Я слушал каждого из них и не понимал, как они вообще могли встретиться, и тем более полюбить друг друга. Кто их соединил? И зачем? Антигерой встретился с антигероем, родили двух несчастных детей, которые навсегда запомнят, что мама – это хорошо, папа – это хорошо, а семья – это плохо.
***
С А. мы каждый день оббивали пороги служб судебных приставов в разных районах Москвы. Он закрыл все потребительские кредиты, и теперь нам было нужно срочно снять обременение. Мы не успевали. До суда оставалось пять дней. Я пытался хотя бы выйти на сделку до суда, но шансы таяли с каждым днём.
***
Судья зачитал, кто находится в зале суда, зачем находится и о чём сегодня пойдёт речь.
Мы опять сидели с Ю. в пустом зале. Представитель банка снова не явился, и задача Ю. была простая и важная одновременно.
Она представила судье договор аванса, все документы, собранные от приставов, о том, что долги отсутствуют, и клятвенные заверения через неделю выйти на сделку.
Но судья был непреклонен. Он не желал опять переносить заседание и вынес неутешительный вердикт, объяснив при этом, что решение суда вступит в силу через десять дней, и что, если мы выйдем на сделку в это время, то нам нечего опасаться данного вердикта.
Судья закрыл заседание, вяло стукнув молотком, и мы молча вышли из зала суда и побрели дальше, на улицу.
– Ю., скажи, на что ты рассчитывала, когда перестала платить по ипотеке? Мне просто интересно.
Она некоторое время молчала.
– Ты понимаешь, что вы миллионы теряете сейчас? Ведь А. тебе перечислял деньги.
– Он не платил алименты! На какие деньги я должна была оплачивать все расходы на детей?
– Ю., он мне прислал доказательства того, что он платил.
– Что там он тебе прислал? Ни копейки я от него не получила. Зачем мне вещи, которые он покупал? У них этих вещей море. Мне деньги были нужны. Я сама могу купить им вещи. Он переводил мне двадцать тысяч только на платёж по ипотеке. А у меня иногда даже пяти тысяч не было на продукты. Что ты знаешь о том, как мы жили?
Я понимал всю бессмысленность разговора. Ю. защищалась как могла, умоляюще глядя на меня. Когда её красивые глаза до краёв наполнились слезами, я сдался.
– Ладно. Я всё понял. Только не плачь. Я сделаю для тебя всё, что смогу, обещаю. Пока.
И я быстро стартанул в сторону метро, пока Ю. не успела зареветь во весь голос.
Я шёл и думал, что им обоим трудно и совершенно не понимал, что с этим всем теперь делать. Они так отчаянно ненавидели друг друга, что говорить с ними о временном перемирии, хотя бы ради детей, виделось абсолютно пустым делом.
***
Мы встретились в банке заранее, чтобы подписать сочинённое мной соглашение о разделе имущества.
Я понимал, что эта бумажка действительна, только если они будут в неё верить. А так как они совершенно не знали законов, то верили мне, а я сказал, что не будет подписанного соглашения, не будет сделки, не будет квартиры.
Та переговорка оказалась слишком тесным пространством для их ненависти, возведённой в степень. Они будто не слышали моих слов. Наверное, если бы в тот момент кто-то встал между ними, он бы сгорел в молниях гнева, которые они направляли друг на друга.
Ю., чувствуя защиту в виде меня, начала первая. Каждое сказанное ею слово поджигало А. как пороховую бочку. Я пытался изо всех сил увести их внимание в сторону сделки. Нам обязательно нужно было подписать соглашение, которое лежало на столе. Но кроме меня никто не торопился этого делать.
– Ещё слово, и я тебя размажу по стене прямо здесь! – заявил А., побледнев. – И Олег тебе не поможет!
Ю. тут же замолчала и притихла, косясь в мою сторону. Я окаменел. Разнимать драку бывших супругов не входило ни в мои планы, ни в мою комиссию.
– Так. Я встаю и ухожу. С меня хватит! – Я действительно встал и направился к двери.
А. тоже встал:
– Я с тобой. Пойдём покурим…
Мы вышли из банка. А. закурил. У него сильно дрожали руки.
– Олег, извини, но я не могу даже смотреть на неё. Понимаешь… У меня была трёхкомнатная квартира, которая стоила десять с лишним лямов, был бизнес, который кормил меня, и который она у меня отобрала. Может он и не был большим, но он был моим и стабильным. Была хорошая машина. У меня было всё, понимаешь? Скажи, что теперь у меня есть? Скажи?.. Миллион семьсот, которые я получу после сделки, и лада приора? Вот чего я добился за последние десять лет! Как после этого я могу спокойно разговаривать с причиной моего жизненного краха?
Я молчал. Он был прав. Он был так прав, что в ту минуту единственное моё желание было крепко его обнять и сказать: «Держись, брат!», но вместо этого я произнес:
– Я помогу тебе купить участок бесплатно… Не надо! – Я остановил его жестом. – Это моё решение. Участок тоже нужно проверить. Я помогу тебе, даже не спорь. Давай обсудим, где ты собираешься его искать.
Мы наконец отклонились от эпицентра взрыва, и наш разговор ушёл в сторону будущего А. Он сразу решил, что на остаток от ипотечной квартиры купит землю и потихоньку построит дом.
Когда он начинал говорить об этом, его глаза загорались надеждой. Он рассказывал, что построит для каждого из детей по комнате и, может быть, когда-нибудь дети переедут к нему, и он опять будет счастлив.
Приехали покупатели, мы вернулись в банк. Я рассадил всех по трём переговоркам. Подписал соглашение о разделе имущества, и мы ушли в процесс продажи. Моя коллега не подвела. Мы вдвоём очень быстро управились со всей сделкой. Дальше была регистрация и передача квартиры.
***
Свою долю от балашихинской квартиры А. подарил своим детям, закрыв при этом на десять лет возможность продать её.
Мебель поделили: что-то А. сложил на лоджии, а огромный двухкамерный холодильник и телевизор остались в квартире до момента постройки дома.
Мы с А. приобрели отличный участок земли под ИЖС недалеко от Балашихи, оформили все документы, и я был рад, что сэкономил А. хоть немного денег из тех грошей, что он получил от развода. В конце концов, он всё-таки сунул мне в карман конверт с вознаграждением после сделки. Я крепко его обнял, сел в машину и уехал.
Ю. с детьми переехала обратно в Балашиху и, честно говоря, наша связь на этом прервалась.
Через год А. написал, что Ю. не отдаёт ему вещи, мебель и технику, которые они по-честному поделили.
Я написал Ю. Она ответила, что он ей должен сто тысяч за какие-то там коммунальные платежи, и что она отдаст только после того, как он ей заплатит.
Я передал это А. и сказал, что ничего не могу с этим поделать. Он устало произнёс: «Шваль никогда не станет человеком», – и отключился.
***
Что сказать-то хотел. Сосед вчера зашёл на пиво. Говорит: «Посоветуй, как лучше сделать. Я вот жениться надумал. Мне бы быстренько сейчас однушку на двушку крутануть. Сколько бабла на доплату нужно, а? Сам понимаешь, после брака это уже будет совместное, да и детей пора мне уже заводить, а в однушке как-то не вариант».
Ну я ему рассказал, конечно. Ещё посоветовал спросить у будущей жены, как она училась в школе. А ещё лучше, посмотреть её аттестат, и, если окажется, что она отличница, то бежать от неё со всех ног. Всё-таки кесарю пусть кесарево, а мы как-нибудь сами.
Пока. Не кашляйте.
25 апреля
Я – тварь дрожащая, но иногда «…или право имею!». Тогда я превращаюсь в зло, чтобы защищать интересы тех, кто упал на самое дно жизни. А также тех, кто даже не подозревает о своём неизбежном бомжатском будущем.
Однажды, будучи молодым и наивным, я получил совет от И.Е. – самой умной женщины, которую я когда-либо встречал. Она сказала: «Эту квартиру всё равно продадут, а его закопают на Орехово-Зуевском кладбище. Так что, если ты такой уж весь в белом, помоги ему и не дай сдохнуть раньше времени».
Эти слова прозвучали, как удар в челюсть. Мир не делится на добро и зло; он полон оттенков серого. После той сделки я перестал обращать внимание на моральные дилеммы. Порой, чтобы помочь кому-то по-настоящему, нужно забыть о правилах и поступить так, как считаешь нужным.