А впрочем, для своей дочки…
Для своей я бы не только квартиру продал, но и почку, кожу с задницы, роговицу и что там еще можно продать? Все бы продал. И колбасило бы меня сейчас ровно так же, как Майю. Которая, может, и хочет меня сейчас о помощи попросить, да только думает, что больше обещанного денег не дам.
Чем дольше я тут сижу с кислой миной, тем хуже ей делается.
Очень скоро она начинает непроизвольно всхлипывать.
– Успокойтесь, пожалуйста, – говорит Рубен Артурович.
– Майя, успокойся! – пытаюсь воззвать к ее сознанию.
Но куда там.
У нее слезы из глаз как по команде. Сидит, размазывает их по щекам и будто оглохла, а заодно ослепла. Горя в лице столько, и такое оно искреннее, что пробирает меня до нутра.
В этот момент я не думаю о том, бывшая она или настоящая…
Горячо любимая девушка.
В прошлом.
Нет.
До сих пор… Хотя бы потому, что мне даже сейчас дико за нее больно.
Я вскакиваю со своего места, наклоняюсь к ней, обнимаю за плечи,
– Майя, Майечка, успокойся, пожалуйста. Я все сделаю. Я с вами поеду, обо всем договорюсь, все проплачу. Вылечим Полину, я тебе обещаю… Все обеспечу и с тобой поеду, слышишь? Буду с тобой!
Глава 9. Успокой меня
Артем
Я увожу Майю из кабинета главврача, продолжая держать за плечи. Обнимаю, пока мы спускаемся на лифте.
Мы идем по парковке на нулевом этаже, и я стараюсь подстроиться под ее маленькие шажки, хотя это сложно. Ведь привык ни на кого не равняться и быстро ходить.
Майя тихо всхлипывает, но вроде как успокаивается.
А меня от всей этой ситуации колбасит не по-детски.
– Почему ты не обратилась ко мне раньше? – строго ее отчитываю. – Ты должна была обратиться, засунуть гордость в задницу и просто ко мне прийти. Я не зверь, между прочим. Ну поорал бы, да, повыпендривался может, но не отвернулся. Ты просто обязана была…
– Я очень старалась справиться, Артем! – отвечает Майя с надрывом. – Я делала все от меня зависящее, все, что зарабатывала, на нее тратила. По врачам бегала, помощь искала. Когда уже поняла, что совсем край, пришла к тебе.
Пришла она…
Три гребаных года шла и наконец пришла. Раньше не могла, что ли? Прям так сложно было, да?
Я дико зол на всю ситуацию в целом и на Майю в частности.
Хочется ругаться матом, орать в три горла, но…
Чувствую, если сейчас продолжу давить, ведь опять разревется, вон уже и губы у нее дрожат, и влага в уголках глаз собирается. Нет, нового слезоизвержения Майи моя нервная система не выдержит. Поэтому притормаживаю с высказываниями. Потом отругаю ее по полной, когда окончательно в себя придет.
Зато когда подходим к дальней стенке, где среди множества прочих автомобилей припаркован мой черный гелик, ее все-таки накрывает:
– А что если ничего не выйдет? Что если не получится пробиться в тот центр? Там и на платные места очередь! Мне девчонки рассказывали…
Россия, вашу мать. Куда мы без наших очередей.
Пытаюсь ее обнадежить:
– Если где-то что-то надо найти, договориться, я всегда смогу, ты же знаешь меня.
Она знает. Я не раз и не два доказывал ей это свое умение. Обрастать нужными связями – это прям мое, очень помогает в бизнесе и не только.
Но все равно Майю продолжает лихорадить, а в глазах так и плещется паника. Ей по-животному страшно, она слишком впечатлительная.
– Так, иди сюда, – командую ей.
И вместо того чтобы открыть для нее переднюю пассажирскую дверь, пихаю Майю на заднее сиденье.
Запрыгиваю следом, беру ее руки в свои. Чувствую, пальцы у нее прямо ледяные, тяну их к губам, целую.
– Майя, ну что ты опять…
А ее всю трясет. И вовсе не из-за моей непрошеной ласки.
– Они нам врали, Артем! – Она отнимает у меня руки, начинает неконтролируемо ими размахивать. – Нам напропалую врали…
– Ты про что вообще? – не понимаю поначалу.
Майя захлебывается объяснениями:
– Ладно, на втором скрининге, может и не видели аномалий, но на третьем должны были! Они должны были еще на этапе беременности увидеть, что у нее с сердцем не так! И в первые месяцы, когда ходила к педиатру. Но мне ничего не говорили про ее проблемы с сердцем. Оно все потом вскрылось… А я еще деньги им всем совала, и узистке и другим. Я ненавижу наших врачей…
Слушаю это и обалдеваю от качественно новой информации.
Когда Майя ходила беременной, у плода были образцовые показатели. Я сам следил, регулярно расспрашивал Майю, что и как. И потом… Впрочем, пресловутого «потом» у нас с женой так и не случилось.
– Что за бред, Майя? – я хмурю брови. – Разве такое может быть?
– Не бред! – она смеется сквозь слезы. – Я состою в группе мамочек, которые воспитывают детей-сердечников, разных историй наслушалась. В поликлинике ставят нормальные значения, чтобы не нести ответственность и не портить общие показатели. Типа у нас все в порядке, а если у вас проблемы, решайте их где-то в другом месте… У меня не у единственной ровно такая же история!
В ее голосе столько гнева, столько скрытой боли, что поневоле проникаюсь.
– Если бы я с самого начала знала, может по-другому все было бы! – стонет Майя. – Я бы с самого рождения была к ней более внимательна, я бы как-то предусмотрела, я бы…
Ее голос срывается, она закрывает лицо руками.
А я сжимаю кулаки.
Гандоны… Равнодушные гандоны…
Есть, конечно, нормальные, ответственные. Но есть и такие вот гандоны.
– Это все так тяжело, Артем!
Когда Майя снова начинает плакать, моя нервная система попросту не выдерживает. Я тянусь к ней, сгребаю в объятия, начинаю шептать какую-то ересь по типу:
– Успокойся, пожалуйста, все наладится, вот увидишь.
А сам изнутри аж вибрирую от ее непосредственной близости. Пусть плачущая, но она со мной, совсем рядом, вплотную.
Сам не понимаю, как начинаю целовать ее лицо.
Сначала лоб, потом глаза, мокрые щеки, нос…
Сладкие-сладкие губы.
Втягиваю их в рот, с удовольствием просовываю между них язык. Приятно до дрожи, и голову кружит. И все проблемы из памяти стираются на раз.
Я долго ее целую, несколько минут так уж точно. И так мне кайфово, что даже не сразу понимаю, что дева изволит общаться.
Ее голос еле прорывается через пелену моего удовольствия.
– Что ты делаешь? – спрашивает Майя.
– Успокоить тебя пытаюсь…
А что? Не соврал даже.
– Вот так? – Майя отстраняет от меня лицо.
– По-другому не умею, прости, – пожимаю плечами.
– Ты же женат! – охает она.
Женат, факт. Но только на бумаге. И еще вчера Майю это не особенно волновало. Не то чтобы я дал ей возможность из-за этого переживать…
– Из-за твоих выкрутасов в ресторане жена вчера от меня ушла, – говорю как есть.
– Из-за моих? – Майя хлопает ресницами.
Получается невинно так… Невинный, удивленный взгляд. Типа это не она вчера вытрепала мне все нервы сначала в кабинете, потом в зале. Ну а в гримерке пришла моя очередь ее трепать. И если Майя не понимает причинно-следственных связей, так я не гордый, могу популярно разъяснить.
Впрочем, сейчас я не настроен устраивать разборки.
– Опустим нюансы, – качаю головой. – Факт остается фактом. Она ушла. Давай сделаем так, чтобы все было не напрасно.
– Как ты себе это видишь? – щурит глаза Майя.
Как, как. Каком кверху, как у нас в детдоме шутили.
– Ты очень много говоришь, женщина, – рычу на нее. – Мы вроде вчера договорились, что ты меня беспрекословно слушаешься, вот и продолжай в том же духе.
Сказав последнее, хватаю Майю, усаживаю к себе на колени и продолжаю целовать.
Глава 10. Отъезд
Майя
– Собирайся, моя кошечка, скоро за нами заедет… – я на миг останавливаюсь, думая, как представить Артема Полине.
Если скажу правду, что приедет папа, она же к этому обязательно прицепится.
