Кто ты, Марлен Уорк? И как ты оказалась в воспитательном доме? Я дал указание своим людям, чтоб они нашли все об этой девушке, но от них пока нет новостей. Все, что они нарыли, я и без них знал от девушки.

Почему я не пошел спокойно спать те несколько часов, что мне осталось до рассвета? Почему стою и смотрю на нее? На подносе почти нетронутый ужин, а значит, она не смогла толком поесть из-за порезанный рук. Скотт сказал, что Марта провозилась весь вечер на кухне, готовила отвар из мыльнянки для этих девочек-служанок из лазарета. Значит, и Марта, когда вернулась, скорее всего, проверила девушку, убедилась, что она спит, и решила ее не будить, чтобы помочь поесть.

Я сделал глупость, оставив ее у себя служанкой. Надо было отправить обратно к господину Камнене и разбираться в этом бедламе одному, а уже потом, ближе к балу, прислать ей приглашение. Только вот она, скорее всего, не приняла бы его. Тогда, может, я все же сделал все правильно. Здесь она под присмотром, и даже если и догадается, кто я, то не станет болтать. Она вообще довольно скрытная и не похожа на других девушек, что я встречал за свою жизнь. Она словно из другого мира.

Девушка заворочалась, и я поспешил удалиться, чтобы меня не застукали за подглядыванием. Я отправился к себе в комнату, но уснул не сразу. Образ юной девы с копной рыжих волос не шел у меня из головы.

Утром я встала бодрая и отдохнувшая, и что самое главное, порезы на руках уже так сильно не беспокоили, и я могла хоть что-то делать руками. Осторожно заглянула в гардеробную, но там было пусто, как и в ванной, и я, облегченно выдохнув, быстренько совершила утренние процедуры. Слава всем богам, ко мне никто не вломился и больше не возникало неловких моментов. Благодаря Марте мои вещи были собраны. Я открыла чемодан и, не глядя, что там собрала мне добрая женщина, сунула свои вещички, а те, в которых меня когда-то привезли сюда, надела на себя. Отчего-то промелькнула практичная мысль, что в штанах мне явно будет сподручнее путешествовать.

Окинув взглядом свою временную комнату, я подхватила чемодан и направилась в апартаменты Антонио. Там была только Марта, которая, завидев меня, вернее то, что я держу в руках чемодан, всполошилась и забрала его у меня.

— Как твои руки? — добрая женщина взяла меня за руку, покрутила ее со всех сторон. - Надо забинтовать, а то все труды мэтра Глобе пойдут насмарку, — я лишь скривилась оттого, что Марта думает, что мои руки зажили благодаря никчемному лекарю. Пожилая служанка же подумала, что сделала мне больно своими манипуляциями, и отпустила мои руки. — Садись, завтракай, а потом я забинтую руки, — предложила она.

На столе стоял уже завтрак, и если судить по паре грязных тарелок, стоящих в сторонке на подносе, то я осталась последняя, кто еще не поел. Каша с фруктами и хрустящие вафли пришлись к месту. Я запила все компотом и готова была выдвигаться в дорогу. Но Марта настояла, что мне надо забинтовать руки. Я не хотела сопротивляться и потому смиренно слушалась пожилую женщину. К слову, сделала она это довольно-таки профессионально, словно всю жизнь раненных на поле боя бинтовала.

— Это хорошо, что ты брюки надела. Но лучше все равно как-то облагородить образ, — и женщина убежала в гардеробную господина Маттиоли. Чем именно она хотела облагородить мой наряд, я узнала пару минут спустя. В руках у Марты была юбка в пол на запахе, которую она надела на меня поверх брюк. Что-то вроде пиджачка, который прятал убогую старую рубашку. Я удивленно окинула себя в зеркале и поняла, что выгляжу неплохо. И даже в путешествии эта одежда не будет сковывать движений и мешать мне чем-то. Удовлетворенно хмыкнув, она подхватила мой чемодан и корзинку, что стояла у дивана, и мы вышли в коридор.

Марта проводила меня к заднему двору, где я только вчера чуть не стала жертвой произвола домашней прислуги. Кстати, именно эта домашняя прислуга сейчас усиленно собирала телегу и все косилась на Антонио, который проверял седла у двух запряженных лошадей. Одна пепельного цвета, с тонкими изящными ножками и белоснежной гривой. А второй — явно жеребец, который по-хозяйски смотрел и на кобылку, и на все вокруг и нетерпеливо переставлял ногами в предвкушении предстоящего путешествия. Вдали стояла карета невероятно большого размера. Вот что значит передвигаться по-королевски. Там не то что король с фавориткой поместится, там половина прислуги влезет.

— Ты умеешь ездить верхом? — глава Тайного отдела подошел ко мне и окинул взглядом, и больше всего его заинтересовал низ моего платья. Спасибо моей предусмотрительности и спасибо Марте. Благодаря нашим усилиям мои ноги, облаченные в штаны, не станут гвоздем программы, а прикрытый юбкой зад не будет привлекать к себе излишнее внимание.

— Не очень хорошо, но с лошади не свалюсь. Если она спокойная, конечно, — и я покосилась на тонконогую кобылку. Та, словно поняв, что я и буду ее наездницей, с любопытством смотрела на меня.

— Тогда давай подсажу, — и меня просто подняли на руки и усадили в седло, словно я кукла какая-то или не вешу совершенно ничего. — О вещах не беспокойся.

— Тоша, я вам там с Марленушкой перекус приготовила, — Марта отдала Антонио мой чемодан и корзину, что несла. — Присматривай там за ней, — напутствовала женщина своего подопечного, а тот лишь кивнул, косясь на меня и хмуря брови.

Мужчина вскочил на лошадь и направил ее вслед удаляющейся кареты. Я даже не заметила, как карета уехала вместе с охраной. Как я поняла из обрывков разговора, то три телеги с палатками и утварью уехали на рассвете, и к моменту прибытия короля его будет ждать уже обустроенное место пребывания. Это, конечно, хорошо, что продуманы такие организационные моменты. Антонио в этом плане порадовал.

Мы ехали молча, и я ощущала некую неловкость.

— Нам долго ехать? — я уже не могла молчать, если честно.

— Нет, к вечеру приедем, — бросил глава Тайного отдела и снова уставился на дорогу, словно у нас тут оживленное движение. И если он не будет следить за дорогой, мы не впишемся в поворот и улетим в кювет. Это с условием, что лошади прекрасно шли, даже не понукаемые нами.

— Хорошо, — буркнула себе под нос.

— Алекс ночью на допросе сказал, что ты его соблазняла и склоняла вступить с ним в связь, — вдруг выдает мужчина и смотрит на меня, подозрительно прищурившись.

— Что? — я даже вскрикнула от неожиданности, что очень не понравилось кобылке, которая всхрапнула и как-то ускорила шаг.

— Ночью его допрашивали дознаватели, и он дал признательные показания по многим девушкам и из дворца, и из ближайшего селения. И рассказал, что ты сама его соблазняла, — повторил претензию Антонио.

— Вот же слизняк! — я хотела выругаться покрепче, но подумала, что если я ругнуть трехэтажным, то вообще упаду в глазах Антонио.

— Я что, на дуру похожа? — честно говоря, такие абсурдные подозрения меня обидели.

— Нет, но он довольно симпатичный мужчина, — пожал плечами глава Тайного отдела.

— В мужчине меня меньше всего интересует красота, — я поджала губы.

— И что же вас интересует в мужчине? — вопрос прозвучал так, словно я обозначила себя как охотницу до мужчин, в общем, в не очень-то хорошем свете. — Знатность? Богатство ? — начал перечислять Антонио.

— Нет, — я оборвала его на полуслове. — Ум, честность, великодушие, доброта, — я зло смотрела на собеседника.

— А как же деньги и то место, которое он занимает в обществе? — господин Маттиоли вопросительно приподнял бровь, словно не верил ни одному моему слову.

— Если бы меня интересовали эти “добродетели”, то я была бы замужем давным-давно, согласившись на один из контрактов, предложенных матушке Беатрис, — вспылила и произнесла это громче, чем планировала, чем испугала кобылку, которая словно прислушивалась к нашему разговору и то и дело шевелила ушами. Она резко ускорила шаг, а мои попытки остановить лошадь привели к тому, что она с быстрого шага перешла на галоп, и я лишь прижалась к лошадиной шее и закрыла глаза от испуга.