Завожу движок и агрессивно срываю Феррари с места. Полина успела пристегнуться, но её всё равно сначала кидает вперёд, а затем вдавливает в спинку сиденья.

– Что ты делаешь?! Дурак, что ли? – ругается на меня.

А я бешусь, потому что этой упрямой девчонке абсолютно плевать на всё, что я говорю. И до самой квартиры мы с ней не разговариваем, потому что я сейчас могу только матом.

Мне вот это на хрена всё? А? За ручку её везде водить? На лбу написать, что она несовершеннолетняя?

Психуя, иду на кухню, чтобы попить воды. Встаю как вкопанный, поймав посторонний запах. Поворачиваюсь в сторону плиты. На одной из конфорок стоит небольшая кастрюлька, закрытая непрозрачной крышкой.

Открываю. Борщ…

Швырнув крышку обратно, ухожу к себе в комнату. Переодеваюсь и заваливаюсь на кровать с ноутом. Запускаю рандомайзер, запись видео с экрана и жму на кнопку «Вперёд!». Выпадает число «151».

– Надеюсь, это не твой вес, – усмехнувшись, выкладываю на канал результаты розыгрыша и пишу время и место, откуда заберу победительницу. Фотки специально заранее не смотрю. Пусть будет сюрприз. Желательно приятный.

Немного остыв, выхожу покурить. Полина на кухне делает себе чай.

– Ты завтра остаёшься дома, – выдыхая дым в приоткрытое окно, сообщаю ей.

– Я сегодня правда случайно задержалась. Выучить надо было много, а потом Дамир позвонил и напомнил, что ждёт меня на тренировку.

– Ты завтра дома. Наказана, – повторяю я.

– Ваня, хватит разговаривать со мной как с десятилеткой. Меня даже отец не наказывал! Если ты волновался, извини. Тренировка должна была закончиться в десять, но Дамир предложил попробовать йогу на таких, знаешь, подвесных штуках. Это так круто оказалось. Я там ещё на час зависла на пробном занятии.

– Дамир позвонил, Дамир предложил. Не до хера ли Дамира за последние пять минут разговора? – раздражённо тушу сигарету в пепельнице. – Ключи от квартиры на базу. Завтра ты дома. И борщ свой в холодильник убери. Прокиснет, будет вонять.

– Я тебе вообще-то оставила, – тихо отвечает она. – Ты завтрак готовил, я обед решила… – поднимает выше подбородок. Красивые глаза наполнены обидой и гневом. – Но, если ты не хочешь, надо выбросить, чтобы точно не воняло! – с грохотом скидывает крышку, хватает кастрюлю с плиты.

Насыщенный красный бульон выплёскивается, попадая на гарнитур.

– Криворукая, – шагаю к ней.

– Придурок и эгоист, – парирует Поля.

– Дай сюда, пока всю кухню не заляпала, – берусь за кастрюлю ближе к центру.

– Не утруждайся. Сама готовила, сама выброшу, – дурочка дёргает кастрюлю на себя, я рефлекторно делаю то же самое. Полина отпускает ручки и за долю секунды холодный борщ оказывается на мне, на полу, на всей ближайшей мебели.

– Мама, – пищит эта зараза, а я стою и в прямом смысле обтекаю, как идиот, продолжая держать в руках эту дурацкую кастрюлю.

С ещё недавно белой футболки на пол шмякаются разваренные овощи. По всей кухне насыщенно пахнет супом.

– Пиздец, – произношу одними губами.

– Я это… пойду, – пятится Полина.

– Стоять! – рявкаю на неё, роняя кастрюлю на пол. Она переворачивается на бок. Остатки бульона расползаются по мегадорогим полам сочным алым пятном.

– Ты успокоишься, я потом помогу убрать, – кричит сводная из коридора. – Если ты меня завтра отпустишь на каток, – ещё и торгуется.

– Спрячься, – рычу, смахивая с себя остатки капусты. – Бля-а-а, как противно, – передёргиваю плечами и осторожно снимаю с себя грязную футболку.

Ухожу за полотенцем. Полина выглядывает из своей комнаты. Хихикает и захлопывает дверь.

– Я честно помогу тебе убраться, – кричит оттуда. – Но ты сам виноват. Не надо было дёргать за кастрюлю.

– Не надо было меня бесить, – отвечаю ей.

– Я извинилась, – напоминает Поля.

– Это ничего не меняет, – ударяю ладонью по двери и ухожу в душ.

Мне кажется, меня никогда не трясло от людей. Я в принципе добрый и адекватный. Милашка, млять! Но сейчас мне хочется сделать что-то очень жесткое. Какого хрена? У неё там Дамир, а я в борще!

Яростно оттираю тело от жира и запаха супа. Смываю с волос капусту и тёртую свеклу, с футболки попало, пока раздевался. Шмотки теперь на выброс, я даже не буду насиловать ими стиралку. Уборки на половину ночи. И ещё бы эта заноза мне не помогала.

Сплошные проблемы от неё. Ни минуты спокойствия. Башкой всё время где-то рядом. Вдруг что случится? Это большой и жестокий город.

Чёрт, да я даже потрахаться нормально не смог из-за неё!

Случайно…

Дамир позвонил…

Сгоняю с утра, поинтересуюсь, кто такой смелый.

Выдохнув, подставляю лицо под тёплую воду. Интересно, а можно привязать сводную сестру к батарее до приезда родителей? Обещаю вкусно кормить три раза в день и водить в туалет при необходимости. Надо спросить у Грановского. Это его методы. Я ржал и не понимал друга, а сейчас мне ни разу не весело. Только поводы у нас с ним разные. Там любовь, а мне бы квартиру сберечь. И нервные клетки тоже было бы неплохо окончательно не растерять.

Полина

Коптель часов до семи утра гремел на кухне. Я честно хотела помочь, но на меня нарычали и отправили спать. Ну и ладно, может, остыл заодно.

Потянувшись на кровати, заглядываю в телефон. Одиннадцать. Зевнув, устраиваюсь поудобнее, лениво листаю короткие ролики, иногда улыбаясь. Вроде пережили первую неделю совместного проживания. И даже все живы. Из пострадавших только кухня, но это поправимо.

Решив ещё немного поваляться, набираю папу, сразу выставив повторный набор. Где-то на третьем круге он всё же отвечает.

– Да, – хриплый голос то ли потому, что спал, то ли…

– Привет, пап. Ты как там? – сердечко сжимается.

– Полинка, – с теплом и сожалением. – Всё нормально у меня. Работу вот ищу, – это я уже слышала.

– Молодец. Пьёшь? – жую губы и шмыгаю носом, натягивая одеяло по самую макушку, будто это как-то мне поможет.

– Я брошу. Клянусь, дочка. Здоровье поправлю сегодня, а завтра ни-ни, – и это я тоже уже слышала.

Ему надо капаться, кодироваться, но он ничего не хочет. Его будто подменили. Моего папу вымыло количеством спиртного. Он превратился в слабого человека, который только и может давать пустые обещания.

– Ты вернёшься ко мне? – спрашивает отец.

Зачем? Чтобы убирать бардак и каждый день смотреть, как он себя уничтожает? Нет. Не могу и не хочу так больше.

– Бросай пить, пап, и я приеду в гости, а дальше посмотрим.

– Я брошу, – повторяет он. – Ты мне веришь?

– Конечно, – голос вздрагивает. – Мне пора, пап. Я ещё позвоню. И ты звони мне, пожалуйста. Я скучаю.

Сбрасываю и крепко зажмуриваюсь, чувствуя, как по щекам потекли слёзы. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Сжав зубы, утыкаюсь лицом в подушку. Так тяжело каждый раз. И не звонить не могу. Я его и так бросила там одного с его вредными привычками.

– Тихо, тихо, всё, – шепчу сама себе, стараясь дышать ровнее и вытирая слёзы ладонями.

Выбираюсь из-под одеяла. Закрыв глаза, сижу ещё пару минут на краю кровати и отправляюсь умываться. Чем ближе к ванной, тем холоднее полы. Подогрев не справляется или выключен?

Заглядываю на кухню, и всё становится ясно. Мой чокнутый педантичный сводный эстет оставил приоткрытым окно, чтобы выветрился запах чистящих средств и разлитого борща. Видимо, уснул и забыл закрыть.

Вздохнув, пробегаю босыми ступнями через кухню, закрываю окно, ставлю чайник и всё же дохожу до ванной комнаты.

Пока я умывалась, в квартире ощутимо потеплело, пахнет очень приятно: свежестью, морозом. Делаю себе вкусный чай и замечаю приклеенный к столу цветной стикер. На нём аккуратным почерком написано:

«Разбуди меня в двенадцать, если не встану сам, и тогда, так уж и быть, я возьму тебя на каток»

С улыбкой рассматриваю ровные закруглённые буквы.

Коптель, вот если бы ты не был таким козлом, я бы сказала, что ты идеален во всём.