8) Формирование (профсоюза) Юайкай в 1912. Уязвимость профсоюзов согласно закону об иностранных агентах от 1900. Профсоюзное движение в Японии было почти подавлено к 1931, благодаря социальному сдвигу к профессиональной оседлости. Противовесом профсоюзам стали заводские советы, подконтрольные владельцам. С 1924 - начало системы (гарантированного) приёма выпукников школ-колледжей в апреле. Изначально эта практика была только для "белых воротничков".
9) К 1921 - широко распространилась практика черных списков и проверок прошлого при приеме на работу. Эффективность - околонулевая. Медосмотры при приеме на работу начались с 1927.
10) Обычный пенсионный возраст - 55 лет, мало рабочих в возрасте 40-55 лет, наблюдается линейная убыль с 40 лет.
11) Типичные приоритеты увольнений по сокращению: Неопытные и/или некомпетентные - физически слабые и больные - старики за 55 лет - все остальные.
12) Система сдельной оплаты рассматривалась японскими рабочими как форма наглой эксплуатации, главным образом из-за тенденции к быстрому падению ставок.
13) Тактика "сюдан когеки" в 1927 - группа рабочих обступает техника и завуалированно угрожает прибить, если им не повысят зарплату.
Главы 23-27
Глава 23. Мозговые ракоскорпионы.
Воскресенье, выходной. На работу выходить не нужно и даже не положено, прототип шагового мотора прикрыт стеклышком и ждет инвесторов, на улице снег, всё бело и светло, холодрыга такая, что на полу выпал иней. Носков нет.
Ну, это не рай, а всего лишь Япония 1924 года от рождества христова. Здесь считается, что температура в доме по умолчанию равняется забортной. Даже в соседской собачьей будке и то теплее - стены у нее из натуральных досок, а не из каких-то несерьезных реечек, ткани и бумажек.
Вроде дальше на север от префектуры Сайтама стиль архитектуры меняется на более основательный. Да даже в здесь, в быстро растущем городе Кавагоэ, кварталы новостроек - вполне приличные глинобитно-панельные домики, многие даже с кирпичными фасадами. Бумажно-реечное старье в стиле ранней эпохи Мейдзи - только для тех мигрантов с дырой в кармане, кто повелся на обещание бесплатного жилья.
Я прозевался, сунул ноги тапки во избежание примерзания к разбросанным медным проводам, и поплелся на кухню, откуда как раз доносился подозрительно бодрый девичий голос.
Кику пела, полностью игнорируя законы рифмы и даже грамматику. Что-то вроде "Ах ты гадкая петрушка, чтож ты зацвела. За тобой закон порушенный, будешь сожрана сполна".
Стараясь издавать поменьше шума, я подкрался поближе. Ну да, редкий случай. Кику взялась за готовку по собственной инициативе. Что это такое будет? Мука, яйца, бутылка из-под молока, початая пачка соли, рядом еще одна - из-под крысиного яда. Наверное, что-то вроде оладьев.
- Тревис! - Кику все-таки меня услышала, обернулась. - Без обниманий, у меня руки грязные! Подожди, я тебе сейчас намешаю повкуснее!
И Кику, с улыбкой от уха до уха, принялась подсыпать в кастрюльку порошок из пачки с надписью "крысиный яд".
Ну, не первый её закидон. В прошлом месяце Азами поймала её в тот момент, когда Кику чистила ванную щеткой для сортирной дырки. Тогда девушке влетело, но похоже, тараканы в голове еще остались. В этот раз она, очевидно, засыпала какую-то специю в неподходящую упаковку. Кстати, что это за специя?
Я обмакнул палец в порошок, попробовал. Ничего. Ни вкуса, ни запаха. Ну да, на пачке написано "Натуральный мышьяк. Не влияет на вкус приманки." Всё так и должно быть. Стоп... волосы у меня на голове зашевелились.
- Кику, какого х..на ты мешаешь в оладьи эту отраву?
Стук упавшей на пол мешалки, взгляд обиженного котенка.
- Тревис-сенпай, ну пожалуйста. Покушай. Хоть немного. Ты же такой миленький, когда болеешь. А я буду за тобой уха-а-а-живать. - Глаза Кику мечтательно закатились.
Вдох-выдох. Концентрация. Самоконтроль. Нельзя бить слабую девушку подручными предметами мебели. И бить мебель девушкой тоже нельзя. Хотя очень хочется.
Похоже, я крупно ошибся на предмет тараканов в голове. Под этими пышными черными волосами тараканов уже давно нет. Их всех сожрали хищные ракоскорпионы. Размером с метр примерно.
В этот момент до кухни добрался зевающий Нобуске, явно разбуженный нашей перепалкой. И, недолго думая, сцапал уже приготовленный оладушек, потянул ко рту. Я едва успел выбить его резким тычком.
- Тревис, ты что? Так оголодал?
- Нет. Это... - Я попытался облачить бушующие эмоции в слова. Получалось чуть лучше, чем никак.
- Да всё понятно. - Мисаки похмурился, а затем с видимым облегчением похлопал меня по плечу. - Привыкнешь. К мозговому изнасилованию постепенно вырабатывается как его там... иммунитет! А пока лучше хлопни спиртного. А то так и свихнуться недолго.
Да уж. Не имею представления, что такое понял господин Мисаки, но я явно не хочу этого знать. Есть риск, что с пониманием в комплекте идет хронический алкоголизм, а то и добровольный прыжок из окна шестого этажа.
- Кику, у нас намечается серьезный разговор! Иди в спальню!
Наконец я решился. Культурные различия, тяжелое детство и всякое подобное бла-бла-бла. Но если эти факторы транслирутся в опасность для жизни окружающих, надо что-то решать. И решение будет принято сегодня.
Глава 24. Развилка истории
Через пятнадцать минут я убедился, что с тем же успехом мог бы потребовать от Кику запустить "Аполлон" на Луну. Нет, она выслушала мой приказ и даже согласилась, но у неё возникли разные мелкие заботы. Растормошить Рику, убрать оладушки, повосхищаться птичкой настолько ядовито-зелёной, будто она эти блинчики уже пробовала.
Сначала я закипал, готовясь взорваться. Затем перегорел. А в конце концов устроил натуральную облаву, с собой в роли загонщика и детьми в роли охотников. Совместными усилиями мы с хохочущей Юкико загнали Кику в номинально проходную комнатушку, а Рика с Даичи насовали хлама в пазы сдвижных дверей, намертво заблокировав пути отступления.
— Кику, сядь. Буду решать, что с тобой делать.
— А зачем делать? Я же такая хорошая. Везде и всегда. Особенно когда разденусь, ты сам этим вечером говорил. Так что, немедленно извиняйся!
Знаем, проехали. Навыки манипуляции у Кику отточены, пусть ассортимент методов и не поражает воображение. Хотя, честно признаться, в её возрасте я тупил гораздо страшнее.
— Кику, мне надо не извиняться, а сдавать тебя в полицию. Как китайскую шпионку с поддельными документами. Кстати, документы у тебя действительно поддельные.
Знаю, запретный приём. Но удалось сбить её настрой. Вон как глазки забегали, сканируют окружение и девичью память. Теперь — играть на контрасте.
— Кику, зачем ты всё это делаешь? У тебя есть мечта? Настоящая, а не все эти шуточки?
— Нет. — Подруга заколебалась. — То есть была, но после землетрясения... Я не знаю...
— Мечтала только сбежать? Только это? — Чётко видно, Кику если не врёт, то сильно недоговаривает. — Можешь просто сказать, без прикрас?
— Просто... Это тебе просто. А мне что делать? Мне не то что идти некуда, даже убиться незачем! — На нижних веках девушки начали набухать слезинки.
— Убиваться не надо. Вот... — Я покопался в складках одежды, но Кику успела первой. Вытащила свой платочек, демонстративно промокнула глаза.
— Кику, не убивайся. Вдруг у нас завтра свадьба, а ты заплаканная...
— Заткнись.
И я заткнулся, как было приказано. Уж очень характерно девушка подобралась, как тогда, когда в приступе игривости демонстрировала мне неведомо где выученные приёмы дзюдо. Терпения Кику хватило секунд на тридцать. А затем её прорвало.
— Тревис, ты что думаешь, я тебя убить хотела? Я всё хотела устроить в лучшем виде! Чтобы ты лежал парализованный, а я бы ухаживала до конца жизни! Я же тебя люблю, идиот!
