Разжимаю кулак, и горсть скомканных лепестков падает к ногам будущего мужа. Его тёмные глаза становятся практически чёрными, а мне кажется, я сейчас потеряю сознание.

Меня это не спасёт. Погрузят в машину и по слову отца проведут обряд. Но я высказалась. Хотя бы так.

Дорога кажется сплошным размытым пятном. Я даже не плачу, наревелась за все дни, что провела взаперти. Мне просто плохо и в душе, и физически. Тошнит, кружится голова и не перестаёт трясти. В горле застрял крик: «Я не хочу! Остановитесь! Отпустите!»

Произносить его бесполезно.

Первые несколько дней я умоляла маму помочь мне. Падала к ней в ноги, просила встречи с отцом, но приходил только Ясин и указывал мне моё истинное место в семье. Потом приходил Саид. Он мягче нашего старшего брата, но всё равно категоричен. Отругал за мою выходку и сказал, что для меня такое решение отца – это подарок. Я должна быть благодарна.

Ничего нового. Они все твердили одно и тоже, решив за меня, как мне будет лучше.

Выхожу из машины на улицу. Поднимаю взгляд на мечеть. Очень красивая. Наверное, самая красивая из тех, что есть в городе. Отцу важно подчеркивать свой статус даже в таких деталях. Он – глава рода. Его уважают многие семьи. К нему прислушиваются. С ним советуются и стремятся вести дела.

Меня тоже этому учили. Почитать и любить отца. Во всём его слушать, не спорить. Мне казалось это правильным. В мире, что окружает меня с детства, такое отношение считается нормой. После отца я должна слушать старших братьев.

А себя? Почему меня никто никогда не учил слушать себя?

Наверное, меня коснулся Шайтан, когда я пошла учиться в лицей и поняла, что можно жить иначе. Сначала отец настаивал на домашнем обучении, но меня всё же отдали в дорогое, статусное учебное заведение, где учились дети бизнесменов и некоторых чиновников.

Помню, как сложно было влиться в коллектив, где у всех, кроме тебя, нет запретов и дурацких правил.

Со временем я стала примерять эту жизнь на себя. Тайком, конечно. По ночам начинала с опаской мечтать о том, что смогу реализовать себя не только как жена и мать. Одноклассники говорили о том, кто кем станет, как здорово быть студентом, встречались, обнимались и даже целовались в старших классах. А я… я тогда начала учиться с ещё большим усердием, поставив себе цель поступить в архитектурный университет и сделать свою мечту реальностью, а не осуществлять чужие.

Смаргиваю всё же вырвавшиеся на свободу слезинки, когда мой муж получает свидетельство о Никах. Всё прошло мимо меня. Я не хотела этой свадьбы. Это не мой праздник. Я стараюсь просто его пережить.

Поздравления, ресторан, традиции, подарки…

Дамиль отдувается за нас двоих. Я ему даже благодарна. У меня нет сил улыбаться его родителям. Я просто жду, когда всё закончится и он повезёт меня к себе, чтобы там случилась наша первая ночь.

Мама не стала мне помогать советами, как справиться с моим первым разом с мужчиной в постели. Она уверена, что я знакома с процессом, ведь не девственница уже теперь. Но это не так. Да, я познакомилась с физикой, но кроме боли и ужаса от собственного поступка больше ничего не запомнила. Как не запомню эту свадьбу. Как, видимо, не запомню свою первую ночь с Дамилем.

У него квартира в городе. Водитель везёт нас туда. Смотрю на отражение фонарей в витринах и лужах на дороге.

– Сегодня был дождь? – спрашиваю вслух. Голос не слушается после дня практически полного молчания.

– Да. Пару часов назад, – спокойно отвечает Дамиль. – Ты не видела?

– Нет, – прислоняю ладонь к прохладному стеклу и утыкаюсь в него лбом. – Ничего не видела.

– А также ничего не ела, не пила и швырнула в меня засохшими лепестками.

Он смеётся?

Удивлённо поворачиваю голову и вижу, как губы моего мужа действительно улыбаются, как и хитро прищуренные глаза.

Не могу определить, как он на меня смотрит. То ли есть у Лиса интерес ко мне, то ли всё же нет. Он расслабленно сидит, облокотившись на спинку сиденья и широко расставив ноги в чёрных брюках. Белая рубашка оттеняет тон его кожи и резко контрастирует с тёмными глазами, делая их выразительнее. Дамиль Айдаев по-мужски красив, но это никак не влияет на мои чувства к нему. Их нет. Если не считать перманентный страх. И я отворачиваюсь.

Мы молчим до самого дома. Хорошо, что хотя бы здесь нас уже никто не ждёт. Муж помогает мне покинуть автомобиль и отсылает водителя.

Входим в подъезд. На лифте мчимся на последний этаж и заходим в просторную двухъярусную квартиру в современном стиле с окнами в пол, шикарным видом на город и высокими потолками.

Не знаю, чего я ожидала. Здесь нет громоздкой деревянной мебели с резьбой ручной работы, нет семейных портретов вплоть до каменного века. Самая обычная, модная, стильная и чисто мужская квартира.

Дамиль небрежно кидает пиджак на спинку дивана, расстёгивает пару верхних пуговиц на рубашке и подворачивает рукава до локтя. Наливает воды в стакан и приносит мне.

– Не стой. Это теперь и твой дом.

– Можно снять? – тереблю длинный край платка.

– Конечно, – пожимает плечами. – Можно не носить, если не хочешь.

Удивлённо моргаю. Он серьёзно сейчас или это какая-то проверка?

Решаю, что сниму потом. Или он сам. Я не знаю, как должно быть. Это вгоняет меня в панику.

«Мамочка, почему ты мне ничего не объяснила? Неужели так сложно было помочь?!» – мысленно кричу на неё.

А может она объясняла. Мне сейчас кажется, я вообще всё забыла. Совсем.

Делаю несколько коротких глотков воды. Она кажется сладковатой. Снова начинает подташнивать.

Дамиль подходит ко мне, протягивает руку.

Всё? Мы идём в постель?

Моё тело категорически отказывается слушаться. Муж вздыхает. Хмыкнув, делает ко мне ещё один шаг. Вдыхаю, чувствуя запах его одеколона. Пытаюсь сглотнуть слюну.

– Ты точно не девственница? – спрашивает он без грамма издёвки. Или мне так кажется. Я не знаю!

– Ты же знал, – опускаю дрожащие ресницы в пол.

– Знать и видеть – не одно и тоже. Пойдём, я покажу тебе твою комнату, – сам берёт за руку и тянет за собой.

– Мою? – спотыкаюсь от удивления.

– Твою. Оттуда открывается отличный вид. Есть свой душ и гардероб. Сейчас привезут доставку. Тебе надо поесть и отдохнуть, а потом мы поговорим. Мне нужна твоя вменяемость.

Аиша

Я сегодня слишком ранимая. Или раненая. Или даже убитая выстрелом в самое сердце. Звоном напряжённых нервов отдаётся всё от слов мужа про отдельную комнату до вида из окна. Он действительно шикарен.

Дамиль уходит встречать курьера, а я прислоняю обе ладони к оконному стеклу до самого пола и смотрю на светящиеся в темноте «вены» большого города, парк, усеянный фонариками круглый год. За ним высотки, упирающиеся крышами в черноту неба, затянутого тучами, а потому совсем без звёзд.

В комнате нет штор. Стёкла разделены между собой чёрной рамой, что помогает ощущать стены и пространство вокруг себя как безопасное. Но от высоты всё равно перехватывает дыхание. Мне нестрашно. Самое ужасное уже случилось, а это – красиво.

Оглядываюсь на кровать. Большая, застеленная покрывалом глубокого синего цвета. Две белые подушки и ещё одна поменьше, в тон покрывала. Я буду просыпаться с видом на город.

За зеркалом во всю стену, разделённым такими же чёрными рамами, как и окно, находится скрытая от посторонних глаз часть спальни. Мне немного неуютно от размеров зеркала. Заглядываю за него. Тут два небольших помещения. Совмещённый туалет и душевая кабина, ну и гардероб, про который говорил муж.

Полки, вешалки заполнены моими вещами. Когда их успели перевезти из квартиры, я не знаю. Разложили, развесили. В выдвижных ящичках украшения и нижнее бельё. Обнаруживаю несколько новых комплектов. Надеюсь, это не Дамиль. Хотя он же теперь имеет полное право покупать мне бельё.

Услышав шаги, возвращаюсь в спальную зону.

– Нравится? – спрашивает муж.