Джамаля удалось встретить только утром следующего дня. Он уже был одет в богатый халат, а на его широком поясном ремне красовалась кривая сабля в отделанных серебром ножнах.

– Тимофей! – обрадованно воскликнул новый староста при виде драгуна. – Я тебя много помнить! Я думать, живой ты со свой командир? А вы и сами сюда с ним приехать. Какой хороший, какой крепкий одежда! Красивый, совсем не похож на тот, какой раньше быть, – произнёс он, оглядывая с улыбкой мундир.

– Джамаль, это тебе от нас, – проговорил Гончаров, протягивая золотую монету с выбитым на ней профилем Екатерины II. – Бери, бери, и спасибо тебе за всё.

Горец не стал отказываться и, рассматривая её, довольно зацокал языком.

– Какой красивый, какой хороший царица, ай-ай-ай! Жена ваш царь? Да продлятся её годы.

– Не-ет, это наша императрица, – объяснил Тимофей. – Бабушка нынешнего императора Александра Павловича. При ней русские войска разбили в двух больших войнах турок, выгнали с Кавказа персов, победили шведов и наказали мятежных поляков. Она уже десять лет как умерла.

– Ах, какой горе! – совершенно искренне огорчился Джамаль. – Такой сильный царица, столько много врагов победить и умереть! Ай-ай-ай! Как плохо!

– Ничего, сейчас её внук всех побеждать будет, – проговорил с улыбкой Гончаров. – Запомни, Джамаль: Александр Первый – Благословенный, победитель. Так всем теперь и можешь говорить. Ты ведь теперь прямо от него тут императорскую власть представляешь.

– Да, я служить русский царь, – нахмурившись, проговорил староста. – У меня уже есть большой бумага от важный русский генерал.

– Вот и правильно, служи, – поддержал его Гончаров. – Вопрос у меня к тебе от своего командира есть, Джамаль. Ты же помнишь, из какого аула нас сюда выкупил Гахраман-бек?

– Да, я хорошо помнить, – ответил тот. – Плохой, очень злой этот аул. И бека слушаться не хотеть, хотеть только много в набег ходить и всех грабить, а работать совсем не хотеть, подати платить тоже нет. Гахраман сильно злится, мало-мало терпеть, сам хотеть идти их наказать. Теперь они и меня не слушать.

– Ну вот, всё верно ты говоришь, злые там люди, – согласился Гончаров. – Если им укорот не дать, ох и намучаешься ты с ними, Джамаль. Могут ведь и правда не принять твою власть и сами на это селение набежать. Но если ты хочешь, мы со своим командиром переговорим с большими начальниками и попросим дать нам много солдат, чтобы их строго наказать.

Староста встрепенулся и, чуть подумав, протянул золотой червонец Гончарову.

– Я очень хотеть, Тимофей. Возьми деньга с царица, говори с большой начальник. Я быть очень благодарен и ещё тебе заплатить.

– Не, не, не, – запротестовал тот и усмехнулся, отталкивая руку. – Это уже твоё, Джамаль. Нам ничего от тебя не нужно, только чтобы ты рассказал подробно о том ауле. Сколько там людей, какое может быть оружие, где живут воины и где они держат наших пленных? А ещё было бы лучше, чтобы ты показал нам дорогу, ну или хотя бы дал проводника.

– Я понять тебя, Тимофей. Пошли к твой командир, я ему сам всё рассказать. А потом привести к нему того, кто сможет показать дорога в тот злой аул.

– Говорит, ваше высокоблагородие, что совсем немного осталось, – перевёл слова проводника знающий местный язык казак. – Тут вот развилка, старый путь лет десять назад завалило камнепадом, и по ней теперь больше никто не ходит, а вот этим, новым пользуются. – Он махнул рукой на тянущуюся среди скал дорогу.

– Что думаете, господа? – Полковник обвёл взглядом стоявших рядом офицеров.

– Крутая дорожка, – почесав бороду, проговорил есаул. – Мои казаки-то, конечно, могут и на конях по ней пройти, но тихонько и самое большее по двое. Ни о какой атаке в конном строю и речи даже не может тут быть.

– Да это само собой, – согласился с ним капитан Огнев. – Драгунам тоже только лишь в пешем порядке здесь атаковать. Хороший заслон горцы на скалах выставят и будут держать путь, сколько им надо. Пушки-то и за день сюда не подкатишь.

– Ну, для хорошего заслона, господин капитан, здесь, в ауле, столько людей против нас не наберётся, – отметил полковник Бомбель. – По нашим сведениям, многие воины ушли в столичную Нуху к хану Селиму. Не успели мы ещё от Елисаветполя даже отойти, а он уже большой сбор среди шекинцев объявил. Тут, на Кавказе, соглядатаев хватает, а вести, и сами знаете, как быстро разносятся.

– Это да-а, – послышался гул голосов от собравшихся.

– Давайте поступим так, господа, – продолжил совет старший сводного отряда. – Приданную нам роту из пятнадцатого егерского полка вместе со спешенной сотней Васифа мы отправляем по старой дороге. Потихоньку, не спеша, пусть они по завалам выходят к аулу. Все остальные силы двигаются сторожко по главной дороге. Буде встретится нам в пути неприятель, завязываем с ним бой и в итоге атакуем селение с двух сторон…

Спешенный взвод фланкёров шёл, рассыпавшись по дороге. Драгуны поводили стволами ружей по сторонам, беря на прицел большие валуны, ниши в скалах и росшие кое-где кусты. Вокруг было тихо, подозрительно тихо.

– Похоже, совсем недалеко нам до аула осталось, – произнёс негромко Лёнька. – Уже давненько вот так вот крадёмся. Может, и не будет никакого заслона, и так аул нам отдадут?

– Не знаю, на душе тревожно, маета какая-то, – проговорил Тимофей. – Гляди, какие места для засады удобные. Васильевич, ты с Ваньками слева, Герасим с Мироном и Стёпкой, справа и чуть впереди, шагов за десять от нас держитесь. Остальные за мной. Штуцерники, внимательнее по верхам глядите, вон сколько удачных мест вокруг. Вперёд, братцы! – И головной дозор пошёл дальше.

Шедший первым Кошелев вдруг резко присел и сместился за лежащий на обочине валун.

– Берегись! – рявкнул Федот, и все порскнули с дороги, ища укрытие.

– Бам! Бам! Бам! – ударила россыпь выстрелов. Пули свистели над головой, щёлкали по камням и рикошетили.

– А-а-а! – послышался крик с правой обочины.

– Рыжего подстрелили, – донёсся возглас Герасима. – Держись, Стёпка! – И, перебежав ближе, он задёрнул лежавшего на дороге к валуну.

– Огонь, братцы! – крикнул Тимофей. – Огляделись – и пали прицельно! Не лежим бревном, а то перестреляют нас, как кроликов, совсем не боясь! – Сам, высунув дуло из-за укрытия, выстрелил в сторону расположенной на скалах позиции неприятеля.

– Хорошо укрыты! – крикнул подбежавший Блохин. – И винтовальным стволом-то не больно их возьмёшь. Сверху сидят, далеко глядят. – Он прицелился и спустил курок. Прилетевшая с той стороны пуля ударила в камень прямо возле локтя, и штуцерник проворно нырнул вниз. – Ах ты ж, зараза, – пробормотал Лёнька, доставая новый патрон из лядунки. – Какие же мы меткие!

– Сколько до них? – спросил его Гончаров.

– Саженей сто, небось, есть. – Тот пожал плечами, вытаскивая шомпол. – Ну не знаю, может, немного и меньше. Так-то и гладким стволом по ним можно бить, да только ведь вверх не больно удобно целить. А вот им, напротив, совсем даже в нас хорошо.

– Да-а, твоя правда, неудобно, – пробормотал Тимофей, выглянув из-за укрытия. – Можно, конечно, побольше стрелков здесь выставить и прижать огнём, да ведь не больно-то всех их тогда укроешь. Побьют, если они кучно будут стоять. – И, прицелившись, послал пулю в мелькнувшую голову.

Сзади раздался топот, и к ним нырнули, прячась от огня, Копорский с Плужиным.

– Сколько их там всего? – спросил, заполошно дыша, подпоручик.

– Десятка три, ваше благородие, – доложился Тимофей, засыпая из патрона порох в дуло. – У меня одного молодого уже подстрелили. Было бы и больше подстреленных, да Кошелев их как-то почуял, сорвал прицельный залп. Нам бы раненого назад оттащить и перевязать.

– Ну да, хорошо расположились, – оглядывая подступы к неприятелю, процедил сквозь зубы взводный. – Самое узкое место перекрыли своим огнём. Толпой побежишь, так ещё, небось, и камнепад устроят, как это они любят. По верху нельзя их обойти как в тот раз?