– «Человек, занимающийся незаконной продажей спиртных напитков во времена сухого закона», восемь букв.

Я погрузился в размышления. Чтобы добраться до нужного ответа, придётся нырнуть не так и глубоко. Всего лишь пройти через скопление советов от дачников из интернета, обогнуть созвездие кулинарных рецептов, соприкоснуться с туманностью воспоминаний о вчерашнем разговоре с постоянно уменьшающимся количеством людей и в конце концов через червоточину попасть к остаткам передачи об истории США в период ХХ века. Там мне и приходилось слышать подобные словосочетания.

Пару минут и готово.

– «Бутлегер», – произнёс тихий хриплый голос.

На сегодня мною было принято решение закончить, так как к десяти вечера голова отказывалась адекватно работать. Ко мне опять пришла мысль о походе к врачу, но я быстро отогнал её, потому что знал – деньги нужнее сейчас и отдавать их кому-либо не собираюсь. Мёртвым грузом на мне висит ремонт моих старых жигулей, которые, видимо, стремясь быть похожим на их водителя, приходят в негодность. Эта мысль дала повод для слабой улыбки.

За этими размышлениями даже не заметил, как инстинктивно снял покрывало со скрипящей кровати и положил на неё большую подушку, готовясь ко сну. Но лечь я не успел: ночная тишина нарушилась непонятной суматохой во дворе. Немного прислушавшись, стало понятно, что это кудахчут мои куры. Мне не хотелось тратить время на обдумывание причин такого беспокойства скотины, поэтому я сразу же пошёл наружу, вооружившись стоявшими снаружи, у входной двери, граблями. Мысленно поблагодарив себя за то, что забыл убрать их в сарай, иначе мне пришлось бы тратить гораздо больше времени на поиск хоть какого-нибудь оружия, я направился к курятнику.

Самое страшное, что там могло происходить, это нападение диких зверей или сбежавших с чужого двора собак. Если это действительно будет псина, то сомнений в том, что это Комаровы опять напились и отпустили животину погулять, у меня не останется.

Такими темпами прогнав копившуюся весь вечер дрему, я по грунтовым дорожкам дошёл до курятника, находившегося справа в десяти метрах от дома. Оглянувшись и удостоверившись, что мною не было затоптано ни одной магнолии, которые сажала моя жена, пока ещё была жива, я отворил старую деревянную дверь, дотянулся левой рукой до выключателя и зажёг свет.

Не успев до конца осознать, что произошло в курятнике, я бросил грабли, схватился обеими руками за грудь, чувствуя сильную боль в области сердца, попытался вдохнуть воздух, в то время пока медленно сползал по углу дверного проёма. Перед глазами начали быстро всплывать картинки далеко ушедших лет, пока снаружи становилось все темнее, темнее и темнее.

– Мам, долго ещё ехать? – с усталостью спросил я.

– Минут десять-пятнадцать, – стараясь меня ободрить, сказала мама.

Эта информация вселила в меня немного радости, ведь за два часа езды на машине я чувствовал себя не очень и хотел быстрее сойти на твёрдую землю. За последние годы моя непереносимость поездок увеличивалась в какой-то прогрессии (эта тема в школе была мною усвоена плохо, поэтому арифметическую и геометрическую прогрессию я постоянно путаю). Это даже вынудило родителей купить специальные таблетки, которые, правда, сильного эффекта не имели, однако от них всё-таки становилось легче.

Как только вдали замелькало что-то похожее на деревенские дома, я достал из кармана телефон, купленный два месяца назад на моё пятнадцатилетие, включил переднюю камеру и начал осматривать себя – хотелось предстать перед бабушкой и дедушкой в адекватном виде. Прыщ, докучавший мне последнюю неделю, почти полностью исчез, что меня также обрадовало, ведь на фоне значительного количества своих собратьев он выглядел совсем уж вопиюще (тем не менее прыщавым меня никто не называл). Я перевёл взгляд на зачёсанные в две стороны тёмные волосы, перескочив через зеркальца карих глаз, отражавших послеобеденное солнце.

Внешний вид был довольно сносный, поэтому, чтобы дальше не давать глазам фокусироваться на экране, тем самым повышая уровень моей тошноты, я быстро убрал телефон обратно и уставился в окно.

Перескакивая, как обычно, взглядом с одного дерева на другое, затем скользя по проводам ЛЭП, я заострил своё внимание на зелёном длинном холме, который хоть и был не слишком высоким, но вместе с деревьями, поросшими на нем и обозначавшими начало леса, все же закрывался от стремления любопытных глаз посмотреть, что же находится за ним.

Взор был оторван от холма вместе с поворотом автомобиля. Теперь за окном замелькали когда-то увиденные мною в глубоком детстве небольшие домики с треугольной крышей. Чем дальше мы ехали по шоссе, тем разнообразнее становилась картинка. Вот одноэтажные и двухэтажные дома начали разбавляться старыми бараками, в некоторых из которых ещё жили люди. О них обычно в положительном ключе здесь никто не говорил. Понемногу начинали виднеться яркие вывески продуктовых магазинов. Мне даже удалось заметить какое-то кафе! Название было написано заглавными буквами, и пока я пытался вглядеться в каждую из них (так как название не было похоже ни на одно известное мне слово), машина опять повернула. Мы съехали с основного шоссе, вдоль которого располагалась большая часть села, оставив за собой невиданные для любой российской деревни элементы инфраструктуры – полицейский участок, поликлиника, пожарная станция, церкви, несколько детских площадок, огромный дом культуры и, как я уже упоминал, кафе.

За все это село уже можно было отнести к посёлку городского типа, но такого пока что не случилось. Возможно, это хитрый манёвр местной администрации для того, чтобы это место из села сразу стало городом. Хотя, конечно, я и не представляю, зачем им может это понадобиться. В общем-то, мне было это и не сильно интересно. Подобных странных теорий насчёт всего вокруг я всегда выдвигал на будь здоров, чем порой сильно докучал родителям.

Моё сознание ожило после того, как я увидел знакомый одноэтажный домик, значительно изменившийся с момента моего последнего приезда много лет назад. Стены из покосившегося старого кирпича стали выглядеть по-новому из-за пластикового покрытия дома, которое имитировало доски. Окна тоже стали пластиковыми, старый побитый шифер куда-то исчез. Была исправлена куча мелких шероховатостей и неровностей, благодаря чему создавалось ощущение, что дом был совсем недавно построен.

Вот машина остановилась, и нам открыли ворота. Медленно мы въехали на красивую лужайку. Выйдя из автомобиля, я сразу же уставился на редко застигаемую мною красоту гармонии природы и человека.

Помимо отремонтированного дома, появились длинные клумбы с цветами, посаженных вдоль крыльца. Эти же растения выделяли бетонную дорожку, которая вела от места нашей стоянки прямо ко входу. В ракурс моего взгляда также попали: широкие качели, несколько высаженных молодых деревьев и вход в огород, что опоясывал дом с трёх сторон света, оставляя немного места для тех, кто захочет заехать сюда на машине в гости.

Услышав не сильно приятные и не очень тихие звуки запирания створок ворот, я обернулся и увидел, как родители уже вовсю болтают с дедом. Пока у них начинался этап бартера, во время которого разные штуки для хозяйства, которые было здесь не достать, обменивались на банки засоленных огурцов и помидоров, кассеты с куриными яйцами и бог знает, чем ещё, я прошёл на крыльцо, на котором сидела моя бабушка. В лице она почти не изменилась. Седые волосы уже понемногу проглядывались через её пышную причёску, которую она, как и подобает, укладывала лаком. Её зеленовато-серые глаза стали, как мне показалось, чуть тускнее за прошедшие годы. Ноги и руки чуть отекли, но выглядели вполне дееспособными. Морщин стало чуть больше. Последние разгладились, как только она меня увидела: