– Чья? – хрипло каркнул фьординг.
– Что? – не поняла вопроса девушка.
– Ты чья, спрашиваю. Чья баба?
– Ничья. Своя собственная, – отвечала Ильза с достоинством. А что? Пусть не надеется, что она станет кричать и плакать.
Фьординг усмехнулся странно, левой половиной лица. Правая оставалась каменно-неподвижной, только веко чуть дёрнулось.
– Ничья, говоришь? Вот и славно. Моя будешь.
Волосатая ручища потянулась к девушке… Будто огромный горячий пузырь ярости взорвался в её душе. Вся её ненависть к северным разбойникам вылилась в высказывание столь эмоциональное, что воспроизвести его в письменном виде не позволили бы приличия.
Трудно сказать, что сильнее задело фьординга – эпитеты, относящиеся к нему лично, к его матери или народу в целом, но стерпеть подобное он, разумеется, не мог. Страшно представить, что ждало Ильзу, не подоспей помощь. Между ней и разъярённым противником встал Хельги. Откуда он взялся, оба не успели заметить. Вырос как из-под земли и спокойно, без малейшего вызова сказал фьордингу:
– Пошёл к демону!
Глаза северянина побелели, веко задёргалось ещё сильнее. Лицо совсем перекосилось.
– Ты ещё кто какой?! – проревел он. – Скажи, чтобы я знал, кого убью!
– Я, Хельги, сын ярла Гальфдана Злого, владельца Рун-Фьорда, буду тем, кто убьёт тебя, – нагло глядя фьордингу в глаза, сообщил демон. Уточнение «подменный» он опустил. Для ясности. В средние века детей Фьордингам ещё никто не подменивал, разве что, изредка, феи. Но на фею он явно не тянул.
Фьординг оскалился.
– Ты паршивая тощая тварь, не похожая на человека. У ярла не может быть такого сына.
Хельги усмехнулся, сверкнув жёлтым глазом.
– Не твоё дело указывать свободному ярлу, каких сыновей ему иметь!
В ответ противник промолчал, потому что это была чистая правда. И ярл, и даже простой фьординг имел полное право заводить потомство от кого угодно, хоть от троллихи, приключись у него такая фантазия. Так что крыть было нечем. А когда фьординг не знает, что сказать, он начинает действовать.
Он с самого начала недооценил противника, и немудрено. Составить верное представление о силе Хельги по его внешнему виду не мог никто. Не в пользу фьординга было и то, что со времён Средневековья техника боя успела здорово усовершенствоваться. В чем, в чём, а в области боевых искусств прогресс этого мира на месте не стоял.
Убивать своего врага Хельги не собирался. Не по доброте душевной. Как раз наоборот. Для фьординга пасть на поле битвы – это большая честь и прямая дорога в Вальхаллу, куда все они почему-то стремятся. Зачем доставлять ему такое удовольствие? Куда приятнее оставить побеждённого недобитым, чтобы тот в полной мере испытал унижение.
Но вышло не так, как он хотел. Чем больше кровавых ран появлялось на теле человека, тем яростнее он сражался. Не чувствовал боли, не слабел. Вид его стал страшен: мокрый, окровавленный, лицо искажено яростью. Из оскаленного, с крупными жёлтыми зубами рта летели брызги слюны. Розовая пена пузырилась на губах. Глухой звериный рык вырывался из тяжело вздымающейся груди. Берсеркер! Одержимый безумием битвы!
От любопытства Хельги пропустил удар, меч врага рассёк левую руку, ту самую, что пострадала в бою с троллем. Но он не обратил внимания, увлечённый зрелищем. Берсеркеры всегда интересовали подменного сына ярла. В том, собственном времени, ему довелось встретить нескольких, но его не покидало подозрение, что они были ненастоящими. Просто притворялись для пущей важности.
Этот, средневековый, был самым что ни на есть подлинным, одержимым и безумным. Какая жалость, что при нём не имелось щита! Хельги давно мечтал посмотреть, как настоящий берсеркер грызёт щит. Зачем он, осёл сехальский, оставил в гроте свой? Можно было бы подсунуть, пусть бы погрыз…
– Тебе не помочь? – крикнула сестра по оружию. – Что-то ты долго с ним!
Фьординг производил столько шуму, что перебудил всех, и у поединщиков появились зрители.
– Правда! – поддержала подругу Энка. – Я уже есть хочу! Давай скорее, или мы тебя не ждём.
– Ладно, – кинул демон, легко уворачиваясь от удара. Озверевший фьординг уже ничего не соображал, просто молотил мечом направо и налево, как тролль дубиной. Сражаться с ним стало скучно. – Идите, готовьте, я сейчас! – и любезно предложил фьордингу. – Может, сдашься на милость победителя? Я не буду против.
Берсеркер его даже не слышал. Ну, тем хуже для него!
Давно миновали… хотя, нет. Ещё не наступили те дни, когда Ильза бледнела и взвизгивала, когда под ноги к ней прикатывалась отрубленная голова. Теперь девушка лишь пренебрежительно передёрнула плечами: неприятно, конечно, но берсеркера иначе не убьёшь.
После завтрака Орвуд пошёл проверить карманы убитого. Карманов не оказалось, вместо них к поясу были приспособлены мешочки-кошели, один – гладкий кожаный, второй – суконный. На нём женскими волосами были вышиты руны.
Средневековое письмо отличалось от современного староземского довольно сильно.
– Роггса, сын Асмунда, по прозвищу Кровавый, – медленно прочитала Меридит.
– ЧТО?! – Хельги вдруг подскочил и выронил фляжку, по песку побежал ручеёк. – Что ты сказала?!
– Роггса, сын Асмунда, – встревожено повторила сестра по оружию. – Ты что, его знаешь?
– Знаю ли я его?! Спрашиваешь! Это же Роггса Кровавый! Ой! Что же я наделал!
Друзья переглянулись. Давненько они не видели Хельги в таком потрясении. Пожалуй, со времён «снедания» Иракшаны или двухмесячного прогула занятий в Университете. Меридит тихо заскулила и вцепилась в первое, что попалось под руку – локоть сильфиды. Ей передалось паническое настроение брата по оружию. Аолен почувствовал необходимость взять ситуацию в свои руки.
– Так, – велел он, стараясь придать голосу спокойствие и решительность. – Давай всё по порядку. Что это за человек, откуда ты его знаешь?
– Давным давно, – Хельги рассказывал монотонно и без запинки, как по писаному, – Жил человек по имени Асмунд, по прозвищу Стрелок. Был он по матери родом из Свольда, а родичи со стороны отца – всё больше из Агланда и Сётланда. Было у Асмунда семь боевых кораблей и собственный горд в Тор-Фьорде. И сказал он другу своему Скафти: «Помоги мне, друг мой, посвататься к Йофрид, дочери ярла Харвана». «Что же, попробую сделать так, как ты желаешь» – отвечал Скафти. Отправились они к Харвану, и тот принял их хорошо. И отдал дочь свою замуж за Асмунда, и дал за ней новый драккар с фигурой морского демона Ро на носу.
Йофрид, дочь Харвана, была достойной, сильной женщиной и хорошей женой. Родила она мужу двух сыновей. Старшего нарекли Эйриком, в честь отца матери Асмунда…
– Хельги! Эй! Э-эй!
Рассказчик вздрогнул и умолк. Это Орвуд щёлкал пальцами у него перед носом, чтобы привлечь внимание.
– У тебя что с головой?! Что ты несёшь?
– Как что? – удивился демон. – Сагу о Роггсе Кровавом. Сами же велели – по порядку.
– А поконкретнее, без лишних подробностей, нельзя? – нетерпеливо осведомилась сильфида.
– Нельзя. Что же это будет за сага, если без подробностей? Весь колорит пропадёт.
– Силы Великие! – гном начал раздражаться. – Тебя не просят рассказывать саги! Ответь просто, кто такой Роггса. Сведения о его родителях нам ни к чему.
– О дедах, – укоризненно поправил Хельги. – До родителей я ещё не дошёл. Его деда тоже звали Асмунд. Он погиб за день до рождения отца Роггсы, и сын был наречён в его честь.
Борода гнома от возмущения встопорщилась. Он был готов сорваться и наговорить лишнего, а это, учитывая нервное состояние Хельги, грозило ссорой. Аолену пришлось снова вмешаться.
– Твоя история очень познавательна, и позднее мы с удовольствием выслушаем её, – заговорил эльф мягко, – а теперь сосредоточься, пожалуйста, на Роггсе. Коротко, своими словами, кто он такой?
– Древний герой. Самый знаменитый из берсеркеров, – обиженно буркнул демон, уяснив, что фьордингский фольклор вниманием не пользуется.
