Словно почувствовав мой душевный порыв, Феденька принимается ворочаться. Малыш перекладывается на живот, поднимает сладкую попку вверх и продолжает мирно посапывать.

Позволяю себе полюбоваться безмятежностью и детством, а затем осторожно, чтобы не нарушить чуткий детский сон, выбираюсь из кровати. Подтыкаю с двух сторон одеяло, чтобы Феденька не вывалился, накидываю халат и отправляюсь в ванную.

– Ну ты и спать, – первое, что слышу выйдя из комнаты. – Уже десять утра, а ты все дрыхнешь!

– Мам, – произношу устало. Спорить и ругаться с ней бесполезно, она до конца будет стоять на своем. – И тебе доброе утро, – бросаю мимоходом.

Заскакиваю на кухню, ставлю греться воду для кофе, сама же отправляюсь в ванную привести себя в порядок. В любую секунду может позвонить Хмельницкий с новостями про Степку и я должна быть готова немедленно выехать к сыну.

Но Саша все не звонит.

Просыпается Феденька, варю ему кашу и кормлю сынишку, отправляемся вместе гулять. Я то и дело проверяю телефон, но на нем не оказывается ни единого пропущенного вызова.

Наступает полдень. Не выдерживаю и звоню брату.

– Вась, привет, – хмурый голос Леши отзывается тревогой в душе. – Ты просто так или по делу? – спрашивает по-деловому.

– По делу. Просто так, – признаюсь.

– У нас завал, – говорит брат. – Что такое? Говори быстро, – просит.

Я рада, что он меня не отправил куда подальше с моим звонком. А ведь мог. Потому что у Леши крайне ответственная и сложная работа.

– Ты не знаешь, как там Степа? – задаю наболевший вопрос. – От Хмельницкого нет новостей, а первой ему звонить не решаюсь.

– Правильно делаешь. Его пока лучше не беспокоить, – соглашается брат.

А у меня от его слов на душе становится еще тревожнее, чем было до этого.

Удивительно, как так вышло, что Леша не знает про наше с Сашей общее прошлое. Если б узнал, то обоим бы головы открутил. Я уверена в этом!

– Почему? – вырывается до того, как успеваю подумать. Прикусываю язык, но уже поздно. Брат все слышал.

– Ты новостей не читала? – удивляется.

– Нет, – растерянно произношу. – Не до них было.

– Ночью было крупное ДТП, – поясняет. – Мы до сих пор разгребаем последствия.

– Ой, – резко останавливаюсь. В меня кто-то тут же влетает со спины.

От неожиданности удара спирает дыхание и я на миг теряю ориентацию. Телефон падает из рук и приземляется прямиком на асфальт. Поднимаю аппарат и печально вздыхаю. Экран усыпан сотней мелких трещинок.

– Вась! – в динамике раздается встревоженный голос бората. – Ты здесь?

– Да, Леш, – торопливо прижимаю мобильный к уху. – Телефон упал.

– Со Степой все в порядке, – от хороших новостей снова на глаза наворачиваются слезы. – В понедельник планируем перевести его в палату, так что собирай вещи и готовься лечь.

– Хорошо, – поспешно киваю. – В понедельник буду в отделении с самого утра! – говорю с жаром.

– И еще, – добавляет строго. – Хмельницкого не напрягай, – предупреждает. – У него по работе завал.

– Леш, не переживай, – обещаю брату. – Не буду.

Мне вообще нужно избегать общения с ним. Потому что оно до добра ни его, ни меня не доведет.

– Вот и славно, – расслабляется Леша.

По голосу чувствую, что брат собирается завершить вызов, как в голове рождается важный вопрос. Ответ на который мне просто необходимо немедленно получить.

– Леш, стой! – прошу. Жду.

– Что такое? – отзывается. Ура! Я успела! Он не положил трубку.

– Скажи, а Гришу в клинику кто именно из твоих друзей отвозил? – задаю животрепещущий вопрос. Мне крайне нужно услышать ответ.

– Хмельницкий, – говорит спокойно.

Сердце сбивается с ритма, больно бьется в груди. Саша… Сам того не зная, он и здесь меня спас…

– Поняла, – выдыхаю. – Спасибо.

– Вась? – вопросительно говорит брат. – Все в порядке?

– Все просто отлично, – пытаюсь скрыть дрожь в голосе.

Быстро сворачиваю разговор, отхожу в сторону от дороги, сажусь на лавочку и понимаю, что меня всю трясет. Значит, Саша не только Степке жизнь спас, но еще и мне.

Вздыхаю.

Хмельницкий, вот как так получается, а? Почему я упорно старалась тебя забыть, а сама от этого натворила массу ошибок и теперь их исправляешь ты. Снова.

Словно почувствовав мои мысли про Сашу, телефон вновь оживает. Смотрю на экран и на губах появляется печальная улыбка.

Хмельницкий.

Но не успеваю ответить на вызов, как экран потухает. Набираю Сашин номер сама, жду гудки, но вместе с ними совсем рядом раздается до боли знакомая мне мелодия.

Поворачиваю голову в сторону и глаза лезут на лоб. Рядом со мной на лавку садится… Хмельницкий!

– Привет, – улыбается уголками губ. Протягивает мне кружку кофе. – Будешь?

– Спасибо, – благодарю Хмельницкого. Он, как всегда, угадал. Со всей суматохой, что была сегодня с утра, я так и не успела насладиться горячим напитком.

Мама зудела над ухом, что я неблагодарная дочь, Лешу крыла на чем свет стоит и собиралась отправиться к своей дражайшей подруге в гости. Мне даже не нужно особенно напрягаться, чтобы понять цель визита. Нам кости помыть.

Видимо, они загрязнились.

Не знаю, что такого ужасного произошло в мамином прошлом, раз она превратилась в черствый сухарь, но от ее сухости и предвзятости страдают все в семье.

Обидно.

– Карамельный капучино, – произносит Саша. – Как ты любишь, – протягивает напиток.

С осторожностью, словно в стаканчике может быть не кофе, а бомба замедленного действия, принимаю напиток. Касаюсь картонного стаканчика ладошкой и тут же становится тепло.

– Спасибо, Саш, – говорю нерешительно улыбаясь.

– Пожалуйста, – отвечает, пряча усмешку в уголках губ. Он не спешит убирать руку от стаканчика, дожидаясь, чтобы я взяла его более уверенно.

Даже в таких мелочах Хмельницкий продолжает заботиться обо мне. И видя его отношение, зная его самого, у меня в голове до сих пор не укладывается то сухое и сжатое сообщение, в котором Саша отправляет меня на аборт. А после присылает на него денег.

Случайно соприкасаемся пальцами и от этого прикосновения по моему телу пробегает волна кипятка. Отдергиваю руку, будто ошпарилась.

Подношу стаканчик к губам, делаю глоток и едва не стону от удовольствия. Как же вкусно!

Хмельницкий видит мое блаженство и опять едва заметно ухмыляется.

– Значит, ты Федя, – наклоняется к сынишке. Тот сидя в своей коляске играет с синим трактором, малыш увлечен.

– Федя, – киваю, подтверждая.

– Лис, почему ты не говорила, что Леха твой брат? – вдруг ни с того, ни с сего задает глупый вопрос.

– Я и подумать не могла, что вы знакомы, – пожимаю плечами.

– Почему? – не отстает.

– Саш, я не привыкла играть в шпионов и выяснять знакомства всех вокруг, – огрызаюсь.

Глупейший вопрос! Неужели нельзя понять, что в нынешнем мире, при всех технологиях, мы можем не знать круг общения друг друга.

– Я не все вокруг, Лиса, – предупредительно рычит.

– Не утрируй, – отмахиваюсь. – Я и подумать не могла, что ты знаешь моего брата! А если б узнала о вашем знакомстве, то отправила тебя на все четыре стороны и к себе бы не подпустила!

– Ты и так это сделала, – заявляет, смотря мне прямо в глаза.

– Конечно-конечно! – фыркаю, отворачиваясь. – Ты заслужил все, о чем я тебе написала!

После его паршивейшего сообщения, я не сдержалась и написала все, что только думаю о подобных мужиках. Трусы! Безответственные! Жалкие трусы!

– Я надеялся, что после спасения Степки ты возьмешь свои слова назад, – щурится, не скрывая своего недовольства.

– Саш, давай договоримся, – резко разворачиваюсь и смотрю мужчине прямо в глаза. – О нашем прошлом просто забыли. Хорошо?

От негодования и злости меня всю трясет. Неужели можно быть таким гадким?

– Нет, – отвечает открыто.

Нет?!

Открываю и закрываю рот, хлопаю ресницами.