Наше отделение заняло часть кресел центрального ряда. Кресла оказались жёсткими, но при этом очень удобными – ни спинка, ни само сидение не оказывали излишнего давления на тело. Как только мы заняли свои места, один из сержантов приказал всем пристегнуться. Это, по его словам, в будущем может спасти наши жизни. Мы, ухмыльнувшись переглянулись, кто-то, по-моему, Рыжий, даже хихикнул. При этом все выполнили команду – щелчки, защёлкивающихся замков, заполнили внутренность транспорта.

После проверки, сержанты заняли свои места рядом со своими отделениями и тоже пристегнулись.

Транспорт начал своё движение. Ни рывков, ни гудения двигателя. О том, что мы начали двигаться я понял по вибрации пола, которую ощутил под ногами и всё.

*****

Всю дорогу Рыжий и Крокодил о чём-то спорили, что-то обсуждали; Павел смотрел по сторонам и постоянно вёл записи у себя в блокноте, все электронные гаджеты нас попросили оставить; Андрей, как и многие ребята из нашего взвода, дремал, уютно расположившись в кресле. Мне было немного не по себе от того, что я нахожусь в замкнутом пространстве и двигаюсь в неизвестном направлении. А двигаюсь ли? Может быть мы все сейчас находимся в какой-нибудь будке, которая имитирует движение? Но с другой стороны, ведь на полосе препятствий мы реально напрягались. А мои рёбра? Они до сих пор болят. Может быть, по мнению разработчиков, через реальную боль игра становится более похожа на жизнь. И, может быть, боль – это единственная реальная вещь, которая существует в этом мире, а всё остальное только имитация, проекция, обман зрения. Никакого транспорта не существует. Оружие – просто игрушка. Но как же быть с тем парнем, которого поранили в ангаре? Он тоже фикция? Но я точно его видел вне игры. А может быть, это один из сценариев, по которому тебе кажется, что ты видел его где-то ещё? Что это сделано специально, чтобы ввести тебя в заблуждение?

В общем, от подобных мыслей у меня начала сильно болеть голова. Я попытался выбросить всё из головы и ни о чём не думать. Но тут, по ощущениям, что-то изменилось.

Вибрация под ногами слегка уменьшилась – транспорт замедлял свой ход. Сержанты покинули свои кресла и приказали нам сделать тоже самое. Мы, дружно, соскочили со своих мест. Кормовой люк, со вздохом, начал открываться. Оранжевый свет сменил синий, а со стороны люка начал проникать внутрь дневной свет.

Как только люк полностью открылся, я обнаружил, что наш транспорт продолжает двигаться. Звуки ветра и шелеста колёс по земле ворвались в транспорт.

Один из сержантов выбежал на крышку люка и встал на краю. Наш сержант встал у края люка в середине и скомандовал:

– Все на выход!

Мы переглянулись.

– Живо! – повторил он.

Первым из нас выбежал Андрей. Он добежал до края крышки люка и спрыгнул с движущегося транспорта на землю. Слегка споткнулся, но удержался на ногах. За ним последовали все остальные, в том числе и я.

Я оказался под лучами полуденного солнца. После искусственного освещения салона транспорта свет снаружи оказался слишком ярким. Я сощурился и прикрыл глаза ладонью. Огляделся. Транспорты, доставившие нас, вполне реальные, избавившись от своей ноши, не останавливаясь закрыли люки и продолжили своё движение, выстраиваясь в колонну и, постепенно, растворяясь в дали.

Окрики сержантов заставили меня оторваться от созерцания удаляющихся за горизонт транспортов и встать в строй. Построившись, нам сообщили, что мы прибыли на полигон.

*****

Горные массивы, вершины которых украшали белые шапки снегов, искрящихся под солнечными лучами; болота, на поверхности которых лопались пузыри и отравляли окружающий воздух газами, поднимающимися из недр; каменистые равнины, испещрённые оврагами и изрытые окопами; дремучие леса и джунгли – всё это полигон. И всё это располагалось в одном месте. Одна локация плавно перетекала в другую и было практически невозможно обнаружить границу, разделяющую их.

Но прежде чем мы начали осваивать всю площадь полигона, нас отправили на стрельбище, которое находилось здесь же.

Каждый из нас получил в руки ПВМ1.

Там, в ангаре, где нам демонстрировали эту винтовку, она произвела на меня впечатление прежде всего своим внешним видом. Но когда я взял её в руки…

Элегантная. Лёгкая, практически невесомая. На ощупь – приятная, не раздражающая. Стоило мне прикоснуться к рукоятке, как у меня возникло ощущение, что её поверхность подстроилась под особенности моей ладони и длине моих пальцев. Приклад, стоило его приложить к плечу, самостоятельно учёл все его изгибы. Вместо спускового крючка – кнопка, живо реагирующая на силу моего нажатия. Никакой отдачи при стрельбе. Повторюсь – это не орудие для убийства, это произведение искусства.

Как и мои друзья, я испытал неописуемый восторг, взяв его в руки, хотя, должен признаться, никогда к оружию особой симпатии не испытывал.

Получив оружие и прослушав краткую инструкцию по его использованию, мы отправились на стрельбище.

*****

То, что наши инструктора называли стрельбищем, оказалась долина, уютно расположившаяся у подножия отвесных скал с одной стороны и лесным массивом – с другой и не имеющая ни начала ни конца. Небольшая речушка, берущая своё начало где-то в скалах, серебристой змеёй, звонко журча, пересекала долину и терялась в зарослях кустарников у самой границы тёмного леса. Я бы, с удовольствием, отправился в поход по столь живописному месту. Но всю идиллическую картину нарушали окопы, глубокими порезами заполнившие всё пространство от скал до леса.

Из истории, фильмов про войну – окоп представлялся мне вырытым в земле углублением, стенки которого укрепили брёвнами или же вообще ничем не укрепляли, а просто выровняли лопаткой. Здесь же, окоп представлял собой по форме перевёрнутую равнобедренную трапецию. Стенки и дно выложены плитами со слегка шероховатой поверхностью и сделанных из материала, который, к сожалению, я не смог идентифицировать. Глубина была достаточной, чтобы укрыться даже таком высокому человеку как наш Андрей.

Мы заняли один из окопов своим отделением, встав на расстоянии трёх метров друг от друга.

Я опёрся животом о наклонную стенку окопа – на ней оказалось очень удобно лежать и, при этом, держать винтовку перед собой и целиться.

В шлеме раздался приказ:

– Приготовиться к стрельбе!

Я прицелился. В прицеле я ничего, кроме кустов да деревьев, не увидел. Положил винтовку перед собой и осмотрелся – мои товарищи, с таким же удивлением, смотрели по сторонам.

– А в кого стрелять-то?! – подняв глаза к небу и ни к кому конкретно не обращаясь, с лучезарной улыбкой, спросил Рыжий. Ответом ему была сирена, громом пронёсшаяся над долиной, и разрушившая тишину. Звук был такой неприятный, что по моей коже побежали мурашки.

Мы все, не сговариваясь, направили дула наших винтовок в одну сторону – в сторону леса. Я посмотрел в прицел. На другом краю долины, за речкой, началось какое-то движение.

Существо зелёного цвета, прыжками, двигалось в мою сторону. Я прицелился и нажал на кнопку – пучок плазмы ярким штрихом полетел в сторону приближающегося воина. Толи я плохо прицелился, то ли поздно нажал на спуск – воин уклонился, а плазменная стрела пролетела мимо и, проделав в камне дыру и, потеряв энергию, развеялась. Краем глаза я заметил, как Рыжий первым выстрелом поразил огромного воина и выкрикнул:

– Получи, гад!

После этого он нажал на кнопку и выпустил непрерывную очередь, уничтожая не только всё пребывающих воинов, но и скашивая, попутно, деревья. По возгласам, которые доносились от Крокодила, он ни в чём не уступал своему товарищу.

Когда я вернулся к своему сектору обстрела, то увидел, что враг стал ко мне ещё ближе. Я выпустил пару очередей, но не попал. Тогда я решил не стрелять, а посмотреть, чем всё это может закончится.

Зеленокожий воин приблизился ко мне и прошёл сквозь меня – это оказалась голографическая проекция. Как только он исчез, вся моя форма окрасилась в красный цвет. Я в недоумении посмотрел на сержанта, который встал у меня за спиной, расставив ноги на ширине плеч и заложив руки за спину, на край окопа. Его губы скривились в жестокой усмешке. Стрельба вокруг прекратилась, и я понял, что все смотрят на меня. Ничего не происходило. И вдруг…