Она ничего не спрашивает. Не лезет в душу, не осуждает… Прекрасно знает о прошлом Кати. И наверняка научена теми, кто вербовал ее дочь, не задавать лишних вопросов. Мы тепло прощаемся. Нина Фёдоровна, конечно, предлагает остаться на чаепитие, но я отказываюсь, придумав в качестве причины срочный вызов на работу. 

Оставляю специалиста, сделавшего необходимый замер помещения, в офисе и тотчас звоню Яну.

– Ян, все готово. Завтра квартира Кати будет оснащена камерами и тревожной кнопкой.

– Все понял. Деньги переведешь на paypal. Сумму написал. Надеюсь, ты успел увидеть сообщение до того, как я его стер?

– Увидел. Подозреваю, что ты живешь на берегу океана, любуясь пальмами и слушая тихий всплеск волн. С такими-то гонорарами… 

– Кто на что учился, Абу-Таир. 

– Знаешь, что я сейчас вспомнил, Ян? Когда увидел своего сына? Мама всегда на мой вопрос об отце отвечала, что он разведчик. Что-то в этом есть, как думаешь?

– Согласен. Тебе надо навестить родной город. Я скажу, когда лучше поехать и к кому. Пока… В общем, пока я перебираю базу. 

– Жду. Спасибо, Ян.

Услуга «серого кардинала» встает мне в кругленькую сумму. Но она того стоит, поэтому я без сомнений совершаю перевод. 

Бросаю взгляд на часы и разворачиваюсь по направлению к дому. За окном темнеет, ветреный ноябрьский вечер опускается на город подобно теплому савану, в небе вспыхивают редкие звезды и уличные светильники. Сегодня поистине безумный, суетливый день… Сейчас я войду в уютный дом, возьму дочку на руки и протяну ноги перед камином. И еще закажу какой-нибудь еды… Только сейчас, когда в животе предательски урчит, вспоминаю, что пропустил за весь день стакан кофе из Макдака. 

Загоняю машину во двор и вхожу в дом. Сбрасываю обувь, вешаю в раздвижной шкаф куртку и прислушиваюсь. Из кухни доносится гуление Сашеньки и… Постойте-ка, Роксана читает моей дочери стихи? Или у меня голодные галлюцинации?

– Нежнее нежного лицо твоё,

Белее белого твоя рука,

От мира целого ты далека,

И все твое —

От неизбежного.

От неизбежного твоя печаль,

И пальцы рук неостывающих,

И тихий звук неунывающих

Речей,

И даль твоих очей. (Осип Мандельштам, 1909 год. Примечание автора). 

– Привет, – застываю на входе в кухню с открытым ртом. – Ты читаешь моей дочери Мандельштама?

– Ой, – спохватывается она, вытирая руки полотенцем. – А нельзя?

– Мне кажется, рановато. 

– Много ты понимаешь, папаша, – непосредственно улыбается Рокси. – Мой руки и садись ужинать.

– Ты приготовила ужин? – тяну ноздрями ароматный воздух. 

– Азу из говядины. Я помню, что ты его любишь, – улыбается Рокси. 

– А… Где ты взяла продукты? И время? – подхожу к раковине.

– Девочка долго спала после прогулки, Данил. А я… Извини, но не могу сидеть без дела. Я и прибралась, пока мясо тушилось. Продуктов я купила немного, у тебя хороший мясной магазин на углу. Садись давай, чего застыл? 

Сажусь… Бросаю взгляд на дочку – малышка внимательно смотрит на потолочные светильники и сучит ножками. Роксана отворачивается, очевидно, не желая меня смущать и вытирает столешницы губкой для посуды. 

Правильно. Потому что я ем, как изголодавшийся мужик – жадно и некрасиво. 

– Данил, я могу уйти в условленное время? – оборачивается Рокси через несколько минут. – Или ты собирался... продлевать мое время.

– Что-то случилось?

– Нет. Но у меня есть… личная жизнь. Уточняю, чтобы предупредить своего мужчину.

Что?! Похоже, изумление безошибочно застывает на моем лице. Как? А впрочем, почему у нее не может быть личной жизни? У меня же есть жена, ребенок, а Рокси... Черт, вдруг ее парень – это кто-то засланный? Сколько она с ним встречается? Кто он? Почему я не проверил информацию раньше? Может, он представляет опасность?

– И ты молчала? Рокси, говори, как его зовут? Как ты могда не сказать об этом сразу? Сейчас, когда Салима выпустили, и он со дня на день сюда заявится?

– Или не заявится. Ты думаешь, у него нет других забот, кроме как нас убивать? – Рокси складывает руки на груди. 

– Нет. Я – причина его провала. Я – причина гибели почти сотни его людей. И, наконец, я – причина его ареста и заключения. Я враг номер один, так понятнее?

– Тогда забирай семью и сваливай за границу! Чего ты ждешь?

– У меня есть сын. И жена болеет. Так понятнее? – сам не замечаю, как поднимаюсь из-за стола и грозно нависаю над Роксаной. Как она посмела скрыть близкого человека из своего окружения?  

– Имя, Роксана. Мне нужно имя твоего мужчины.

– Иди к черту, Абу-Таир!

Роксана.

– Мне нужно имя твоего мужчины!

Узнаю Абу-Таира – вспыльчивого, импульсивного, страстного… Кажется, у него даже ноздри раздуваются. Того гляди повалит пар!

– Иди к черту, Абу-Таир! Моя личная жизнь не твоя забота! – парирую в ответ, забирая со стола пустые тарелки.

– Согласен, не моя. Но сейчас другая ситуация, Рокс. Я ежесекундно думаю, как нас всех защитить, – тягостно вздыхает он. – Салим может сюда заявиться, а может и забить на все, ты права. Но я не из тех, кто гадает. Я должен быть готовым ко всему. 

– А ты не думай. Увози девочку и больную супругу за границу, там и медицина лучше, – задыхаюсь от возмущения. Ну зачем он ко мне лезет? Топчется в душе грязными сапогами? – Я жила как-то без тебя, проживу и сейчас.

– А как же Ярик? – хрипло добавляет Данил. Кидает в меня беспомощный взгляд, пожалуй, таким он на меня еще не смотрел. – Я познакомился с сыном, поговорил…

Интересно… О чем это он поговорил с моим несмышлёнышем? Наверняка нахмурился, состроил умное лицо и что-то многозначительно бубнил? Данил словно угадывает мои невысказанные слова добавляя:

– Я ужасный отец. Я говорил с ним, как со взрослым, Рокси. Потому что ни черта не знаю, как говорить с детьми. Но я хочу… Хочу быть хорошим отцом для своих детей. Хочу, чтобы Сашенька гордилась мной и считала супергероем. И чтобы Ярик… Знал, что его папа не трус и не...

– Сашенька? – невольно улыбаюсь, переводя взгляд на малышку.

– Да, Рокс, я ее так назвал. Александра Апраксина.

– Я даже понимаю почему? Наверняка из вредности, Абу-Таир. Специально не захотел называть девочку именем, которое придумала я. Угадала?

– Ты слишком много о себе думаешь, Рокси, – обрывает Таир, расхаживая по кухне.

Какие мы грозные, куда там! Я давно изучила твои повадки, воин! Разложила тебя по молекулам и забралась в душу, узнав твои сильные и слабые стороны. И все для того, чтобы предать и… влюбиться.

– Да понятно, – поднимаюсь с места, намереваясь уйти. Рабочий день закончился, мне пора домой, к маме и сыну. – Пойду я. Спокойной вам ночи. Одень Сашеньку потеплее и положи спать с собой.

– Стоять, Рокси. Говори имя своего… Или ты все придумала? – Данил сощуривает глаза.

– По-твоему, со мной нельзя встречаться? Что значит придумала? Я урод, Данил? Или... Или... Немощная, кривая, тупая…

Не думала, что сорвусь. Слечу с катушек, выказав ему слабость. Откуда у него вообще такие мысли?

– Извини, Рокси. Я совсем не это хотел сказать. Прости, я был неправ. Боже мой… Мне правда очень жаль, если я тебя задел.

– Его зовут Алексей Каретников, – сухо произношу я. – Алексей Михайлович Каретников. Ему двадцать девять лет, он врач-хирург в отделении, где я работаю. Работала… Сейчас я в отпуске без содержания.

– Понимаю, работа няней более высокооплачиваемая. Я проверю этого… Алексея. Вы… давно встречаетесь, Рокси?

– А тебе зачем?

Саша начинает капризничать и сучить ножками. Подхватываю малышку на руки и прижимаю к груди. Как же тяжело, больно и гадко… Отвечать на въедливые вопросы Данила, выдерживать его пристальный, подозрительный взгляд. Как он смеет лезть в душу?

– Рокси, ответь, пожалуйста, – взмаливается он, подходя ближе. Вскидывает черный взгляд, заставляя поежиться.

– Не так давно. Алексей хороший парень. Он…