Кир, уворачиваясь от игрушек, отступает к двери. К нашему с Ромкой счастью, он не успел дойти и до середины комнаты.

– Юль, хорошо. Ты успокойся только. У нас же рабочие там… Я перегнул палку, извини… А ты реально со мной сегодня поужинаешь?

– Три часа! Тишины и покоя! Чтоб ни тебя, ни Вики! У меня зачёт завтра!

– Как скажешь, родная! Мир?

– Три часа!

– Не вопрос. Муха возле двери не пролетит.

– Мир, – выдыхаю с облегчением.

Кир подходит, и я позволяю себя обнять пятый раз. Я, как и он, тоже теперь считаю «обнимашки».

– Люблю тебя, малышка.

Проглатываю и это.

– Купить что-то ещё на ужин? – трётся Кир об мою щёку щетиной.

«Бритву и намордник», – прошу мысленно, а вслух произношу:

– Вике мороженое.

– Но ведь это будет ужин для двоих? – уточняет Кир.

– Непременно. – Выбираюсь из объятий отчима и дарю ему улыбку Моны Лизы. Не знаю почему, но я уверена, что мой новый друг Карлсон что-нибудь придумает. – Но Вику тоже нужно покормить. А сейчас дай мне три часа.

– Даже если в твоей комнате что-нибудь взорвётся, я не войду! – Кир вздёргивает мой подбородок, и я, впервые без страха, встречаю его обжигающий взгляд:

– Договорились.

Кир уходит довольный, а я, осмысляя свои нелепые обещания, бреду на балкон и утыкаюсь носом Ромке в грудь. Он молча обнимает меня. Я благодарна, что он не задаёт вопросы, на которые вряд ли есть вразумительный ответ.

– Пойдём ко мне, Юль.

– А если он всё-таки зайдёт?

– После тех пряников, что ты пообещала? Да не в жизнь. Но можем оставить ему твой дубликат.

– Это как?

– Сейчас, – Роман входит в мою комнату и сдёргивает покрывало с кровати. Скрутив его, запихивает под одеяло. Расправляет балдахин. – Это скорее для твоего спокойствия. Идём.

Рома ловко перебирается к себе на лоджию, а у меня дух захватывает, стоит глянуть вниз.

– Ромка, я боюсь! – прижимаю руки к груди.

– Вот тебе на! Я ж держать тебя буду. Для начала ногу наружу перекинь, а потом ко мне сюда. Видела, как я делал?

– Видеть и делать…

– Юль, не томи! Ты мне доверяешь?

– Да! – решительно перекидываю ногу через перила, но, глянув вниз, тут же возвращаюсь назад. Топаю ногами: – Боюсь!

Рома молча смотрит на меня. Примирительно бурчу:

– Ладно. Давай ещё раз.

– Только вниз не смотри больше, – предупреждает Роман.

– А куда мне смотреть?

– На меня!

Со второй попытки всё проходит гладко. Роман втаскивает меня на свой балкон. Сердце шарашит, как взбесившийся заяц в клетке, руки-ноги трясутся.

– Получилось, – шепчу восторженно.

– Моя ты кроха! – смеётся Роман и кружит меня. – Видишь, теперь у тебя есть аварийный выход.

В комнате Романа на светлом кожаном диване дрыхнет рыжий кот. Даже ухом не ведёт в нашу сторону. Чёрный котяра развалился на письменном столе, поверх курсовой работы.

– Ты каким спортом занимаешься? – рассматриваю кубки в стеклянной витрине, возле уютного кресла из такой же кожи, что и диван.

– Рукопашный бой, – Роман стягивает с плеч куртку, и я залипаю на его крепких бицепсах. Мне снова хочется прикоснуться к ним. Почувствовать их мощь. – У меня тепло, а на кухне вообще жара. Хочешь, сними свитер.

И тут же сам стягивает его с меня. Берёт за руку и тащит на кухню.

– Блины с мясом будешь? – Лезет в холодильник и достаёт контейнеры. – Так, что тут у нас?

У этой кухни есть хозяйка, судя по сухоцветам в голубой вазе, куколкам в этнических костюмах и чайным сервизам за стеклянными дверцами. Порядок идеальный. Присаживаюсь на уголок стула.

– Ты с родителями живёшь?

– С мамой. – Роман включает кофеварку.

– А кем она?..

– Юль, давай сначала о тебе поговорим.

Сникаю тут же.

– А что про меня говорить? Ты уже и так всё понял.

– Где твоя мама?

– Пропала она. В Египте, год назад. Поехала с Киром на дайвинг и не вернулась.

– Тело нашли? – Роман ставит на стол кофе.

– В том-то и дело, что нет. Мать сертифицированный, очень опытный дайвер. Не могу поверить до сих пор.

– А Кир? – Роман дует на пальцы, обжигаясь тарелкой с блинами.

– Тоже. Они познакомились на Бали несколько лет назад. Как раз на дайвиннге.

– И что? Он так к тебе все годы и приставал?

– Нет, что ты. Хотя ему всегда нравилось играть в радушного папочку. Но где-то месяца за три до исчезновения матери, я почувствовала его пристальное внимание к своей персоне. После того, как маму признали погибшей, Кир оформил опекунство.

– А почему он? Бабушки, дедушки. Где все эти люди? И где твой родной отец?

– Отца я не знала никогда. А мамины родители – океанологи и давно уже живут в Австралии. С мамой они мало общались. У неё характер неуживчивый. Кир её четвёртый муж.

– Надеюсь, ты не такая ветренная, – подмигивает Роман, уминая блины.

Вздрагиваю от хлопка входной двери.

– Кто это? – шёпотом спрашиваю.

Роман удивлённо смотрит на часы.

– Мама моя! Только что-то рано она сегодня.

На кухню входит светловолосая высокая женщина. Её можно было бы назвать красивой, если бы не тонкие губы и высокомерный взгляд. От него кусок блина застревает в горле, и я захожусь кашлем. Рома хлопает меня по спине.

– Здравствуйте, – наконец нахожу силы поздороваться.

– Мама, познакомься, это наша новая соседка. Юля.

– Почему ты не в институте? – Ромина мать рассматривает меня, как беспризорного щенка.

– У меня сегодня одна пара.

– И поэтому ты её решил пропустить?

– Мам, – осаживает Роман родительницу. – Это невежливо. Юля с тобой поздоровалась, а ты ей даже не ответила.

– Здравствуйте! – бросает мне Ромина мать и кивает сыну: – Пойдём поговорим.

Рома улыбается мне и подмигивает:

– Сейчас приду.

Из-за закрывшейся двери доносится высокий голос матери:

– Значит, девок таскать начал? Весна в голову ударила?

– Мама, успокойся! Это не то, что ты подумала.

– А что я должна думать? Пришла разок пораньше.

– Мама, я думал, ты доверяешь мне. И не кричи!

Судя по звукам, Рома увёл маму в комнату. На автомате навожу на кухне былой порядок. Слёзы душат – радость была короткой.

Рома дёргает дверь на себя и цокает языком:

– Оу! Ты уже тут фэн-шуй навела. Идём в мою келью.

В коридоре опять сталкиваюсь с Роминой мамой. Она проходит мимо с видом оскорблённой добродетели. Рома кланяется ей вслед:

– Доброго тебе вечера, королева-мать.

Она оставляет кривляния сына без ответа.

– Не обращай внимания, – обнимает меня Роман за плечи и распахивает дверь в свою комнату. – Мама отходчивая. Переживает за мой диплом.

– А на кого ты учишься?

– На врача. Мы с тобой коллеги. – Роман поворачивает собачку на замке и, подхватив меня на руки, падает в своё кресло. – Тут нам точно никто не помешает.

– Рома, мне неловко, – пытаюсь выбраться.

– Из этих лап ещё никто не вырывался, – удерживает меня Роман.

– А многих эти лапы держали? – не сразу понимаю, что впервые в жизни мне всадила укол ревность.

– Юлька, не бузи! Давай лучше подумаем, что нам делать?

– Нам?

– Да, нам. Считай, я тебя под защиту взял.

– Ром, меня Кир убьёт, если ты меня так защищать будешь.

– Тебе когда восемнадцать?

– Да вот на днях. Тридцатого апреля.

– Ух ты, – чешет Роман подбородок. – Вот почему этот перец вокруг тебя такие танцы с бубном устраивает. С другой стороны, твои руки будут развязаны. Свалишь от него и всё.

– А Вика? Как я её оставлю? – пальцы сжимаются в кулаки.

– Она его дочь?

– Да.

– Ну и чего ты паришься? Он же своего ребёнка не тронет, – Роман подносит мой кулак к губам и целует его.

– Кто знает. Кир точно безумный последний год ходит. Не хочу думать плохо, но мне почему-то кажется, что не всё чисто в истории с гибелью матери. – Мне странно говорить об этом с человеком, которого я едва знаю. Давно никому не доверяла.