Подобно мелкому прибалтийскому государству, радостно перековавшему свою устаревшую, трудоёмкую, зависимую от империи промышленность на сеть современных, ненапряжных и свободных супермаркетов — ампутантристы обрубают себе все возможности стать субъектом хоть какой-нибудь ситуации. В этом они действительно превзошли животный мир: едва ли какому-нибудь лесному зверьку придёт странная мысль отгрызть себе лапу на том основании, что она может застрять в капкане.

Причина вывиха в том, что ампутантристы исходят из лженаучного мнения о себе как о бедном маленьком планктоне жизненного океана, для которого величайшее достижение — не быть съеденным. Между тем, это чудовищное, человеконенавистническое враньё. Ибо на самом деле все мы генетически рождены для эпических задач и бездонных эмоциональных глубин.

Необходимо помнить простой факт: каждый из нас является потомком сотен поколений, состоящих почти исключительно из героев войны и труда, отцов-молодцов и матерей-героинь — по понятным причинам, именно потомство самоотверженных людей выживало в непростой человеческой Истории. Ergo, каждый из нас является наследником людей, прорвавших чью-то оборону, спасших кого-то из огня, освободивших кого-то от гнёта или от смерти и покоривших какую-нибудь дикую природу. Углубившись даже на несколько поколений в свою генеалогию, каждый найдёт там неожиданную авантюру, великую любовь, невероятное приключение и нередко высокий подвиг — просто потому, что все мы наследники героев и чемпионов.

Ампутантра же пытается заморить естественный человеческий потенциал, как олигарх шахтёров. Для этого адепты и проповедники лжеучения внушают себе, что они ничтожества, что они эндорфиновые наркоманы, что они всего лишь разумные марионетки на ниточках своих гормонов. Сведя таким образом пирамиды, небоскрёбы, "Войну и мир" и "Восток-1" к эндорфиновым выплескам, они приобретают взамен то, что им кажется просветленной мудростью и свободой от страстей. Хотя на самом деле это просто душевная немочь и бухенвальд воли.

Продолжительное практикование ампутантры приводит к образованию т. н. "сперотоксикоза" (от лат. "spero") — самоотравления личности прокисшим потенциалом и надеждами, которым даже не дали шанса сбыться и даже не признали существующими. Сперотоксицированная личность сама не замечает, каким количеством эрзацев восполняет свой голод: в ход идут склады смешных котов в интернете, и игры в гитлеровских маршалов на заснеженных серверах онлайн-стратегий, и систематические переборы пива, и чтение стрелятельно-рубательной литературы, и просмотр кинематографа, и прослушивание песен с таким количеством ароматизаторов и подсластителей, что их давно следует запретить к продаже.

К сказанному остётся добавить, что ампутантра, как любой самообман, конечна. Рано или поздно сперотоксикоз разрывает больного изнутри, как личинка чужого, и больной идёт вразнос. К сожалению, сегодня отравленный ампутантрой человек может дожить до труднопоправимого возраста в уверенности, что он неплохо справляется — и оттого после детонации сперотоксикозных бомб от большинства ампутантристов остаются лишь пузатые унылые руины.

В качестве профилактики заболевания Космос рекомендует двухмесячные реабилитационные курсы в колхозе им. Баграмяна. У больных отнимают телефоны и деньги на пиво, запирают в большом спортзале, кормят мясом и ставят небанальные задачи. Пока метод только обкатывается, но свыше половины больных приходится разгонять по домам силой.

У Истинного Учителя Истины (то есть меня) в последние дни родилось чувство, что Антинародный Режим ушёл в отпуск и оставил меня за себя. Во всяком случае, множество взрослых людей обоего пола отчего-то решило, что именно я — годный адресат для призывов положить конец Ментовскому Беспределу и Произволу Власти. Мне поступают чудовищно смелые воззвания, героические картинки и бескомпромиссные песни, сопровождаемые требованием к упомянутой Власти начать массовые саморасстрелы — или, в бархатном варианте, переговоры с авторами. Иначе последние за народ не ручаются.

Я удовлетворил своё любопытство, отловив и расспросив авторов нескольких посланий этого жанра. Результат оказался немного предсказуем: все они являются жителями крупных городов европейской части РФ. В большинстве своём — работниками лёгкого физического труда, до седьмого пота перетаскивающими из папки в папку огромные файлы. Всех их (в очередной раз) вывел из душевного равновесия медиасюжет об убийстве дальневосточного милиционера, принятый ими за очередное «Уже Начинается».

На вопрос, какое они имеют отношение к тому грозному народу, которым пугают Власть, авторы смотрят на меня тем торжествующим взглядом, каким умелые подпольщики награждают тупых провокаторов. И заявляют, что «в данный момент» они выступают всего лишь как Неравнодушные Наблюдатели.

…Необходимо сказать, что науке уже давно известен один вид неравнодушных наблюдателей. Эти удивительные люди, вне зависимости от своей физической формы, регулярно и успешно рвут голландцев, вставляют чехам и накладывают финнам. Скептикам кажется, что эти деяния проделывают за них спортивные сборные — однако Неравнодушные Наблюдатели несогласны. Достаточно набрать в поисковой интернет-системе фразы «Мы порвали голландцев» и «Мы слили словенцам», чтобы обнаружить: голландцев спортсмены рвали в компании тысяч Неравнодушных, а словенцам слили в угрюмом одиночестве.

По аналогии с дистанционной спортивной яростью, дистанционный политический радикализм проф. Инъязов называет болельщевизмом. Это расстройство перетащило за собой из мира Зидана и Кабаевой всё самое яркое: и спонтанную компетентность больных в самых экзотических видах состязаний; и внезапные способности к анализу свойств снарядов и стратегии игры; и мудрые прозрения о сговорах за спиною честного зрителя; и латентную, но от того не менее всепожирающую уверенность в том, что это они (в какой-то степени) пробили, запулили, забросили и станцевали на бревне. В основе болельщевизма лежит странная иллюзия больных, что они не зрители, а персонажи событий, наблюдаемых ими по телевизору. И что когда Настанет Время — все пробитые, запуленные и заброшенные шайбы публика справедливо запишет и на их счёт.

На деле же дистанция между собой и событиями — это то, чем болельщевики дорожат более всего. Даже самого ярого поклонника Ф.Емельяненко не вытянешь на ринг против Бретта Роджерса, если он по жизни адвокат и бережёт голову от сотрясений. Равно и московский выпускник историко-архивного, как бы демонически он ни ухмылялся, наблюдая Гниение и Распад Системы — крайне далёк от личной стрельбы по миллиону людей в форме, составляющему этот якобы прогнивший колосс. Последнее обстоятельство, впрочем, не мешает ему десятилетия напролёт смутно ощущать, что нечто «Уже Начинается» — и что он мистическим образом причастен к этому началу.

Говоря образно, болельщевик подобен безумцу, доставшему в зрительном зале джойстик из портфеля и упоенно управляющему Емельяненко, который об этом не подозревает. Последнее справедливо для болельщевиков любых политических убеждений — часть из них ранее дистанционно замиряла Чечню, вставляла Грузии и сейчас, видимо, будет присоединять Киргизию.

Впрочем, в глубине души каждый больной прекрасно знает, что всё происходит без его участия. И, как следствие — создает в своей естественной среде обитания иллюзорных противников для своих виртуальных кулачищ. Изыскивая на уютных просторах интернета тысячи Платных Шавок (Власти, Госдепа и т. д.) болельщевик еженощно схватывается с ними насмерть. Сами больные при этом именуют свою сублимацию «войной на информационном участке Фронта». (На деле, предположим, в интернете можно найти людей, за деньги готовых защищать историчность поджога Н.Коперника, величие фильтров В.Петрика и красу платного образования. Но вот отыскать внедрятеля фильтров, который стал бы делиться непосильно нажитым бюджетом с какими-то левыми тысячами — невозможно совершенно точно).