Сама хозяйка, подстать дому, оказалась весьма необычной женщиной. Она встречала меня каждый раз, когда я приходила и провожала ровно до комнаты бабушки. Выглядела она каждый раз по разному. То это была коротковолосая пышная блондинка на толстых ногах, то тощая длинная брюнетка с редкими волосами, свисающими до пола, то маленькая веснушчатая девчонка, то ещё кто-нибудь. Но то, что это одна и таже женщина, было ясно как день.

Её выдавало лицо. Всегда сияющие ярко серые глаза и крохотный носик, больше подходивший на клювик и губки, которые она постоянно складывала трубочкой.

Вообще, если не обращать внимание на метаморфозы с внешним видом, как бы она не выглядела, она всегда была похожа на птицу. И то время, что когда она не говорила, из её рта слышалось насвистывание, только подтверждало это наблюдение.

Эмоции были словно осязаемые ею, а не высказанные мысли она слышала, как высказанные слова. Что неизменно изумляло беседующего с нею. И все они, её собеседники, говорили одну и туже фразу: Я это что, вслух сказал или сказала?

Хозяйка кивала в подтверждение, хотя никакого вслух не было. Первое время и я попадалась на это, пока не разобралась, в чём дело. В конце концов, отношения у хозяйкой разладились почти со всеми прочими людьми. Кроме её постояльцев, конечно, да и нескольких залетных служащих вроде меня.

Это умение смотреть сквозь и понимать, кто есть кто, играло только во вред её социальным контактам. Если ты знаешь, кто перед тобой есть и что он представляет, то любезности и фамильярности теряются. Собеседник стоял перед ней как голый, неумело прикрывающийся и был тем, кем он был на самом деле. А человек в сути своей скрывает своё нутро, особенно если оно тягостное ото всех. Иногда даже от самого себя. А тут он гол, пойман со всей подноготной. Его поймали и просвечивают на сквозь, и никаких возможностей увильнуть. Кому это понравится? Никому.

Мне скрывать было нечего, да и незачем. Поэтому хозяйке я пришлась по нраву, и потому с моего первого появления стала желанным посетителем.

По обыкновению, по прибытию в дом я пошла к Лии, естественно, сопровождаемая хозяйкой. Там, в комнате бабушки, я расспрашивая Лию о самочувствии. Или сказать лучше более говорила я, чем она. Бабушка или поддакивала, или молчала.

Я всегда одинаково начинала свою речь.

– Здравствуйте, я медсестра Тая. Пришла узнать, как вы себя чувствуете и нужно ли вам сделать укол или что нибудь ещё.

Бабушка на это молчала. Тогда я выкладывала на её тумбочку, которая располагалась рядом с диваном, лекарства. Которые выписывали для неё в поликлинике.

Потом я всегда объясняла, как их принимать, хотя лекарства были одни и те же, без изменений. Бабушка никогда не брала их в руки или не поворачивала к ним голову. Но к моему следующему приходу тумбочка была пуста. Даже полупустых упаковок не наблюдалось. Поэтому я спокойно выставляла на неё новую порцию таблеток.

Иногда мне казалось, что единственный, кто принимает таблетки в этой комнате – это тумбочка. И что в ней они, собственно, и растворяются.

После таких одиночных бесед с Лией. Я выходила, и здесь меня могла поджидать хозяйка или я сама терпеливо ждала её у бабушкиной двери. Потому как, выйти на волю самой было невозможно. Потому что сколько бы не пыталась запомнить дорогу. Она всегда немного менялась. И редкие вещи, стоявшие на пути, не могли быть ориентирами по причине того, что они постоянно перемещались и к моему новому приходу были уже на других местах.

Когда мы шли к Лии, то мы поворачивали сначала в лево, а потом направо, а то с начало направо, а потом налево. Коей раз и вообще не поворачивали. И по ступенькам спускались тоже не каждый раз.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.