Хельги опытным глазом рассматривал их с высоты обрыва.
– Вот тот крайний, видите? С головой кабана? Нам подойдёт. И мачта поднята! Редкое везение! Самим не возиться!
– Чего это ты самый маленький выбрал? – недовольно спросил Рагнар. – Смотри, рядом какой шикарный есть!
Впечатляющее плавучее сооружение, украшенное фигурой многорукого чудовища, грузно покачивалось на волне.
– Рехнулся?! Драккар на четырнадцать румов! Да мы его с места не свезём! С маленьким-то дайте боги справиться! Придётся ветер направлять…
– Ты собираешься всю дорогу до островов направлять ветер?! – взвилась Меридит. – На родину предков приплывёт твой холодный трупик?
– Не всю дорогу, а чтобы от погони уйти.
Облюбованный Хельги драккар насчитывал всего шесть румов, то есть, пар вёсел. На один рум полагалось четыре гребца – по двое на весло.
Каждому из нас придётся грести двумя вёслами сразу, и без смены! – радостно поведал подменный сын ярла.
– Ты уверен, что подобное возможно? – осторожно усомнился эльф.
– Уверен! – подтвердил Хельги тоном донельзя легкомысленным. – Гундер Гребец, герой древних саг, всегда так поступал!.. Кстати, имейте в виду. Если дело сорвётся и нас поймают, то за нарушение закона о вечном мире, посадят на кол. Толстый, чтобы померли не сразу.
– Ах, какие радужные перспективы нам открываются! Одна другой привлекательнее! – с несвойственной эльфам горькой иронией вздохнул Аолен.
Дело не сорвалось, и толстые колы остались поджидать другую жертву.
Стояла безлунная, душная ночь. Даже не верилось, что накануне порывы ветра едва не сдирали черепицу с крыш и ели гнулись, словно желали достать земли кронами. Теперь всё замерло в сонном оцепенении, и воздух непривычно загустел. Только прибой в вечном своём движении лениво постукивал о брёвна пристани и шевелился под днищем настила.
Стражник Гунт по прозвищу Однорукий клевал носом, стоя возле своей будки. Уже десять лет, с тех самых пор, как правая рука его нашла последний приют в бурных водах Тайенского пролива, караулил он чужие драккары на этих самых мостках. Гонял вороватую мелюзгу из числа нелюдей, не признающих человечьи законы фьордов. Разнимал драки. Самым серьёзным был случай, когда благородный ярл Кунс с дружиной из тридцати фьордингов, выйдя из стен весёлого дома, перепутал с пьяных глаз, занял чужой драккар и ни в какую не желал признавать ошибку. Пришлось звать стражу с берега, немало крови пролилось. Да, всякое случалось за десять лет…
Но в то, что однажды найдётся безумец, пожелавший увести чужой драккар из города вечного мира – в это Гунт Однорукий поверить не мог! А потому и не заподозрил ничего дурного, когда услышал лёгкие шаги позади себя. Впрочем, единственная рука его оказалась умнее головы – привычно стиснула рукоять меча.
– Стой! Кто идёт? – прорычал стражник грозно.
– Я иду, дяденька! – откликнулся высокий голос. – Я, дяденька, продажная девка, и мне деньги нужны до зарезу! Ты не против будешь развлечься?
– Ладно, ступай сюда, – согласился скучающий Гунт. Дело было ему не в новинку. Правда, никогда прежде бесчестные женщины не представлялись столь откровенно, и речь девки звучала по-чужеземному, ну да не всё ли равно? Лишь бы дело знала.
Из темноты на зов вынырнула, стала приближаться женская фигура, одетая, правда, не в подобающее платье, а в дрянные мужицкие штаны. И вообще, ничего в этой девке хорошего не было: рыжая, тощая, остроухая – нелюдь, что ли? Совсем ничего хорошего! Кроме, разве что, большой чугунной сковороды в руке. «Отличная сковорода!» – успел подумать Гунт, прежде чем его приложили по черепу этой самой сковородой.
Того, как вынырнули из воды, вылезли на мостки и, пригнувшись, метнулись к драккару Сигурда Вепря серые тени, оглушённый стражник уже не видел.
Затем последовала короткая свалка – несколько людей Сигурда оставались ночевать на драккаре. Численный перевес был не на стороне фьордингов, это спасло им жизнь. Их просто пошвыряли за борт, а убивать не стали. Когда же подоспели другие стражники, когда вёсла соседних драккаров ударили о воду, было уже поздно. Прошло всего несколько минут, но Вепрь непостижимым образом оказался так далеко, словно могучая сила гнала его вперёд. Чёрно-красный полосатый парус его вздувался под порывами попутного ветра – при полном штиле вокруг! Преследователи шли на вёслах, едва справляясь с неизвестно откуда возникшими течениями. Расстояние, отделявшее их от краденого драккара, становилось всё больше. А когда между их судами и Вепрем вырос огромный водяной вал, и, набирая мощь, понёсся навстречу, ударил в острые носы, тогда всем стало ясно: КОЛДОВСТВО! Колдовством фьординги не владели, и рисковать жизнью ради спасения чужого имущества и торжества законов тинга намерены не были. Преследователи повернули назад…
…Хельги упал на колени там, где стоял – на кормовой палубе. Из носа текла кровь, падала крупными каплями, оставляя на влажной древесине расплывчатые следы – магия серых камней никогда не шла ему на пользу. Но расслабляться было не время, он стоял за кормчего. Остальные сидели на румах, гребли что было силы, до седьмого пота, до кровавых ссадин на ладонях. Плохо гребли, плохо! Не тягаться им с фьордингами! Если бы драккары решили продолжить преследование теперь, когда его магические силы были на исходе и не могли больше управлять стихиями, – непременно настигли бы! К счастью, фьординги на драккарах об этом не знали…
Всю ночь на вёслах работали, не жалея сил и рук, стремясь как можно скорее покинуть опаснее воды. А утром поднялся ветер. Отличный попутный ветер – на радость гребцам, на заботу кормчего…
Хельги тряхнул головой – мачта вдруг стала двоиться в глазах. Он не заметил, как сзади подошёл Рагнар, и вздрогнул от его голоса.
– Иди спать, я тебя сменю, – рыцарь взял его за плечи, чуть тряхнул.
– Ты грёб всю ночь… – стал отказываться Хельги, но тут мачта окончательно раздвоилась, а палуба ушла из-под ног.
– Эй, ты чего?! – из тумана выплыло встревоженное лицо Рагнара. – Боги Великие, ты сейчас на вампира похож! Натуральный вампир!
– В каком смысле? – вяло поинтересовался демон. – Слушай, посади меня куда-нибудь, – он оставался на ногах только потому, что рыцарь продолжал удерживать его за плечи.
– Ты весь белый, как труп, и кровью перемазанный. Смотреть страшно!
– Это всё Силы Стихий, – пояснил Хельги, морщась: противная сухая корочка стягивала кожу на лице, мелко шелушилась под пальцами, рассыпаясь в бурый порошок. – Аолену не говори, – попросил он.
Рыцарь усмехнулся: «А то он сам не увидит!» и попытался усадить Хельги, прислонив к борту. Но борт оказался ненадёжной опорой, всё норовил куда-то уползти… «Ты как хочешь, а Аолена я разбужу!» – было последнее, что слышал Хельги.
Аолен помочь не смог. Слишком тяжело далась ему ночная гонка, не мог собраться с силами. Около часу Хельги просто лежал головой на его коленях, молча и неподвижно. Он находился в странном состоянии, где-то между сном и явью. Иногда проваливался в Астрал, тогда мир превращался в скопище цветных полос и искр. Потом выныривал из магического пространства в физическое, но видел совсем не то, что окружало его на самом деле. Не было ни драккара, ни друзей – какие-то замки, рыцарские турниры, дамы в цветущих садах и отвратительные сцены благородной охоты. Хотелось избавиться от всего этого безобразия, но оно не уходило.
А в очередной раз провалившись в Астрал, он вдруг заметил, что рядом копошится мерзкий, синюшного цвета паук. И не просто копошится, а длинными лапами-нитями сматывает в клубки его собственные магические продолжения и с аппетитом запихивает внутрь себя! Причём уже изрядно преуспел в этом деле, отгрыз всю левую руку, до самого плеча… или это нога? Так или иначе, пришлось принимать меры. Астральная тварь исчезла, конечность вернулась на место, тяжесть, свинцом навалившаяся на тело и тисками сдавившая голову, отпустила. А перед глазами возникла новая картина. Яркая, чёткая, она давала полное ощущение реальности.
