– Чем же он знаменит?

– Свирепостью, неустрашимостью и отвагой. Он пролил столько крови, что если всю её слить воедино, она заполнит целое озеро.

Аолен поморщился. Убитый фьординг нравился ему всё меньше и меньше. А взгляд Хельги снова сделался отрешённым.

– Раз возвращался Роггса на корабле шурина своего Торгерда Умного из дальнего похода в родной фьорд. Но поспорили они, как станут делить добычу. И почувствовал Роггса, что безумие наполняет душу его. И устрашился убить в припадке ярости шурина своего, как убил однажды собственного брата. Тогда скинул он доспех, прыгнул в море и поплыл к берегу. И больше его никто никогда живым не видел. Обезглавленное тело на седьмой день нашли на берегу… Фьординги всё гадают, кто же убил Роггсу Кровавого? А это, оказывается, был я! Вот Беда! Я убил героя своего народа! Я – убийца легенды! Ужас, ужас!

– Твоя легенда была сущим упырём! – сварливо, с интонациями Орвуда, заявила Ильза. – Чуть не обесчестил меня, паразит! Туда ему и дорога!

– Да, – подтвердил Хельги уже гораздо спокойнее, – Этим он тоже славился.

– Чем? – не понял Эдуард.

– Тем, что женщин бесчестил без разбору.

– Не понимаю, чего ты переживаешь, – принялась увещевать Энка, решив ковать железо, пока горячо. – Ты не первый на него напал. Шёл честный поединок. Ты предложил ему жизнь, он отказался. Даже если бы он был хорошим человеком, а не невменяемым выродком, тебе всё равно не в чем было бы себя упрекнуть. Он получил то, что заслужил, и это было предопределено Судьбой.

– И с каких это пор ты стал считать фьордингов «своим народом»? Ты их всегда терпеть не мог! – подхватила Меридит. – Что тебе за дело до их легенд? Нашёл из-за чего переживать!

Хельги попытался защищаться.

– Да-а! А представь, что бы ты почувствовала, если бы убила… – он запнулся, подбирая жертву пострашнее, – ну, скажем, валькирию Брюнхильд?!

– Сравнил тоже! Брюнхильд – моя родная прапрапрабабка, большинство остальных валькирий тоже в той или иной степени родственницы. А тебе Роггса Кровавый никто.

– И то правда! – Хельги решил, что пора ему уже успокоиться. Он демон-убийца, не дева корриган, чтобы давать волю эмоциям.

Но фьординга он всё-таки похоронил. Оттащил тело подальше от берега, чтобы не смыло приливом, завалил камнями, чтобы никто не сожрал, а сверху воткнул его меч, чтобы легче было искать тем, кто придёт через неделю. Не хватало ещё, чтобы по его вине изменились слова древней саги!

А на следующий день они совершенно неожиданно для себя пришли в Свольд!

Да, это был именно Свольд, почти такой, каким помнил этот город Хельги, ну, разве что поменьше раза в полтора. Те же кривые, тесно застроенные серыми деревянными домами улочки, сбегающие к огромной пристани, те же унылые вереницы складов товара, виселицы со свежими покойниками, весёлые дома, откуда день и ночь несутся пьяные вопли, звон кружек и визг бесчестных женщин. Некоторые постройки Хельги даже узнал: вот в этом новом доме на углу он не раз бывал с папашей-ярлом, там жил… вернее, будет жить торговец, скупающий сехальский шёлк… Да, несомненно, это был Свольд. Вот только располагался он почему-то чуть ни в неделе пути южнее! Случалось, что могущественные маги в годы войн из стратегических соображений перемешали города на тысячу и более шагов. Но чтобы так далеко – о подобном никто не слышал!

– Ты совершенно уверен, что не ошибся? Может, это другой город, просто похожий? – пристала Энка.

Вместо ответа Хельги бесцеремонно сцапал за шкирку пробегавшего мимо ребёнка лет шести-семи, высоко поднял, несколько раз встряхнул и спросил грозно.

– Какой это город? Говори!

– Свольд, демон тебя побери! – тоном заправского фьординга рявкнул обиженный ребёнок. – А ну, отцепи, не то…

– Видишь? – демон сунул мальчишку прямо сильфиде под нос. – Он тоже говорит, что Свольд!

Он разжал пальцы, ребёнок ловко приземлился на ноги, но убегать и не думал. Похоже, он решил смыть оскорбление кровью – вытащил из-за пояса очень серьёзный нож. В маленькой руке юного фьординга он казался настоящим мечом.

– Пшёл прочь, трюмово отродье, – велел демон и глянул так, что у ребёнка разом пропал весь воинственный пыл. Только пятки сверкнули по переулку.

– Хельги, почему ты всегда так плохо обращаешься с детьми? – укорил подменного сына ярла Аолен.

Тот удивлённо вскинул брови – сама невинность, спросил с искренним недоумением.

– Почему плохо? Я же их не бью!

– Ну, надо бы ещё и бить! – негодующе воскликнул эльф.

– Конечно, надо, – не разобрав, согласился Хельги. – Но на это у них есть родители. А я не обязан.

– Тебе вредно находиться в здешних землях, – решил Аолен. – Начинаешь вести себя, как дикий фьординг. Те же манеры.

– Издержки воспитания, – покорно подтвердил Хельги, хотя так и не понял, в чём именно провинился…

…– Надо решать, как будем добираться до Архипелага, – тихо говорил Хельги.

Они сидели за длинным столом в весёлом доме, хотя пришли сюда вовсе не веселиться, а просто поесть.

Это было небезопасно. В Свольде с давних времён был установлен вечный мир. На его улицах никто не смел убить или украсть. За этим следила специальная стража, сурово карающая тех, кто посмеет нарушить закон. Наглядным подтверждением её деятельности служили виселицы, установленные чуть ни на каждом углу. Но на то, что происходило внутри весёлых домов, стражники внимания не обращали. Не их дело. Не нравится – проходи мимо. Кровавые драки здесь вспыхивали по малейшему поводу – это была неотъемлемая часть веселья. И, по мнению Рагнара, не самая плохая. Приятно иногда кости размять.

– Не вздумай ввязываться! – сразу предупредил Аолен. – Мы не вправе рисковать собой впустую! От нас зависит судьба мира!

Рагнар в ответ неразборчиво и очень недовольно пробурчал что-то насчёт кисейных барышень и сдувания пылинок.

Выполнить пожелание эльфа оказалось нелегко. Пёстрая компания чужеземцев не могла не привлечь внимания окружающих. Многим тут же захотелось испытать их силу. Если бы не Хельги, кровопролития было не избежать. К счастью, он знал, как надо обращаться с пьяными фьордингами, и гасил конфликты на корню. Блюда успели опустеть, а оружие так и не покинуло ножен.

Теперь можно было спокойно обсудить планы на будущее, не опасаясь, что помешают доесть.

– Корабль нужен! – уверенно отвечал гном на вопрос Хельги. Ему уже изрядно надоело плестись пешком.

Демон фыркнул.

– Ослу ясно, что нужен корабль. Вопрос в том, как именно мы его добудем.

– А что, есть варианты? – удивился Рагнар.

– Вариантов полно. Самый простой – разузнать, не согласится ли кто доставить нас на острова за плату, – (при этих его словах Орвуд поморщился). – Можно напросится на корабль за деньги, а в море его захватить. Хотя это сложнее, – (тут настал черёд Аолена морщиться). – Можно захватить драккар сразу, угнать от причала. Этот способ самый сложный, зато надёжный. Потому что никто не захочет по дороге ограбить и выкинуть в море нас самих. Наконец, мы можем проделать всё это прямо здесь, в Свольде, и идти до Архипелага морем суток пять-шесть. Дойдём или нет – большой вопрос. А можем ковылять вдоль берега дальше на север. Оттуда до островов можно будет добраться на простой лодке. Но пеший переход займёт не меньше месяца – пока все фьорды обогнём…

– Отпадает! – воскликнули в один голос Орвуд, Энка и Эдуард. Вышло так громко, что на них снова стали оглядываться. Пришлось покинуть заведение и продолжить разговор на улице.

Аолен давно заметил, что из всех возможных вариантов их компания всегда выбирает самый абсурдный. Так вышло и на сей раз. Решили угонять драккар! Ночью, от пристани.

Присматривать добычу пошли засветло.

Причалы в это время года стояли опустевшими. Это поздней осенью, в дни тинга, тут бывало не протолкнуться. Суда привязывали бок о бок друг к другу, и, чтобы добраться до бревенчатого настила пристани, нужно было пробираться по трапам, перекинутым с борта на борт. Теперь же на всей огромной пристани, не считая нескольких пустых барж, едва насчитывался десяток драккаров, причаленных у самого берега.