Вытягиваю шею, разглядывая в душе голые ягодицы. Загорелые и высокие, их мышцы соблазнительно перекатываются.

– Ой, – тихо пищу.

Мужчина не спеша поворачивается. Его темная бровь ползет вверх. Глаза бесстыже меня изучают, на их дне пляшут смешливые черти.

Я ошалело глазею в ответ, и взгляд сам собой (против воли практически!) спускается ниже.

– Т-ты… Г-голый!

– Я не привык принимать душ в одежде, – отвечает, совсем не смущаясь.

Шумно сглатываю и с большим трудом возвращаю взгляд на лицо.

– Налюбовалась?

Обмотав бедра полотенцем, делает шаг в мою сторону.

На этот же шаг испуганно отступаю.

– К-как… Как я у тебя оказалась?!

Вся моя привычная жизнь перевернулась вверх тормашками, когда в наш город вернулся Данис Асадов.

Лучший друг папы.

И мужчина, которого я любила всю жизнь.

Софи.

– Расслабься. Ты сегодня огонь, малая, – произносит мне на ухо мой старший брат. Вздрагиваю от неожиданности.

Поджимаю губы. И с глубочайшим чувством удовлетворения впечатываю свою шпильку в носок его лакированного ботинка.

– Еще раз меня так напугаешь… – шиплю.

Пашка морщится и громко смеется, не обращая внимания на гостей. Он балагур и повеса. И в любой компании свой до мозга костей. В отличие от меня.

На этом празднике жизни я чувствую себя как рыба, но отнюдь не в воде.

– Папе не понравится это платье, – старательно одергиваю облепляющую бедра, серебристую ткань. – Оно вызывающее.

Пашка закатывает глаза.

– Сегодня твой день. Отец тебе слова не скажет, – и ехидно прищурившись, добавляет, – как, впрочем, всегда.

Я не могу не растечься в злорадной улыбке и еле сдерживаюсь, чтобы не показать брату язык. Так повелось, что мы всегда с ним соперничаем. Конечно, с возрастом это уже так остро не проявляется. Но пьедестал родительской любви я занимаю по праву вот уже 18 лет.

Любимица. Умница дочка. Примерная студентка и гордость семьи.

– На, лучше. Выпей, – брат сует мне в руку узкий бокал с пузыристым шампанским. – Расслабишься.

Я по привычке озираюсь по сторонам.

До сегодняшнего дня официальное употребление алкоголя мне было запрещено. Но, кончено же, Пашка всегда утаскивал с праздников пару бутылок Пино-нуар (прим.автора: в данном контексте безалкогольный напиток), а потом мы распивали его в комнате брата прямо из пластиковых стаканчиков.

– Что же вы так богохульствуете, – нарочито серьезно произнесла мать, застав нас однажды за этим занятием. – Пить этот напиток из пластиковых стаканов – настоящее преступление.

Мы с облегчением выдохнули, и с тех пор от мамы особенно не скрывались. А вот от отца…

– Ты теперь имеешь на это все законные основания, – подначивает меня Пашка, и даже помогает поднести руку с бокалом ближе ко рту.

Цокаю языком, замечая в его глазах вызов. Мне не слабо! И с чувством собственного превосходства осушаю бокал до самого дна.

Слегка горьковатый привкус оседает на языке, а пузырьки напитка приятно щекочут. Спустя две секунды по телу льется тепло.

– Ты бы хоть закусывала, алкоголичка, – фыркает Пашка, явно не пораженный моей самоотверженностью. – Софья, Софья, что скажет отец, когда увидит, как ты прибухивешь у него прямо под носом? – Брат с укоризной трясет головой. – Вон он, кстати, идет.

Я тут же мысленно подбираюсь и группируюсь, как перед прыжком в холодную воду. Отец появляется из толпы гостей уже через мгновение.

Оценивает ситуацию, пробегаясь по бокалу в моей руке строгим взглядом:

– Не налегай, – только и произносит, не желая заострять на этом внимание. Смотрит поверх моего плеча, кому-то вежливо улыбаясь, а я не упускаю в это время возможности метнуть в брата испепеляющий взгляд. Съел?

– Хорошо выглядишь, – одобряет отец, возвращая внимание мне. На миг в его глазах мелькает проблеск сентиментальности. – Совсем взрослая у меня стала… Хоть завтра замуж выдавай. А еще вчера с косичками и розовыми бантами бегала… – то ли с унынием, то ли с печалью, задумчиво говорит.

– Я расту, – со смехом пожимаю плечами. – Остановить время даже тебе не под силу, па.

Я люблю папу, хоть порой он и бывает излишне строг и предвзят. Но даже эту предвзятость я способна понять.

Отец крупный бизнесмен, владеющий сетью элитных отелей. Он известен в широких кругах и по крупицам выстраивал свою репутацию.

Было бы странно предполагать, что детям в этой семье будет позволено все то, что позволено детям обычных людей.

Так что, пока в нас с братом зрел юношеский протест, а в головах раз за разом рождались сумасбродные планы, не влезающие ни в одни рамки приличий, отец терпеливо нам объяснял, что каждый поступок имеет последствия.

Надо отдать ему должное. Даже когда мы с Пашкой решили угнать любимый папин мерседес, и разбили его, не проехав и пары метров, он не стал кричать или физически наказывать нас.

Нам всего лишь пришлось целое лето работать по дому вместо прислуги, чтобы компенсировать ремонт дорогого авто.

С тех пор мы умеем ценить материальные вещи гораздо больше, чем до.

– Кстати, я сдала последний экзамен, – с гордостью сообщаю отцу, выхватывая у официанта второй бокал игристого. – На отлично.

Пашка снова закатывает глаза и одними губами произносит что-то похожее на «зубрила».

– Я всегда знал, что ты у меня умница, – хвалит отец, и я загибаю один палец. Вижу, что брат это замечает. – Светлая голова, – продолжает отец. Загибаю второй. – Никогда не даешь мне повода разочароваться. – И третий.

– О, кстати, отец, – делает Пашка свой ход, – совсем забыл тебе сказать, немцы вчера таки подписали с нами договор. Я их дожал.

Брат старше меня всего на три года, но уже занимает в империи отца не последнюю должность.

Я бы не сказала, что он особо старается. Ведь и так прекрасно осведомлен, что бизнес однажды станет по праву его.

– М-да, – задумчиво тянет отец, что-то печатая в телефоне, – но я давал тебе на это срок не больше двух месяцев, а ты «дожал» их за пять. За это время я бы уже два раза нашел других поставщиков.

Я беззвучно смеюсь, пока папа не видит, и демонстративно показываю Пашке руку, где нет ни одного загнутого пальца. Делаю жалостливое лицо. Пашка фыркает и отворачивается.

– Кстати, ты не видела мать? – Хмурится папа, оглядывая толпу.

– Нет, – вру я, ничуть не краснея. – Наверное, общается с кем-то из гостей, – отстраненно передергиваю плечом, подцепляя новый бокал.

На самом же деле, мама уже час торчит возле барной стойки, осушая десятый по счету мартини, и отчаянно флиртует с красавчиком барменом, но отцу об этом знать вовсе не обязательно.

Пашка с отцом рассеиваются в толпе, а я, на правах хозяйки этого вечера, вежливо спрашиваю гостей все ли им нравится.

Папа организовал это торжество в честь моего совершеннолетия. Хотя подобные вечеринки в особняке бизнесмена Павлова вовсе не редкость. Но он не воспринимает их как развлечение. Скорее, как способ собрать нужные связи в одно время и в одном месте.

Сегодня он бессовестно использовал мои 18, чтобы напомнить о нашей семье светскому обществу.