Вчера разъярённая обезумевшая толпа разорвала его на клочки. Три часа он ощущал себя сгустком боли, пока куски мучительно сползались в кучу и срастались между собой. Тело до сих пор выталкивало грязь, мусор, окурки, засохшее собачье дерьмо… Как же больно… Когда же он кончится, этот год?
Человек бредёт по улице. Бывший глава бывшей страны…
А дальше всё начало происходить очень быстро.
К концу недели Индейская резервация народа навахо, на территории которой находился один из сохранившихся, но заблокированных порталов, заявила о выходе из США и образовании собственного государства. На площадях запылали костры, сложенные из государственных символов США, портретов знаменитых политиков и официальных документов, после чего «проклятие США» на территории навахо мгновенно исчезло. В портальную арку потёк первый ручеёк переселенцев.
На следующий же день о своём выходе из состава США заявили все индейские резервации, штаты Техас, Флорида и Северная Каролина. Ещё через день – Луизиана, Алабама и Нью-Мексико… Если кто-то и хотел воспрепятствовать новообретённой независимости бывших штатов, вряд ли у него бы что-то получилось, поскольку молодые государства могли вооружаться и защищать свою территорию, а США – нет. Аляска, Гавайи и Калифорния провели открытое голосование жителей и подали документы с прошением о присоединении к России. В ответ на возмущение европейских политиков у побережий означенных территорий всплыли несколько очень вежливых подводных лодок…
Через месяц от Соединённых штатов осталось одно воспоминание, а пространство между Мексикой и Канадой занимало пёстрое лоскутное одеяло республик, федераций, индейских союзов и государств с неопределившейся формой управления. И этим людям ещё предстояло научиться жить, не ощущая себя столь же великой и безнаказанной нацией, как раньше.
Мир пребывал в шоке.
04. ЭТО НЕНАДОЛГО
Я ОСТАЮСЬ… СРЕДА
Всё тот же день, тёплый августовский вечер
Я сидела на кухне и мрачно пила чай. Горячий, чёрный, с молоком и без сахара – всё, как я люблю.
Нужны специально обученные люди. Желательно, такие люди, которым здесь не светит слишком радужных перспектив. Но нормальные.
И тут я поняла – кто! Я метнулась за телефоном и судорожно начала пролистывать список контактов. Был же… Есть!
Недоступен…
Недоступен…
Недоступен…
Недоступен…
Недоступен…
На протяжении шести часов я разбиралась со списками необходимых вещей и периодически звонила. Но номер всё так же оставался вне зоны доступа.
Он перезвонил мне в час ночи. Мишкин крёстный, потерянный пятнадцать лет назад и недавно нашедший меня по соцсетям.
– Лёха! Ну наконец-то!
– Оля?! Что у вас случилось?
– Лёха, ты помнишь, всё хотел с детьми на Байкал приехать?
– Да… – в трубке раздалось смущённое кряхтение, – ты понимаешь…
Да, история была обыкновенная. Грустная история. Бедная многодетная семья из бедной-бедной провинциальной деревушки, далеко от больших городов, куда можно было бы сдавать излишки от хозяйства. Семья, перебивающаяся, что называется, с хлеба на квас… Они тянулись изо всех сил, но… какие уж тут поездки.
И всё было не так тоскливо, пока не обнаружилась эта страшная болезнь. Пока комиссия из важных тёть, приехавшая из райцентра, не поставила вопрос о признании условий проживания в семье неудовлетворительными.
– Такие дела, Оля. Через месяц будет комиссия из области. Я знаю, они уже решили детей у нас изъять, – я потрясённо молчала. – Но мы хотим сбежать, – голос у кума упал до шёпота. – Ты слышала про ворота в другой мир?
– Конечно!
– Там нас никакая комиссия не достанет.
– Так, стоп! Лёха, у тебя же есть выход в Одноклассники? Или вайбер?
– Есть, что ж мы, совсем деревня, – он тихонько засмеялся.
– Ты сейчас же, слышишь, прямо сейчас фотографируешь и отправляешь мне все данные, документы на вас и на детей.
Я прямо почувствовала, как он напрягся.
– Зачем?
– Билеты куплю на ж/д. Если караулят вас – скажешь, что в оздоровительную поездку на Байкал поехали, спонсора нашли. Отсюда вместе уйдём, понял?
На этот раз он молчал долго.
– Оля, неудобно как-то.
– Дурак ты, Лёха. У меня муж сегодня уже перешёл, я теперь к этим воротам привязана. А выживать легче вместе. Поможем друг другу. И детям Байкал покажешь, больше шансов не будет.
– Ну…
– Не ну! Когда документы отправишь?
Он ещё попыхтел, уже больше для порядка..
– Да прямо сейчас и отправлю.
– Ну, всё! И вещи собирай – думай, что взять, навсегда уходим. Опять же, чтобы не тормознули вас.
– На этот счёт не переживай, решим.
– Всё, давай, жду. И будьте готовы прямо завтра сорваться. Постараюсь на ближайший поезд взять.
Спустя пару минут вайбер начал радостно пищать, сигнализируя о множестве полученных сообщений. К этому моменту я выяснила, что добираться им придётся сперва как-нибудь шестьдесят километров до Арзамаса, а уже оттуда на Улан-Удэнском весьма приличном поезде можно до Иркутска. Трое суток с хвостом. Ближайший поезд завтра. Каким-то чудом места есть! Не самые удобные, зато в одном вагоне.
Я быстренько выкупила места, скинула в обратку вайбером электронные билеты. Позвонила.
– Получил?
– Получил!
– Всё. Собирайтесь активно, восьмого вечером встречаем!
– Ну, спасибо!
– Обращайся))
Так. Надеюсь, я всё сделала правильно.
Вот, Лёха приедет – пусть сам семенами и занимается. Агроном он или кто?
Я ОСТАЮСЬ. ЧЕТВЕРГ
Иркутск и окрестности, день шестой от открытия порталов
Наутро мне позвонили мужики из фургонной мастерской. Сказали, готовы мои первые таратайки! Я озадачила их доставкой одного фургончика на конюшню в Хомутово, а потом обрадовала этой новостью Андрея.
Ну, а куда? Там у них места много, лошадки будут там же. Лошадки должны тащить эту повозку – всё же логично. Пусть там и тренируются. Ничего, что самих животин ещё нет. Надеюсь, сегодня будут.
Пока оставалось немного времени, пронеслась до портала, поговорила со Светой, порадовалась за то, как здорово она помолодела. Узнала, что Вовка пробегал мимо них вчера – это по их времени, а по нашему сегодня в четыре утра, поэтому звонить нам и никого будить не стал, передал привет, «всё хорошо», и что он пошёл на запад «искать то место». Ну, хоть так.
Хорошо, всё-таки, что я одна за лошадьми не попёрлась. Были всякие животные: и сомнительные, и не подходящие нам по типу. Были и такие хозяйства, глядя на которые Андрюха говорил: «Сразу – нет!»
Вот что бы я без него делала?
К вечеру у нас, действительно, образовалось четыре лошади. Если быть точной, один рыжий-прерыжий конь и три кобылы, дворянских кровей, естественно, но весьма симпатичные, приученные к упряжи и деревенской работе. Одна из них – та самая мамашка с жеребёнком. Жеребёнок уже большенький, я попросила пока пристроить его туда же в Хомутово, к Савельевым на конюшню. Алечка сразу начала с ним носиться, как наседка. Иногда мне кажется, что она всяких коников любит не меньше, чем своих четверых детей. А может, местами и больше…
– Так, ребята. Времени у меня мало. А сделать надо много. Через три дня приедет человек, который в лошадях чего-то понимает, а мне тупо покажите, как рулить…
Так вот что значит цирк с конями! Нет, я человек обучаемый, конечно…
Волевым усилием собираем голову в кучу.
Фотографирую упряжь. Последовательно – как одеваем, как снимаем. Дома всё это распечатаю и сошью в брошюрку – мало ли что…
Дальше меня просветили, что животным нужна пара-тройка дней, чтобы адаптироваться, узнать друг друга. Жеребёнка опять же нужно аккуратно отнять от мамки и всё такое. Ну, тем лучше. Всё равно уже ни рук, ни ног.
Дома меня ждёт чайник. Скоро я, как матушка Ветровоск*, буду жить на чае с печеньем.
*Читаем Пратчетта, это классно.
