Она позвонила, сама не своя.

– Никаких доплат, – последовал жесткий ответ. – Так не делается. Ты посчитала, мы оплатили. Все. И чтобы наши материалы выходили в срок. Ясно?

Шурочка посидела молча, переживая эти слова и потерю денег, потом обо всем рассказала в комнате. Здесь каждый делился своими случаями для общего опыта.

– Да, – посочувствовала Екатерина Дмитриевна. – Ничего не поделаешь, проще внести эти деньги, чем связываться с "братвой". У них свои законы. Они так жестко-честны между собой, что за малейший обман убить могут. А как иначе? Там нет печатей, нет расписок.

Екатерине Дмитриевне нравилось внимание.

– Между прочим, так было между русскими купцами до революции. Били по рукам и все, сделка считалась заключенной, – продолжала она. – На многие тысячи рублей, а тогдашний рубль нечета нынешнему. Нарушил слово – тебя ославят на весь мир в книге несостоятельных должников с указанием причины, мол, злостный умысел или по уважительному, болезнь, мол. А как иначе? Доверие обманывать нельзя, на доверии жизнь держится.

Виктор выслушал молча, но подумал примерно то же. И еще он подумал о больших деньгах, о больших делах, которые проворачиваются в таких подвалах.

О больших, огромных деньгах думалось ему до самого вечера.

Два-три дня спустя Шурочку пригласили в мебельный салон.

– Вы меня убедили, – сказал в ответ на ее звонок молодой директор, – нам нужна реклама в такой газете. Приходите. Спросите Джони.

– Джони?

– Почему бы и нет? – и хорошим голосом объяснил, как доехать.

Шурочка взволновалась. Умные деловые люди будут слушать ее, смотреть на нее, при них придется считать сумму, скидку, наценку, заполнить бланк с печатью… ой!

– Хочешь, поедем вместе? – предложил Юра.

Он уже уступил ей место у окна и пересел в угол, чтобы видеть ее рыжие кудри-пружинки, нежную белую шейку, думать бог знает о чем, шаркая под столом ногами…

Но Шурочка уже сделал выбор. И выбрала не его. Виктора. Она сама прыгнула в его объятия. Уселась как-то раз прямо на его стол и смело растрепала его темные волосы.

– Голову мыл, Витек? Блестят, как шелковые.

Виктор не спеша выпрямился, тряхнул головой, развернул плечи.

– Я весь мылся, – протяжно ответил он и перехватил ее запястье. – Х0р0ша б0ярыня! – сказал на "0" и щекотнул пальцем розовую ладошку.

Она отдернула руку

– Ты на сцене первым… этим… героем… был, небось?

– Я везде первым героем, – и близко-близко заглянул в ее зеленые кошачьи глаза.

Вот и все.

Шурочка стала бывать в его квартире.

Вместе с нею воцарилась чистота, домашние соленья-маринады и несколько комнатных цветов в горшках. Такие же цветы появились и в агентстве. Дня через три Шурочка справила свой день рожденья. Она старалась во всю, чтобы Виктор твердо усвоил, что грех упускать такую хозяйку. Мясо с черносливом и морковкой, расстегаи с рыбой, зеленые, необыкновенной вкусноты салаты – все было щедрой рукой выставлено на угощение.

На Шурочку посмотрели другими глазами.

– Как ты готовишь такое мясо? А что добавляешь в тесто? Уксус в салате яблочный или винный? – наперебой выспрашивали женщины.

Виктор ел за двоих и похваливал.

Их сближение порадовало Валентину. Во всем мире служебные романы почитаются добрым знаком. В присутствии любовников повышается общее настроение, кипит и спорится работа, и словно в праздник, расцвечиваются улыбками самые хмурые лица и самые рутинные занятия. А где душевное здоровье, там и ценные идеи.

А где ценные идеи, там и успех!

И лишь бедному Юре достались сплошные терзания семнадцатилетней юношеской ревности.

– Хочешь, поеду с тобой? – повторил он.

Но Шурочка отмахнулась.

– Я сама. Подумаешь! Джони какой-то…

В переулок она приехала за полчаса до назначенного срока.

Было пасмурно, накрапывал дождь. Подновленные купеческо-замоскворецкие дома были заняты офисами и посольствами. Вдоль тротуаров стояли дорогие машины. У одной из них все время срабатывала сигнализация, оглашая воздух громкими воплями.

"Московские соловьи", – назвал их неизвестный шутник.

Мебельный салон "Фортуна" расположился на первом этаже хорошенького особняка. Как и все его соседи, он был свежевыкрашен в разные цвета с большим искусством, отчего вензеля и виньетки на фасаде, ступенчатые фризы под крышей и цокольные выступы у подножья верно служили его украшению, так же, как и скругленный внешний угол, обращенный к проулку. В дверях за порогом начинался салон, и там, у самого входа играли в карты на журнальном столике с перламутровым рисунком два охранника.

Они молча посторонились.

Шурочка вошла и оглянулась по сторонам.

Красота-а…

Таких вещей она еще не видывала. Полированный орех, карельская береза, итальянское желтое дутое стекло в створках сервантов, все узорно, гнуто, зеркально.

– Жить хочется среди такой мебели! – подумала она. – Надо сказать этому Джони, пусть порадуется.

Джони вышел к ней прямо в коридорчик, щуплый молодой блондин в темно-синем, в полоску, дорогом костюме. Не приглашая ее в кабинет, стоя в трех шагах, он посмотрел на нее долгим странным взглядом.

– А вы уже третья у нас, – объявил ровно, без выражения, – каждую неделю приходят от вас. Все разные.

Шурочка опешила. Ничего себе! Она умела постоять за себя и приготовилась к отпору.

– Зачем же вы приглашаете, если не хотите давать рекламу? – вскипела, готовясь к бою.

Он пожал плечами. Глаза его смотрели плоско и безжизненно.

– Какое мое дело! Договаривайтесь между собой сами. И газета ваша плохая, хуже нее не встречал.

Шурочка метнула в него зеленый презрительный взгляд, но Джони стоял расслабленно, словно отсутствовал.

– Дурак! – крикнула она.

Круто повернулась, вихрем пронеслась мимо резных шкафов и выбежала на улицу.

В агентстве снова рассказала обо всем, спросила, кто уже побывал в этом салоне? Никто. Пылая гневом, взяла лист бумаги, написала крупно "Джони-дурак! В "Фортуну" не звонить!"

И приколола на стенку.

Агнесса подняла голову.

– Судя по всему, Александра, это не простая фирма.

– А какая?

– Подсадная, – ответил Юра.

Шурочка повернулась к нему.

– Как это?

Агнесса опустила глаза и легонько отмахнулась пальцами.

Алекс плавно затормозил черный джип. Пробка. Впереди метров на сорок виднелись крыши машин, сзади быстро набиралось столько же. Пробки-пробочки, бессмыслица прогресса, для них теперь необходимо оставлять запас времени.

Он набрал номер на мобильном телефоне.

– Грач? Я, Алекс. Стою в пробке у Никитских ворот. Слушай, что за бред с этим Джони? Совсем спятил? В "Каскаде" он за дурака на стенке висит.

– Он на травку не крепок, Андреич.

– Разберись и доложи. Так. А как Второй?

В трубке помолчали.

– Гм… у него теперь собственная охрана.

– Она всегда была.

– Не такая… Тут другие дела, Андреич.

– Знаю. В фельдмаршалы метит.

– Как говорится, втемяшилось блажь, колом не выбьешь. Почему-де не доверяете, шифрами не делитесь, прибыль утаиваете… Ну, помнишь, что он выдавал в "Зубре" после третьей бутылки? Опасный мужик, Андреич. Но простой. Против своих не пойдет.

– Вы земляки, вам виднее. Остерегись. Все, поехал. Счастливо.

Вряд ли Валентина представляла себе, кем был Алекс.

Они познакомились в прошлом году, летом, на Селигере, в уединенном частном пансионате, куда Розалия отправила Валентину после всего, что произошло весной. Валентина уже не могла оставаться одна в квартире, стены, казалось, падали на нее, вновь слышала она выстрелы, крик…

Бесценна помощь друзей в трудную минуту!