Can't keep my hands to myself

Think I'll dust'em off, put'em back up on the shelf

In case my little baby girl is in need

Am I coming out of left field?

Ooh woo, I'm a rebel just for kicks, now

I been feeling it since 1966, now

Might be over now, but I feel it still

Ooh woo, I'm a rebel just for kicks, now

Let me kick it like it's 1986, now

Might be over now, but I feel it still

«Portugal. The Man - Feel It Still»

Музыка позволяет забыться и ни о чем не думать.

Дома я сейчас один, все остальные разошлись, что мне не впервой, но, после того как меня тут дважды пытались убить, оставаться одному было немного боязно.

Вообще если подумать, то за этот месяц меня убить пытались чаще, чем за годы в школе, а Хогвартс, на минуточку, самое опасное место в мире, кто бы что ни говорил. Тролли и василиски бегают по коридорам, дементоры и оборотни шастают вокруг, всякие проклятые артефакты легкодоступны и легко проносимы, а учителя то одержимые психи, то идиоты или просто моральные уроды. Но там все это было хотя бы тонким слоем распределено по всему учебному году, а вот тут со мной событий как-то многовато.

То тролль чуть не сожрет, то чокнутый домовик нападает, а недавно так вообще воспоминание напугало меня больше, чем все боггарты вместе взятые. Я теперь даже не уверен, кого боюсь больше, дементоров или того типа в странных сапогах.

- Мы ведь скоро за покупками для школы пойдем, - вспомнил я. – Что-то мне стремно покидать дом… - я поежился от неприятного предчувствия. Хотя недавний выход был спокойным, да и этот должен быть безопасным. Все же не будут же Пожиратели нападать в день, когда их собственные дети могут попасть под удар. Слишком рискованно, а потому опасаться должно быть, нечего… - Но мне почему-то все равно нехорошо…

Сам не знаю почему, но опять необычное предчувствие, словно с той ступенькой или ночью.

- Поговорю с Сириусом, может, он примет меры, - сказал я себе.

Закончив с пробежкой, я уже собирался пойти в душ, как остановился перед боксерской грушей.

Генни каждый день лупит ее, отрабатывает удары и бьет, пока не устанет.

Потрогал мешок с песком.

- Жесткий, - сказал я.

Довольно тяжелый, твердый и будто не песком наполнен, а камнями.

- Как же это делается, - хмыкнул я. – Сконцентрировать энергию в кулаке, а затем высвободить в момент удара.

Сжимаю кулак и пытаюсь сконцентрировать магическую силу в руке. Она показывала мне как-то, да и разок вроде получилось… Только после… Того случая я больше никогда эту технику не применял… Не хотелось использовать то, чему сестра научила меня…

Вот только учитывая последние события, было бы неплохо этому все же научиться.

Удар.

- Черт, - выругался я.

Не правильно высвободил энергию и теперь сильно болит кисть.

Вскоре прошло.

Попробуем еще раз.

Концентрация, движение, удар.

- Мрак… - поморщился я уже от боли в суставе. – Нет, самому лучше не пытаться, а то сломаю себе к чертям все руки.

- Все равно не получится, - прозвучал за спиной знакомый и неприятный голос. – Такому неудачнику, как ты, даже пытаться не стоит, все равно провалишься.

- Твое мнение мне не интересно, Уизли, - выплюнул я эти слова. – Проваливай.

- А не то что? – усмехнулся он, смотря на меня сверху-вниз. Все же, он довольно высок и вообще парень два раза крупнее меня. – Будешь ныть и звать на помощь?

- Да, пошел ты, - фыркнул я и двинулся к выходу.

Но тут он толкает меня в стену, и я сильно ударяюсь плечом о перекладину.

В следующий миг я получаю удар в живот, который выбивает из легких весь кислород, и я складываюсь пополам.

- Слушай сюда, - он поставил свою ногу мне на голову. – Еще раз подойдешь к Гермионе, я тебя так отделаю, что в школе тебя никто не узнает.

- Ублюдок… - рычу и пытаюсь подняться, но в живот прилетает еще удар. – Кха!

- Ничтожества такие, как ты, должны знать свое место, - смеется он надо мной. – А потому неудачники даже смотреть на девушек не должны, а лишь сидеть в своей дыре и гнить.

- Пошел ты, - выплюнул я.

- Ой, у нас тут кто-то сердится, - издевательски покачал он головой. – Можешь в ответ ударить попытаешься? Нет? Я так и думал. Трус и слабак навсегда останется таким - можешь даже не пытаться.

Он двинул меня по животу еще раз, и, пока я пытался отдышаться, он двинулся к выходу.

- Еще раз подойдешь к ней - и так легко не отделаешься, - сказал он у выхода. – Я не позволю, чтобы она связалась с таким ничтожеством. Бывай, неудачник. Ха-ха-ха-ха!

Его мерзкий смех еще долго эхом отдавался у меня в голове.

От злости меня колотило, а обида на собственную слабость была как никогда сильна и отвращение к самому себе столь сильно, что захотелось сдохнуть. Быть слабым, быть нерешительным и таким трусливым…

На полу я провел еще минут десять, тупо пялясь в пустоту и проваливаясь в дебри своей жалкой сущности.

Все же он прав кое в чем.

Сдачи я и правда дать не могу…

И у этого, как не печально, есть вполне себе… омерзительная причина:

- Как ты посмел обидеть моего Дадличка, ты несносный мальчишка?! – кричала тетя Петунья, баюкая ноющего Дадли, которому кузен сломал нос. – Мы приютили тебя у нас дома по доброте душевной, кормим тебя, одеваем, а ты, мерзкий уродец, неблагодарный мальчишка, обижаешь нашего ребенка!

- Нужно сдать его в детский дом для проблемных детей, - сердито смотрел дядя Вернон. – Прямо сейчас туда и позвоню.

- Нет! Не надо! – плакал маленький семилетний ребенок. Он ревел, держась за голову, и боялся поднять глаза. Он лишь не хотел, чтобы его били, он защищался от хулиганов, но никто не верит ему. Никогда не верил. Никогда. – Я так больше не буду… я не буду… Клянусь…

Это был один из тех моментов, когда безразличие Дурслей давало сбой, и они просто на меня кричали. Нет, они не били, да и очень редко такое было, но запомнилось мне на всю жизнь.

Обычно безразличные ко мне, в такие моменты они будто изливали всю накапливающуюся ко мне неприязнь.

С тех пор я чисто физически не мог никого ударить, как бы ни пытался. Даже когда надо мной издевались, даже когда меня избивали, даже сейчас… Я лишь принимал удары…

Нет, я никогда не плакал перед хулиганами, я никогда не давал им понять, как мне больно и плохо, никогда не давал повода называть меня плаксой, но им этого было и не нужно. Им был приятен сам процесс, а не результат…

Нет, я не стану прогибаться под этого урода Уизли. Никогда не прогибался, даже когда толпа Хаффплаффцев на четвертом курсе избили меня. Чертовы фанатики. Даже тогда я не отрекался от своих слов и решений, не отрекусь и сейчас. Никому не позволю собой помыкать, никому не дам мной руководить или заставлять. Хоть раз так прогнешься - и все, назад дороги уже не будет.

А побои я привык терпеть и скрывать. Это мои проблемы, а потому вмешивать в них кого-то другого я не собираюсь. Никому не расскажу, но и сам не поддамся.

Никогда!

- Ладно… - вздохнул я. – Нужно тут прибраться…

- Генни, говори уже, куда ты ходила вчера? – не унималась Гермиона, тряся Генриетту. Та реально вчера на несколько часов пропала, а затем вернулась. Гермиона к нам приходила и спрашивала про нее, но я знал, что она по делам куда-то укатила с директором. – Говори, говори, говори, я знаю, что это не тайна, иначе ты бы так не улыбалась.

И так она уже полчаса ее дергает. Даже кофе, что я ей приготовил, остыл.

- Ладно, я с директором ходила за новым учителем, - призналась она, когда Пушистик ее все же уломала рассказать. Хотя, скорее, она и сама хотела, но решила «позволить» себя уговорить. – Это некий Гораций Слизнорт, и он согласился преподавать у нас в следующем году.