По щеке скатилась слезинка.

– Я не виновата, что я такая. Я не хочу быть такой, – всхлипнула я.

Решительно удалила всех одноклассников из друзей и закрыла свою страницу для посторонних.

После того, как я прочла чат, прошло три дня. Я будто впала в прострацию. Ничего не хотелось, даже двигаться. С трудом запихивала в себя завтрак, а обед и вовсе пропускала. Это было легко. Арсений обедал в кафе рядом с работой, а Марина к тому времени уже уходила.

Гуляла по двору, понурив голову, потом валялась на кровати, слушая музыку или смотря какой-то фильм. Я всё ещё не могла поверить, что парень, которого я любила, так жестоко поиздевался надо мной.

Арсений

Я заметил, что девушка бродит по квартире как тень. Когда был дома и сидел в холле-гостиной, Полина проходила в туалет или душ, а потом возвращалась к себе.

Уже зная, в какое время я ужинаю, девушка садилась за стол на кухне. Лицо бледное, серые круги под глазами. Полина сидела и молчала. Потом вежливо благодарила за ужин и снова уходила к себе.

Также я заметил, что в течение трёх дней обед оставался нетронутым. Это мне не нравилось, и я собрался поговорить с Полей за ужином.

Как обычно, девушка не появилась на ужин. Я поднялся на второй этаж и постучал. Ответа не последовало. Тогда открыл дверь и вошёл. Полина лежала с наушниками в ушах и смотрела в потолок. Вырвал один наушник из её уха.

– Спускайся ужинать, – строго сказал я.

Полина посмотрела на меня пустым взглядом, вынув второй наушник.

– Спасибо, я не голодна, – тихо произнесла девушка.

– Послушай, девочка, ты сейчас встанешь и пойдёшь ужинать. Если нет, то я привяжу тебя к стулу и запихну всё в рот насильно. Живо на кухню, пока я не разозлился.

Я, как всегда, не повысил голос, но в нём было столько холода и власти, что девушка вздрогнула.

– Через минуту не увижу тебя на кухне, пеняй на себя, девочка. Меня просили за тобой присмотреть, а каким образом я должен это делать, не уточнили. Так что делай выводы.

Она встала и медленно поплелась на кухню впереди меня.

Сели за стол. На ужин было картофельное пюре и котлета. Марина готовит потрясающе, но я видел, что Поля снова насильно запихивает в себя еду.

Я видел, как она мучается. Нахмурился. Да, отец говорил, что у Поли началась депрессия, но он был неправ. Депрессия уже вовсю прогрессировала.

И чего её не показали психологу. А может, показывали да без толку. Хм, ситуация.

Вдруг раздался противный скрежет вилки о тарелку. Он разрезал тишину и неприятно ударил по ушам.

– Извините, я не хочу есть, – сказала Полина и опустила голову.

Я подошёл и поднял её голову, подхватив двумя пальцами за подбородок. В глазах девушки стояли слёзы. Чёрт, что происходит?!

– Иди в гостиную. Сядь в кресло. Я хочу, чтобы ты была там, когда я приду. И запомни, правое кресло моё. Ты не имеешь права там сидеть.

Полина ушла, а я сел на прежнее место и спокойно доел свой ужин. Думал, что девушка возмутится, скажет: «Почему я не могу сидеть там, где хочу?» Возможно, она демонстративно сядет в правое кресло. Молодёжь она такая, настоящие бунтари. Я и сам в молодости был такой. Уже в пятнадцать считал себя взрослым, но, к счастью родителей, доказывал это не глупыми выходками.

Каково же было моё удивление, когда Полина не сказала и слова против. Более того, она сидела там, где и велели. Голова опущена, руки теребят край футболки.

Девочка моя, да ты прирождённая саба, но наверняка этого не осознаёшь. Может, и не слышала о Теме никогда.

Я сел в соседнее кресло и положил ногу на ногу, обняв руками колено.

– Посмотри на меня, девочка.

Полина робко подняла голову.

– Я виноват перед тобой. Да, именно так, не удивляйся. Мне нужно было сразу донести до тебя информацию, а я этого не сделал. Я не люблю, когда меня не слушаются. Поскольку ты живёшь в моём доме, то будь добра делать то, что я говорю. Нужно питаться, мне не хочется лицезреть здесь ходячий скелет. Не оставляй больше обед нетронутым, пожалуйста. Думаешь, я не заметил, что ты мало кушаешь? Я понимаю, Поля, у тебя проблема. Травма, которая не даёт тебе заниматься любимым делом. Но поверь мне, в мире много всего хорошего. Кто-то в свободное от работы время рисует или занимается фотографией. Кто-то любит собирать целые картины из пазла. У меня есть друг, который разводит комнатные растения. Жизнь на твоей травме не кончается. Посмотри на паралимпийцев. Кто-то даже без руки или ноги, а они выигрывали золотые медали. Не думаешь, что им хуже, чем тебе? Ты хотя бы на своих двоих ходишь. Но они не отчаялись, не впали в транс. Подумай над этим, девочка. Если хочешь, я могу подарить тебе хороший фотоаппарат.

– Я попытаюсь взять себя в руки, Арсений Михайлович, – промямлила девушка.

– Хорошо. А теперь можно идти. Если хочешь, посмотри здесь телевизор.

Я зашёл в темницу. Включил музыку и стал медитировать. Каким-то шестым чувством я понимал, что с Полиной не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Вот только что ещё примешивается помимо горечи оттого, что она не сможет заниматься любимым делом? В этом стоило разобраться. Но прежде нужно попросить сил у космоса.

За эти четыре дня, что девушка жила у меня, я с каждым днём понимал, как хочу Полину. Не просто как любовницу, а как сабу.

Вчера после ужина ездил в клуб и взял свободную нижнюю. Там меня постигла неприятная вещь. Я привязал девушку к кресту и работал флоггером, но на её месте представлял Полину.

Приведя своё душевное состояние в покой, я вышел в гостиную.

Полина

Я решила посмотреть телевизор. В комнате сидеть уже осточертело. Взяв со стола пульт, заметила, как хозяин дома открыл дверь под лестницей и ушёл в подвал.

Что в этом подвале такого? Почему мне туда нельзя? Почему я не могу сидеть в его кресле? В моём доме садятся, кто где хочет. Почему он говорит тихо, но голос всегда с командными нотками?

Я была любопытная от природы, и у меня аж под ложечкой засосало – так хотелось глянуть, что там в подвале. Мне запретили заходить и это сдерживало.

Стала смотреть кино. Через какое-то время Арсений подошёл к моему креслу и сел на подлокотник.

– Не хочешь завтра посмотреть город? Я выходной, могу показать тебе много интересного.

– Я бы с удовольствием прогулялась. Но вы обещали не приближаться так близко, – произнесла я, посмотрев на него.

– Тебе это неприятно? – Арсений выгнул одну бровь.

– Нет. Но я этого не хочу.

Арсений встал и присел передо мной на корточки. Потом погладил мою щёку пальцем.

– Может, мы поговорим об этом? О твоих желаниях и страхах. Я же вижу, что ты страдаешь. Расскажи мне, малышка? Возможно, я смогу помочь.

– Нет. Я не буду об этом говорить. Вы же не психолог? Тогда не приставайте, – я демонстративно отвернулась.

– Да, я не психолог. Но друзья говорят, что я мог бы им стать. Не буду настаивать, пока, не буду. Я у себя в комнате, если что.

Арсений поднялся на второй этаж, а я проводила его долгим взглядом, потирая ладонью щёку. Я бы соврала самой себе, если бы сказала, что было неприятно. Наоборот, от этого лёгкого касания волоски встали дыбом на руках, а по телу прокатилась приятная волна. Но я не хотела этого снова, спать с мужчиной. Не хотела душой, а тело кричало, что оно уже два месяца не было ни с кем и ему хочется наслаждения.

Как я ни пыталась вытравить из себя постыдное влечение к подчинению, ничего не выходило. Арсений к тому же пугал своей властностью и одновременно это начинало возбуждать. Я боялась признаться о своих желаниях и фетишах. Черкасов, как и бывший парень, обзовёт меня шлюхой и извращенкой.

Арсений

Я возил девушку показывать самые интересные места города. Мы побывали на набережной. Посетили Мамаев курган и даже планетарий. Заметил, что Полина слегка преобразилась. Она спрашивала о том, что её интересовало. Иногда даже улыбалась, что было, несомненно, хорошо. Но всё же, несмотря на это, Полина казалась странной. Как будто и не молодая особа с их неуёмной энергией и жаждой жизни.