Красивый он, все-таки… Высокий, широкоплечий, мускулистый, расписанный татуировками. Память подбрасывает воспоминания – одна на животе – чуть ниже пупка… Другие на плечах, еще одна – на бедре… Господи, у нас всего-то было пару раз… Я хотела больше, но Артем…

Зачем я только бегала за ним? Унижалась, в рот заглядывала? Ради чего? Чтобы теперь жить в нищете? В панельке на окраине? Я и купить-то ее смогла по чистой случайности – были наличные деньги, немного по тем еще моим меркам – миллионов двадцать…

Ворочаюсь на старом, продавленном диване, оставшимся от прежних хозяев, и пытаюсь уснуть. Завтра выходной. Мне не нужно идти и выполнять исправительные работы. Я должна благодарить прокурора за снисхождение – мне разрешили домашний арест, о чем постоянно напоминает висящий на щиколотке браслет. Смартфон мне не положен, планшет или ноутбук тоже… Я не могу ничего сделать, чтобы вернуть «Розовый бриллиант». Да и стоит ли лезть в это? Может, так и жить – как большинство женщин. Работать официанткой, садовником, дворником? Встречаться с таким же судимым, как и я мужичком?

Просыпаюсь разбитой. На автомате чищу зубы, ем на пару с Алисой манную кашу (мама зациклилась на ее сомнительной пользе для детей) и выглядываю в окно. На улице жара. Поют птицы, солнечные лучики играют, отражаясь от поверхностей стоящих на парковке машин. Сегодня я свободна… Могу гулять по разрешенным сотрудниками УФСИН маршрутам – заранее обговоренным и надоевшим до тошноты…

– Виола, ты так пойдешь? – скептически произносит мама, оглядывая меня с головы до ног. – Вчера же была в этом.

– Господи, мам. Не все ли равно? Я… Я не могу одеваться как хочу. Как раньше. Так что плевать…

Джинсы, растянутая водолазка, кроссовки с таджикского рынка – сейчас я не могу позволить себе больше. Мы живем на пенсию мамы, а моей «зарплаты» едва хватает на еду и одежду для Алисы.

Свои модные тряпки я не смогла отвоевать – у меня забрали все, даже одежду и драгоценности… Ума не приложу, кто в «Розовом бриллианте» оказался крысой – сейчас это не важно…

Колеса поскрипывают, когда я направляю коляску в сторону парка. Алиса улыбается, с интересом разглядывая окружающие пейзажи, легкий, теплый ветерок шевелит пряди у моего виска. Все как будто бы хорошо, но… У меня между лопаток печет. И невесомая, как весенняя паутинка, тревога липнет к телу…

– Привет, Виолетта.

Вздрагиваю от знакомого до боли голоса за спиной. Сегодня на нем белая рубашка и темно-синий кардиган, новые часы – не те, что были надеты вчера. Да и туфли другие, но такие же блестящие. Мистер Лоск. Или мистер Секс… Обаяние, Страсть, Вожделение… У Суркова много имен. А для меня с недавнего времени он Ненависть… Я освобожусь и отомщу ему. Сделаю все, чтобы он пережил то же, что и я…

– Что тебе нужно? – инстинктивно хватаю Алису из коляски. Она, словно почувствовав мое волнение, начинает громко рыдать.

– Пришел познакомиться с дочерью.

На Алиску и не смотрит… Зато меня испепеляет взглядом, скользит по лицу, сосредоточиваясь на глазах.

– У тебя нет дочери. Ты отправил меня на аборт, помнишь?

– Я хочу с ней общаться, Барби, – подходит ближе, опасливо касаясь рукоятки коляски. – Только с ней, не волнуйся. Тебе на наших встречах быть необязательно.

– Ты с ума сошел? Алиса грудная, я кормлю ее. Она не заснет без меня… Артем, пожалуйста, не отнимай ее, – дрожащим шепотом взмаливаюсь я. Слезы топят глаза, его силуэт размывается. И я… я словно в лужу превращаюсь. Готова ползать у него в ногах, пусть только пожалеет меня… Не отнимает дочь.

Он ведь может все. ДНК-тест докажет, что Сурков ее отец. Кому отдаст предпочтение суд – судимой и бедной девице или Мистеру Стабильность и Роскошь?

– Пожалуйста… Она все, что у меня есть. Я хорошая мама, я…

Похоже, его ничего не трогает… Даже в лице не меняется. Как истукан стоит, наблюдая за моим унижением.

– Дай мне ребенка, – произносит сухо.

– Умоляю, не забирай ее, – реву в голос, прижимая малышку к груди.

– Виола, успокойся. Я просто… Я подержать хотел, можно?

Артем.

Когда мы возвращаемся домой, огни ночного города любопытно заглядывают в окна. Лучи ползут по стенам и прогоняют свернувшуюся в углах темноту.

По черному зеркалу Москвы-реки неторопливо ползут корабли, сверкают в ночи вывески банков и гипермаркетов.

Кристина не спешит включать свет. В свете уличного освещения ее глаза пьяненько блестят.

Обнимаю ее и целую… Пытаюсь прогнать пчелиный рой мыслей о другой… Той, о ком не вспоминал много месяцев…

– Тема… – шепчет Крис, расстегивая пуговицы моей рубашки.

– Погоди, Крис… Я в душ. Быстро…

– Нет, сейчас…

От нас пахнет сигаретным дымом и алкоголем, от нее – сладковатым ароматом кальяна и свежестью улицы. Крис расстегивает ремень моих брюк и подталкивает к дивану.

Хватает подушку, бросает ее под колени и устраивается на полу…

Прикрываю глаза, возвращаясь в такой же день в прошлом…

Я спал на ходу. Сутки отбивался от хакерских атак на серверы «МБМ». Писал программу, монотонно сверяя цифры. Почти не ел… От обилия кофе в пустом желудке кружилась голова. Меня штормило от усталости и удовлетворения – программа запустилась как надо.

Рассеянный свет фар скользил по стенам исторического особняка возле Набережной и выхватил ее силуэт… Назойливая Барби стояла, переминаясь с ноги на ногу.

Тогда она выглядела по-другому – короткое, красное платье едва прикрывало зад, длиннющие, рыжие волосы спадали до поясницы крупными волнами. Она всегда носила туфли на высоких каблуках – блестящие, яркие или белоснежные. Синие, желтые и никогда – черные.

– Я же попросил тебя отвалить, – огрызнулся я, мазнув взглядом по ее фигуре.

– Мы можем поговорить? – не унималась она. – Есть важная инфа о «Северном Медведе».

– У тебя? Не смеши меня, Барби, – с издевкой ответил я. – Вероятно, ты перепутала «Северный Медведь» с салоном красоты?

Если бы тогда я знал о ней все… Даже мысли не допускал, что ее рыжая головка способна думать. Я видел в ней шлюху… И все… Моя узколобость и предвзятость не позволяли оценить ее по-другому…

Шлюха, эскортница, девушка по вызову… Я относился к ней так.

– Одну минуту, ладно? – торопливо облизнув губы, прошептала она.

Аромат ее духов щекотал ноздри, когда мы поднимались по ступенькам к нужному этажу. Вся такая благоухающая, чистенькая… Приперлась ко мне без приглашения. Вздыхает, лижет губы и смотрит с нескрываемым интересом…

Мне не нужна была инфа про Медведя – я уничтожил их, запустив программу, над которой работала вся наша команда. И она не нужна… Но я молча кивнул, позволив ей подняться.

Даже не знаю, что тогда заставило меня принять ее в доме…

Мне было все равно.

– Сделай кофе, а мне нужен душ, – пробормотал я, распахивая дверь и впуская ее.

Виола наклонилась, помогая себе разуться. Ее высокая грудь заманчиво всколыхнулась, волосы рассыпались по плечам рыжим золотом… Уже тогда я знал, что трахну ее. Так, чтобы она больше никогда не приходила сюда. Забыла дорогу…

– Не знаю, какой ты любишь, но… Сделала капучино, – улыбнулась она, когда я вернулся. – Нашла в холодильнике сливки, а в шкафу сахар.