В какой-то момент мне даже стало жаль своего отца, достав из наружного кармана рюкзака салфетки, я протянула их ему.

– Тайка, опять забыла, что я тебе говорил? – не дав и словечка вставить в том же духе, он продолжил свою реплику. – В дела взрослых не смей совать свой острый нос!

– Хорошо, буду совать чужой, – буркнула в ответ.

Но отец витал где-то в своих облаках. Наверняка все еще вспоминал пышные формы той молоденькой проводницы, с которой он развлекался несколькими минутами ранее.

Поезд прибыл по расписанию и, сойдя на перрон, я побросала на сырую землю сумки. Отец тащил за собой чемодан, а проводница на дорожку испустила тяжелый вздох и окинула отца взглядом побитой собаки.

– Тайка, давай быстрей! Нас уже такси ждет, – проронил он, прямиком направляясь к входу в вокзал.

«Ворчун старый» – отсалютовала я мысленно в удаляющуюся от меня спину. Подхватив сумки, поспешила следом за ним.

Нужный автомобиль нашли не сразу, как оказалось, в этот день с железнодорожного вокзала Томска, много было приезжающих, и много уезжающих. Потом еще произошла небольшая заминка. Таксист велел доплатить за багаж, якобы они так не договаривались. Папа бросил что-то в духе: ох уже эти онлайн-бронирования. Ничего толком нельзя согласовать! Отец не был скрягой, он просто во всем любил порядок и скорее поэтому его немного вывела из строя неожиданная новость.

– Поехали уже, – отдав наличные водителю, буркнул папа.

За окном мелькала расписная окраина сибирского города, а мы все дальше удалялись от домов, оживленных магистралей, узорчатых зданий и все ближе становились к лесному массиву, полупустой трассе и к потускневшим, от серости и пыли, краскам мартовского неба.

Настроение было отстой. Мне даже спать не хотелось, ну либо за эти два дня я отоспалась в поезде так, что на ближайший год точно хватит. На милость таксист не проявлял любопытства и поэтому мы полчаса просто ехали в изнуряющей тишине. Дорога была похожа на три месяца осени, когда все дни сливаются воедино.

– Приехали. Дальше только своим ходом.

Я отвела глаза с вечнозеленых елей и посмотрела в лобовое. Движение было перекрыто металлическими ограждениями. Решетчатые ворота складывались в своеобразные туннели, каждый из которых был пронумерован. Батя сказал, что это центральное КПП и если у водителя нет особого пропуска, то, соответственно, проехать он не сможет, как и любой другой общественный транспорт.

На улицу мы выскочили словно селедки из банки и со всеми своими баулами попали прямо под моросящий дождь. Но ничего не сделаешь и поэтому пришлось топтаться на одном месте, ожидая досмотра. Я потянула капюшон, но, прежде чем скрыться от непогоды шею полоснуло холодное дыхание ветра.

В будке мелькнуло равнодушное лицо и попросило показать наши пропуска. Только стандартный процесс досмотра оборвал возникший, словно из воздуха, некто неизвестный. Появился он очень эффектно, мне даже уши пришлось зажать от резкого свиста, искрившего из-под колес его черной лады. Причем наглухо тонированной и поэтому рассмотреть лицо дерзкого водителя было совершенно невозможно.

Но на этом представление не заканчивалось, загрохотала музыка, всполошив округу маленького городка и я с осторожностью покосилась на наши чемоданы, которые уже ничто не могло удержать от замаячившего на горизонте танцевального батла.

– Кхм-кхм, – отец прочистил горло и достал из бокового кармана документы, да только показывать их особо некому было.

Сбитая с толку, я стала озираться по сторонам, а в этот момент из будки вышел человек в форме и замерев на месте, втянул свежий воздух жадно ноздрями.

– О, Бизон! Здарова! – за нашими спинами раздался крик, и мы с отцом развернулись посмотреть на того, кто явно был не знаком с совестью.

Контролер, ничего не ответив, махнул головой в знак приветствия, а потом вальяжной походкой промаршировал прямо к отъехавшему, со стороны водительской двери, стеклу.

– Мельников, выходи из машины! – силясь перекричать музыку на его лице, начали появляться красные пятна.

Наглый водитель явно не спешил покидать свой импровизированный клуб, потому как что-то бросил в ответ, но из-за музыки сложно было разобрать слова.

– Зна…е.. мне… не.. долго, – что-то вроде этого. Последнее я точно четко расслышала потому как одна мелодия быстро сменялась другой.

– И музыку уже выключи! – еще громче первой своей реплики пробасил Бизон.

На сей раз на Мельникова подействовал крик. Все-таки не зря краснел и пыхтел этот человек в форме. На секунду вокруг нас воцарилась атмосфера из тишины и покоя, которую тут же снова разорвал незнакомец. Из тачки он выбрался лихо. Нет, дверью не хлопал. «Видать, сильно любит свою «девочку». Вон и литье какое поставил, не поскупился. Тысяч тридцать только за один диск, не меньше», – промелькнула шальная мысль в моей голове, но самоуверенный парень успел уличить меня в разглядывании его автомобиля и бросил в ответ холодную ухмылку, после чего прошел мимо нас так, словно ступал по пустой планете, где не было ни одной живой души. Острые скулы и взгляд хищный, выклюет из тебя все живое подобно кладбищенской вороне. Посмотреть бы в эти хитрые глаза, вот только не только тачка его была затонирована, но и он сам. Фи́говый понтарез! Солнце в это время года такой редкий гость, а он щеголяет тут в черных очках, словно один из демонов ада спустившихся на нашу и без того грешную землю.

– Так, давай багажник открывай, – пробасил Бизон.

– Ну Серег, ну ты че? Я ж сейчас время теряю.

– Давай, давай. Сначала впрягайся за тебя, а потом опять перед начальством отчитывайся. Оно мне надо? – выплюнув шелуху в сторону, он достал из кармана еще горстку семечек.

Батя у меня человек строгий и невоспитанность за версту чует. А то что мы видели перед собой сейчас проявление крайнего безобразия в этом не было никаких сомнений.

– Молодой человек, подойдите сюда, пожалуйста, – строгим голосом отец обратился к контролеру, но, кажется, его не так поняли, и на просьбу отреагировал эта выскочка на колесах.

– Подожди, мужик! Мою малышку сейчас смотрят, – это у всех парней такая привычка давать имена своим авто или байкам?

Время замерло, а с отцом стала происходить мгновенная трансформация. Человек среднестатистических лет с неумолимой скоростью перевоплощался в боевого быка из испанской корриды. И пока он не наворотил тут дел, надо было брать все в свои руки. Вовремя зазвонил его мобильный, а я нырнула на дно дорожной сумки. Идея была сырой, как и асфальт под ногами, но попробовать стоило. Я быстро стала перебирать вещи: батины тряпки, моя одежда, а в боковом кармане немного косметики, которой я почти не пользуюсь. Это все было совсем не то, что мне нужно и я быстро переключилась на рюкзак, в котором покоились парочка музыкальных дисков и несколько книжек из художественной литературы, вот только ножичка среди них я так и не нашла. Время бесследно утекало, а секундная стрелка так и тикала мне по вискам. Я нервничала, что сейчас отец положит трубку, а контролер закончит осмотр автомобиля, и мой план вдребезги расколется, так и не облачившись в реальность. И в этот самый момент я наконец-таки вспомнила, куда мог запропаститься маленький ножичек с красной рукояткой.

Выудив на свет острый предмет с самых недр своего необъятного рюкзака (из потайного кармана) я тихонько пробралась к автомобилю с водительской стороны. Пока те двое прятались под крышей капота, я одним филигранным движением руки вонзила острие в толстую каучуковую резину.

– Чисто. Можешь ехать, – услышала я приближающиеся шаги в свою сторону.

– Конечно, чисто. Ты ж меня знаешь, – последовал в ответ самоуверенный голос, и я вздрогнула, когда метнула свой взгляд в сторону отца. Он был зол.

– Тася, иди сюда!

Не нравился мне его тон, похоже, опять скоро будут гореть уши.

Мельников с улыбкой сытого котяры открыл дверь автомобиля, но вдруг резко замер на месте.