагарин пришёл в гости. Ведь популярность солиста детского хора, Сергея Кармонова, могла сравняться, пожалуй, только с популярностью героев-космонавтов того времени!) Мама сходила на кухню и принесла сахар, плюшки, вишнёвое варенье, индийский чай первого сорта(!) со слоником на этикетке. Угощение прямо царское для того времени восьмидесятых годов, когда в магазинах царила пустота на прилавках. Сергей и Ольга вместе зашли в комнату. Мама Оли, с любовью и восхищением, будто на своего сына, смотрела на Сергея. Ещё бы! Солист детского хора, песни которого поёт вся страна, весь СССР – и вот он сидит на стуле перед тобой, словно на сцене, в белоснежной рубашке и в пионерском галстуке. Можно сказать, живой эталон, образец пионера восьмидесятых годов… Стройный, красивый, вежливый, аккуратный… Поэтому, неудивительно, что от вида Сергея “сносило голову” не только у девочек-одноклассниц, но и у их мам! “Серёженька, ты себе побольше варенья клади, у нас ещё есть. И ты нам про концерт расскажи, ведь на нём такие гости присутствовали. Говорят, сам Брежнев с женой приходил и Валентина Терешкова!” – угодливо сказала мама Оли. Сергей, между тем, с аппетитом поглощал плюшку с вареньем из вишни, так, что разговаривать с полным ртом вкуснятины он не мог.
“Мама, дай Серёже поесть, он же не ужинал; прямо с репетиции к нам прибежал. Мы с ним алгебру будем сейчас делать и задачи решать!” – радостно воскликнула Оля. “Хорошо, хорошо, Оля, я потом Серёжу расспрошу. А ты дай ему ещё одну плюшку и чаю налей”, – согласилась мама.
Через полчаса чаепития Сергей сказал маме Оли “большое спасибо” и ушёл с Ольгой в её комнату, так сказать, “делать алгебру”. Мама собрала пустые чашки и тарелки со стола, будучи вне себя от счастья. Ведь раньше Серёжа от чая отказывался из-за своей природной скромности, а сегодня согласился. “Мне бы такого жениха двадцать лет назад!” – подумала мама. Оля быстро решила две задачи по алгебре и дала списать Сергею. Сергей переписал решение задачи на отдельный листок, свернул его и положил в нотную тетрадь. Эту тетрадь он взял домой из хора, чтобы учить новые песни. “Оля, так мы пойдём за угол дома? Ты же просила, чтобы я тебя поцеловал один раз в щёку?” – спросил Сергей. Оля покраснела от счастья, затем ответила: “Давай закроемся в моей комнате и поцелуемся. Всё равно никто не увидит. Мама пока посуду моет, а папа на работе”. “Давай закроемся”, – согласился Сергей. Ольга взяла стул, ножкой стула забаррикадировала дверь комнаты, просунув ножку в проём ручки. Затем подошла к Сергею, развязала ему пионерский галстук и положила руки на плечи своему соседу по парте. “А теперь поцелуй меня в щёку, как ты обещал!” – нежно, но требовательно произнесла она. Сергей аккуратно, сжатыми губами дотронулся до щеки одноклассницы. Это и был его первый любовный поцелуй. Оля ничего сексуального не почувствовала, но сделала вид, что ей приятно. Да и что может понять девочка-пионерка в свои шестнадцать лет? Сергей попытался поцеловать её ещё раз в щёку, но Ольга отстранила его. Холодно сказала: “Ой, Серёжа, не умеешь ты с девочками целоваться”.
