Станет моей любовницей, хочет она того или нет.

Я бы, может, как-то деликатно постарался с ней наладить контакт, но она сама виновата в том, что мне пришлось действовать жестко.

Я крутился возле Снежаны весь вечер знакомства, уже мышцы на лице ныли от обилия улыбок. А она только и делала, что держалась за руку Барсега, скромно отводила взгляд.

Скромница, едрить твою мать!

Кто она такая, чтобы нос от меня воротить? Бедная шваль, которой очень повезло, что вообще попалась на глаза такому мужику, как я.

Тогда-то я и решил – хрен тебе братец, а не девственная жена.

Не заслужил…

И она не заслужила, чтобы ее как принцессу замуж.

Ну и сделал то, что сделал.

Еще и время поджимало, поэтому надо было действовать быстро.

У меня бы ничего не екнуло, поимел бы той ночью сестричку Снежаны, если бы она заартачилась. Потом шантажировал бы видеозаписью, чтобы она легла со мной. Но мне даже этого не потребовалось. Как только она увидела на экране камеры свою младшую сестру, сразу испугалась до икоты, как будто я зверь какой.

Или…

Или я ей все же понравился, и неслабо, иначе она не согласилась бы сделать мне минет. Я бы вот ради младшего брата на подобное ни за что не пошел.

Последняя версия выглядит даже более логично, учитывая, что девчонка не побежала в полицию. Я, конечно, застращал ее, чтобы она этого не сделала. Но стопроцентной уверенности не было.

Смотрю на осунувшееся лицо Барсега и смакую момент.

Ему по-настоящему херово.

Почему мне его не жалко? А с хрена ли мне должно быть жалко паршивца, из-за которого меня пиздили все детство? Его мелкую задницу – никогда, а меня – как за здрасьте. Отец только и делал, что выписывал мне люлей. По сути, за что? За то, что я не выносил младшего брата? С чего я в детстве должен был выносить этого маленького засранца? К тому же я не обижал его так уж сильно, просто учил уму-разуму время от времени.

Помню, один раз я закрыл Барсега на чердаке. Я ж не виноват, что этот придурок так испугался, что просидел там тихо почти сутки, пока не начал орать от голода. Отец тогда так отходил меня ремнем, что я сидеть не мог.

После я пересмотрел свою тактику.

В следующий раз взял брата на прогулку втихаря, оставил его за городом возле леса. Там, по слухам, бродила стая бешеных собак. Когда я вернулся, сделал вид, что вообще не видел его в этот день.

Барсег не должен был вернуться. Но…

Его каким-то чудом нашли, а мне, одиннадцатилетнему пацану, за тот финт целый год не давали карманных денег. И это без учета того факта, что отец так отходил меня хворостиной, что на жопе до сих пор шрам.

В общем, мне есть за что ненавидеть Барсега. Я этого не показываю, но поводов вагон.

Потом я стал в разы умнее, больше не проявлял к нему ненависти открыто, а тот и вовсе подумал, что ее нет, хотя я продолжал колотить его втихушку.

«Братик, братик», – пищал он все детство и ходил за мной хвостом.

Ситуация не особенно изменилась с годами. Я по-прежнему важная фигура в его жизни. Мне тридцать три, ему двадцать семь. И он по-прежнему посматривает на меня, как на главного.

Гляжу на брата покровительственным взглядом.

– Только один раз скажу, – все же давлю на свое. – Не пара она тебе, Барсег. Тебе надо хорошую девочку, а такие красотки хорошими девочками не бывают. Это природа. На хер эта идеальная внешность? Одни проблемы от нее. Выбери себе кого попроще и женись, раз так приспичило…

«А я буду ебать твою красоту…» – это я про себя, разумеется.

– Ты-то не встречаешься с кем попроще, вокруг тебя одни красотки, а мне советуешь другое, – хмыкает Барсег, меряя меня взглядом.

Сравнил хрен с пальцем.

Кто он и кто я…

Я – бунтарь, который, вместо того чтобы учиться, как Барсег, на пять с плюсом, положил большой и толстый на экономическое образование, пошел своим путем. Я достойно вложил в дело бабушкино наследство, открыл ночной клуб, который приносит мне неслабый доход и снабжает свежим мясом в ажурных трусиках.

А Барсег что? Любимчик семьи, как только получил бакалавра, сразу к папе в фирму – и давай въебывать там с утра и до поздней ночи. Трудоголик фигов!

То, что у Барсега появилась такая вот Снежана, – аномалия, которую я с удовольствием устранил.

– Мы с тобой разные, брат, – качаю головой, останавливая машину возле дома Барсега. – Ты хочешь семью, уют, а я еще не нагулялся.

И не нагуляюсь. Я в принципе не собираюсь играть в эту беспонтовую игру, которую нам навязывает общество. Мне семья на хрен не нужна. Мне интересны другие игры.

– Пойдем. – Выхожу из машины и делаю шаг к его подъезду.

Барсег смотрит на меня угрюмо.

– Ты уже меня довез, хочешь проводить до квартиры?

– Я волнуюсь за тебя! – развожу руками. – Побуду с тобой какое-то время. Не хочу, чтобы ты наделал глупостей.

Барсег ничего не отвечает.

Молча достает из кармана ключи и шагает к подъезду.

Через пару минут мы оказываемся в прихожей его квартиры.

– Только одно мне скажи, – Барсег вдруг смотрит на меня настороженно. – Почему Снежана указала, что на видео ты? Я все кручу это в голове, не могу понять.

– Тебе еще раз татуху показать? – рычу на него. – Ладно бы была свежесделанная, но ты же видел, что нет. Я ни при чем!

– Не надо передо мной оголяться, – он кривит лицо. – Но должна же быть причина, почему она выбрала тебя, чтобы обвинить?

Ты смотри, никак его не отпускает.

Прохожу в его гостиную с угрюмым видом, сажусь на диван.

– Я, конечно, могу только предполагать, – начинаю самозабвенно врать. – Но, скорей всего, она сделала это потому, что решила – я в семье паршивая овца. Думала, это прокатит…

– С чего бы ей так про тебя думать? – пожимает плечами брат.

– Ну как же? – развожу руками. – Мне тридцать три, я один, закоренелый холостяк, опять же владею клубом. Чисто теоретически я самая подходящая жертва для оговора. Хотя я не знаю, какой плешивой тварью надо быть, чтобы отыметь невесту брата… Барсег, я бы никогда этого не сделал!

Говорю последнее с таким апломбом и пафосом, что аж самого пробирает.

– Я верю тебе, успокойся, – кивает он.

Встаю, подхожу к брату, хлопаю его по плечу:

– Все будет нормально, верь мне. Где у тебя виски, кстати?

– Там, – Барсег указывает в сторону стеклянного шкафа.

Подхожу к шкафу, достаю графин с виски и два бокала. Незаметно кидаю в бокал Барсега таблетку снотворного.

Пусть как следует проспится. А я за это время успею сорвать ягоду…

Снежана

Я стою на коленях на кухонном полу, вожу мокрой тряпкой по линолеуму, пытаюсь собрать весь сахар.

Вроде бы белого песка в сахарнице было всего чуть, когда я швыряла ею в Барсега, но собрать все оказалось не так-то просто. Сколько бы я ни терла, такое ощущение, что просто размазываю сладость по полу, делая его еще более липким.

Я встаю, меняю воду на чистую, полощу тряпку и снова принимаюсь мыть пол.

Пусть…

Пусть хотя бы кухонный пол будет чистым.

Я хочу навести порядок хотя бы в квартире, если не в мыслях.

Там творится такой кавардак, который и за сто лет не разгребешь.

Как я могла так ошибиться в Барсеге?

Любит он меня – ага, как же. Разве любящий человек побежит в ночь после разорванной помолвки снимать видео, на котором какая-то блондинка будет причмокивать губами, пока он расстегивает брюки? Да ни за что! Мне было так невероятно противно пережить это с другим мужчиной, а Барсег сам это сделал. По собственному желанию!

Еще и похвастать пришел, показать.

Что это, как не желание морально меня выпотрошить? Еще больше унизить, сделать еще больнее… Как будто вчерашнего недостаточно! Как будто он вчера не оторвался на мне по полной.

А ведь он даже не усомнился, в том, что брат в этой истории якобы ни при чем.