– Сосиски отодвигаешь, – поясняет он. – Не вкусные?

– А…простите. Свинина. Нам нельзя… Но омлет очень вкусный, – тороплюсь его заверить.

– Ясно-понятно, – задумчиво кивает Константин и зависает на мне тяжёлым, глубоким взглядом. – А что ты вообще ешь? Что любишь?

– Зачем вы спрашиваете? – начинаю нервничать.

– Ну… – он ставит локти на столешницу и потирает подбородок указательным пальцем, – чтобы покормить тебя завтра, наверное.

– Мужчина не должен готовить, – качаю головой. – Особенно если в доме есть женщины.

– Да почему? – вдруг дёргаются уголки его губ. – А как же шашлык, шурпа, пельмени, рыба соленая, в конце концов! У вас разве не готовят мужчины? Пару лет назад в Турции отдыхал. В нормальном таком отеле. Так там одни мужики на кухне работали.

– Готовят, – соглашаюсь. – Но только на работе. Дома – женщина. Папа иногда лепёшки готовил, потому что мама не умела.

В груди теплеет. Не могу удержаться и отвечаю Константину улыбкой. Только добрый мужчина может готовить. Папа был добрый. И чем-то Константин на него похож. Возможно, моим зарождающимся ощущением защищенности рядом с ним.

– А где мой ужин?

Вздрагиваю, стискиваю в пальцах вилку от ехидного голоса за спиной. Константин тихо чертыхается и тоже меняется в лице, видя входящую на кухню Вику. Она одета в почти полностью прозрачный пеньюар. Мне становится за неё холодно и стыдно, но лишь на мгновение. Пока не вспоминаю, что сама сижу в чужих вещах, наедине с чужим мужчиной в его доме. Занимаю место этой женщины, веду вечерние разговоры… и вообще ношу под сердцем ребёнка.

– Ты же не ешь после восьми, – хмурится Константин.

– Да у тебя обычно нечего, – весело фыркает Вика, обходит стойку и, присваивая, обнимает Тихомирова за шею, скользя пальцами по груди.

– Так ты бы приготовила, – вдруг перехватывает он ее руки и встаёт со стула.

– Ты чего? – совершенно искренне удивляется женщина. – Она что ли тебе приготовила, и ты припух? Да кто она такая?

Боже… понимая, что скандал снова происходит из-за меня, вжимаю голову в плечи и стараюсь не дышать.

Константин делает глубокий вдох и прикрывает глаза.

– Саратова… – шипит Вике, стиснув зубы. – Ну чего тебе в койке не лежалось? Я же попросил…

Не смотри, не смотри на них, Назима. Вот, кактус на окне очень красивый. Даже два.

– Подождать, пока ты пожрешь, а потом ее на этом столе… – уходит Виктория на новый виток скабрёзностей, но вдруг резко замолкает.

Ударил?! Я не слышала удара! В ужасе возвращаю на них взгляд и чувствую, как в груди что-то обрывается. Болезненно ухает, толкая в глаза неуместные слёзы.

Константин ее целует. Коротко, жестко прихватив за шею, всего несколько секунд и тут же отрывается, отталкивая от себя. Злой. Взорваный. Это потому что он хочет продолжения, а я им мешаю?!

– Ладно, принимается, – плотоядно лыбится Виктория. – Но я все равно жду объяснений, Тихомиров.

Кидает на меня победный взгляд и величественно удаляется с кухни.

Мы молчим. Я кусаю щеки изнутри. Отодвигаю от себя тарелку. Стыдно. Боже, как же стыдно.

– Константин, – прошу врывающимся голосом. – Я бы хотела позвонить брату.

– Да, – кивает он спустя паузу. – Сейчас наберу.

– Да, Саид, я понял, – отвечаю, ерша пятерней волосы на голове. –  Завтра решу этот вопрос. Квартира будет с двойным кордоном и тачка…

– Сам то что думаешь по этому поводу, Константин Петрович? – устало вздыхает брат Назимы в трубке.

На фоне женский голос требует обработать его руку. Саид раздраженно отказывается.

– Я думаю, что надо их «потерять», но не сразу, – стараюсь ответить обтекаемо, но все равно слышу, как моя гостья перестаёт дышать. Мне не хочется распалять ее чувство вины сильнее, чем есть сейчас.

– Сестра рядом? – Саид догадывается сам.

– Да, – отвечаю, – поговорить с тобой хотела…

– Лучше не надо, – просит он. – Тебя послушает беспрекословно. Со мной нервничать начнёт, а у меня самого после общения с Адашевыми и с дядькой тик нервный. Давай, скажи завтра к ней заеду.

– Принято, на связи тогда, – прощаюсь с Саидом, отключаю звонок и несколько секунд заторможено сжимаю телефон в кулаке.

Вот уж не думал, что когда-нибудь так плотно встряну в чужие проблемы. Своих всегда навалом.

Подхожу к барной стойке и встречаюсь взглядом с Назимой. Вижу, что в глубине ее красивых, широко распахнутых глаз застыли слёзы.

– Он не захотел со мной говорить? – спрашивает она горько и закусывает губы.

Да чтоб тебя!

– Он просто занят, – объясняю, как можно мягче. – Шуму наделали достаточно. Кто-то из работников ресторана вызвал ментов.

– Какой ужас… – прячет она лицо в ладонях. – Что теперь будет?

– Да ничего, – кладу телефон на столешницу. – Все решаемо. Только тебе придётся остаться здесь до завтра. Саид обещал заехать в гости, как устроишься в квартире.

Вижу, как губы Назимы начинают дрожать и не сдерживаюсь.

– Так сильно мое общество неприятно? – рявкаю. – Ну извини! Придётся потерпеть!

– Простите, – шепчет, обхватывая горло рукой. – Все не так. Я не хотела быть неблагодарной. Хотела просто не мешать… Простите, – лепечет.

Мне хочется всадить кулак в стену на эмоциях. Потому что девчонка не виновата. Это я затроил в решениях. То привожу в дом, то перестаю контролировать эмоции и хочу, чтобы она уехала, малодушно предполагая, что тогда все станет, как было. Спокойно. Без жара в груди, без суеты. Не будет ощущаться чертов возраст, и Вика снова начнёт нравится… Ну мне же вставляли все ее пошленькие фишки раньше, а теперь – будто зелье отворотное. Тошнит и бесит. Даже поцеловал ее для того, чтобы не сорваться и не ударить. А ладонь так и чесалась. Первый раз в жизни.

– Не извиняйся… – делаю глубокие вдох и выдох. – Пойдём, покажу тебе гостевую. Не переживай, она на первом этаже. Там есть ванна отдельная. Кровать застелена. Полотенца найдёшь в тумбочке. А все остальное – завтра.

– Спасибо… – шепчет Назима.

«Стекает» со стула, быстро собирает наши тарелки со столешницы и несёт их раковине.

Широкая горловина моей футболки съезжает с ее точёного, нежного плечика. Назима не может поправить ее сразу. Заняты руки. Это даёт мне несколько бесконечно коротких секунд, чтобы полюбоваться и пережить мощный толчок желания в штанах. Ааа! Да как жить то а?

– Оставь там, – хрипло прошу. – Завтра будет клиниг. Все уберут.

– Поняла, – отвечает расстроено и, закрывая плечо, сбегает от меня к выходу из кухни. – Куда идти?

– За мной… – киваю и уверенно прохожу в коридор, специально оставляя между нами расстояние побольше.

Дохожу до небольшой спальни возле кладовой и распахиваю дверь.

– Прошу…

Пропускаю Назиму вперёд, но сам не захожу. Потому что узко. Одна только кровать занимает две трети спальни. И если сделать шаг, то мы с девчонкой будем очень близко. Опасно близко. Можем не разойтись…

– Спокойной ночи? – говорит она неуверенно и, бросив взгляд на двуспальную кровать, заливается румянцем.

– Да, – соглашаюсь. – Отдохни. Дверь изнутри закрой. Если хочешь… – добавляю, засовывая руки в передние карманы, чтобы…

Да, пожалуйста, чтобы я знал, что она закрыта! И не позорился!

Разворачиваюсь и быстро ухожу.

Там, на втором этаже меня ждёт сексуальный пир, но я не спешу. Возвращаюсь на кухню, медитируя на разорванное платье своей гостьи, выпиваю ещё виски, и только после этого поднимаюсь в спальню.

Вопреки моим ожиданиям, Вика ещё не спит. Сидит на кровати и что-то листает в телефоне.

– Уложил свою «шахидку»? – хмыкает, не отрывая глаз от экрана.

Игнорируя хамский вопрос, скидываю вещи и ухожу в ванну. Устраиваю себе ледяные тропики, чтобы остудить голодное тело, но помогает слабо. Злой и совершенно растерянный от непринятия ситуации обматываюсь полотенцем и выхожу в комнату.

– Посмотри… – подзывает меня к себе Вика. – Мне кажется, что задницу плохо прорисовали…