Правда внезапно встает на свои места.
Папа.
Этот старый ублюдок.
Я вешаю трубку и начинаю хохотать как ненормальный. Папа никогда раньше так далеко не заходил. Должно быть, на этот раз он действительно взбешен.
— Прекрасно. — Я усмехаюсь и засовываю карточки обратно в карман. — Мне не нужны твои деньги.
Я жил на кредитную карту компании, но я не идиот. У меня есть сбережения и кое-какие инвестиции, в которые я могу вложиться. Как только банки откроются в понедельник, у меня будет доступ к этим средствам.
Я покидаю гоночную трассу и еду домой.
За исключением того, что на подъездной дорожке к моему дому выстроилась очередь из мужчин в костюмах, мешающих мне сесть в машину.
— Что за черт?
— Мастер Маллиз. — Уилл появляется в моем окне, как ночной призрак.
Я выпрыгиваю из своей кожи. — Уилл! — Опускаю окно и хмуро смотрю на него. — Что происходит? — спросил я.
— С этого момента вы выселяетесь, и вам больше не рады в этом здании. Ваши сумки уже упакованы. — Он указывает на обочину подъездной дорожки, где два чемодана стоят, как забытый мусор. — Ты можешь взять их с собой.
Я свирепо смотрю на него.
Мы смотрим друг на друга, пока у меня не звонит телефон.
Я поднес телефон к уху. — Как далеко ты собираешься зайти в этом, папа?
— Поскольку ты хочешь попробовать, каково это — быть одному, я исполню твое желание. — Его голос звучит слишком самодовольно. — Я хочу, чтобы ты помнил, что все твои действия имеют последствия, Хадин. Все, чем ты являешься, все, чем ты владеешь, принадлежит мне. Я даю и я забираю.
— Какой же ты любящий бог.
— Когда закончишь закатывать истерику, приходи ко мне. Возможно, я тебя прощу.
— Никогда, — выпаливаю я.
— Давай посмотрим, насколько ты упрям после потери дома, кредитных карточек… — Наступает зловещая пауза, прежде чем он добавляет: — и гоночной трассы.
Мою голову сжимают тиски. — Папа.
— Избавься от девчонки Бекфорд и своего незаконнорожденного ребенка. Тогда этот кошмар закончится.
Я дрожу от макушки до кончиков пальцев ног. — Пошел ты.
— Не торопись менять свое решение.
Раздается финальный звуковой сигнал.
— Мне очень жаль, мастер Маллиз, — бормочет Уилл. — В настоящее время дом записан на имя вашего отца. Ничего не поделаешь.
— Все в порядке, Уилл. Я могу остановиться в пляжном домике. — Я купил домик для вечеринок, чтобы переночевать в нем, пока буду в дороге. По крайней мере, у меня хватило ума записать его название под своим именем.
Уилл изучает повязку на моей голове. — Разве это не четырехчасовая поездка? Уже поздно, и ты, кажется, ранен.
— Со мной все будет в порядке.
— Очень хорошо, сэр. Позвольте мне отнести ваши чемоданы.
Мой топливный бак горит, как роковой маяк.
У меня кончился бензин, и я далеко от ближайшей станции. Даже если я доберусь до нее вовремя, у меня нет с собой наличных. Пока я не разберусь с делами в банке в понедельник, моя покупательная способность упала до нуля.
На выходные у меня нет ни гроша.
Я чертыхаюсь, останавливаясь.
Поскольку мои возможности ограничены, есть только несколько мест, куда я могу обратиться.
Я просматриваю свои контакты. Они полны до краев, но я сомневаюсь, что могу положиться на кого-либо из этих парней. Друзья, которые у меня есть, помимо Вани и Макса, из тех, кому я звоню, когда хочу повеселиться, а не когда у меня из-под ног выбивают ковер.
Мой большой палец зависает над номером Макса.
— Не-а, — ворчу я.
Поход к Максу и Дон исключен. Я никак не могу переваривать их ППЧ3 больше пары минут за раз.
Остается Ваня.
И учитывая все, что произошло после Вегаса…
Я стону и вжимаюсь в руль. Затем внезапно выпрямляюсь. — Подождите. Почему я не могу поехать к Ване?
Она моя жена. Мать моего ребенка. Старый друг.
Глядя на указатель уровня топлива, я решаю, что у меня достаточно мощности, чтобы доехать, и направляю машину к ее квартире.
Швейцар Фредди улыбается и машет рукой, когда видит меня. Я достаточно часто заглядывал к Ване, в основном, чтобы перевезти ее вещи, когда Джунипера нет в городе и ей нужны мускулы. Женщина всегда с чем-то возится в своем доме.
Я поднимаюсь на лифте на ее этаж и надеюсь, что она еще не спит. Ваня спит как убитая, и даже ураган, сносящий крышу с ее квартиры, не смог оторвать ее от снов.
— Ваня. — Я стучу костяшками пальцев в дверь. — Ваня, это я. Открой.
Глухой стук продолжается до тех пор, пока я не слышу шаги.
Она распахивает дверь. — Хадин, что ты здесь делаешь?
Я замечаю ее в шелковом розовом халате, облегающем ее изгибы, и в моем мозгу становится совершенно пусто.
Ее хмурый взгляд усиливается, пока она не замечает мою повязку. — Ты подрался?
— Нет.
Ее пальцы касаются моего лба, и я чувствую, как огонь разгорается по моей коже. Это выбивает меня из равновесия. Я отстраняюсь от ее прикосновения.
— Заходил мой папа, — говорю я.
Ваня указывает на мою сторону лица. — Это сделал твой отец?
— Ах, нет. Это было после автокатастрофы.
— Ты разбил свою машину? — Ее глаза сужаются. — С какой скоростью ты ехал?
— Это случилось на гоночной трассе… с этим я, очевидно, больше не справляюсь.
Ваня сообразительный и сразу подхватывает то, что я говорю. — Почему бы и нет?
— Мой отец узнал о нашем браке. Он выгнал меня из дома и порвал со мной.
— Ты серьезно?
— У меня есть сбережения, на которые можно опереться, но до открытия банков в понедельник я в затруднительном положении. — Я еще раз окидываю ее беглым взглядом. На конце халата перья, что соответствует ее драматическому стилю. Ее волосы подстрижены в стиле пикси и ей к лицу. Приковывает взгляд к ее потрясающим скулам и сочным губам.
Я чувствую, как усталость ночи стекает с моей спины, как вода.
— Заходи.
— Спасибо. — Я вкатываю свой чемодан в ее роскошную гостиную. На стене развешаны черно-белые фотографии с ее любимых фотосессий. Тот, что прямо передо мной, — это навязчивый снимок лица Вани крупным планом. По ее губам стекает вода, и она смотрит вдаль, как будто весь ее мир только что исчез.
— Ты можешь остаться в комнате для гостей. — Она указывает налево. — Ты знаешь, где что находится.
Я потираю затылок, не зная, откуда берется неловкость и как ее устранить.
Она поджимает губы и отступает от меня. — Ну, спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Я делаю пару шагов вперед, прежде чем обернуться. — Хэй, Ван.
— Да? — Она оглядывается через плечо.
Я струсил. — Ничего. Еще раз спасибо.
Она натянуто улыбается мне и исчезает в своей спальне. Я шаркаю в гостиную, но не могу сомкнуть глаз, потому что все подушки пахнут ею.
ГЛАВА 5
АССИСТЕНТ
ВАНЯ
Солнечный свет проникает в комнату, пытаясь пробиться сквозь мои тяжелые плотные шторы. Я переворачиваюсь на бок, игнорируя лучики света в пользу того, чтобы побольше поспать.
Так редко выпадает возможность поваляться в постели. Обычно я встаю в три и лечу рейсом в Париж, Гонконг или Мадрид, где от меня ожидают, что перед камерой у меня будут сияющие глаза и пушистый хвост.
Исключений нет.
Забудьте о том факте, что я обычно вымотана и переношу смену часовых поясов. Режиссеров не волнует, что их модель поспала всего два часа за последние сорок восемь часов. Они платят профессионалу, и я знаю, что должна доставить удовольствие.
Как бы сильно я ни любила то, что делаю, это не так идеально и гламурно, как кажется. Иногда меня передергивает, когда ко мне подбегают подростки, заявляющие о своей любви к моде и мечтах бросить все ради модельного контракта.
Я никогда не обескураживаю их, но я бы хотела, чтобы люди говорили о тяжелой работе в модельном бизнесе. Это не все шикарные поездки, слава и почести. Это не глянцево и не идеально. На самом деле, единственные глянцевые вещи в моей жизни — это мои бальзамы для губ и обложки журналов.
