И Елена стала искать контакты с организационной комиссией, и в итоге нашла…
Арена переживала свои не лучшие времена, бои продолжались, но гладиаторы уже не пользовались таким исключительным положением, как раньше. Организаторов по какой-то причине, не сильно интересовала Арена в качестве предприятия, приносящего огромные доходы. Видимо снижение активности объяснялось только одной причиной – серия судебных процессов над Линдоном Вивариусом. Однако это не мешало ему самому жить практически свободным человеком и заниматься своими делами. Его «подписка о невыезде», «домашний арест» в одном из его же особняков на острове – словно насмешка, балаган на весь мир.
Поначалу Вивариус использовал Елену в качестве учёного-программиста. Сделанное им однажды предложение осталось в силе, и когда он активно начал работы в своей лаборатории, поспешил привлечь Елену. Но и в этой роли Баркли не нашла себя.
Жизнь стала казаться ей бессмыслицей. Хандра плавно перетекла в депрессию. И дальше всё стало ещё хуже, у неё появились проблемы с наркотиками. Сначала она не придавала этому большое значение, но когда поняла, что стала зависимой, испугалась. Прошло время, и Баркли окончательно перестала пытаться «слезть с иглы» – привычка оказалась сильнее. А работа в лаборатории позволяла Лене в любой момент обеспечить себя любыми препаратами. И самое страшное откровение пришло ей, когда она поняла, что компания, окружающая её, не проявила заинтересованности в разрешении её проблем. Несмотря на то, что Вивариус убеждал Елену в её исключительной важности, как уникального специалиста, сам он отвернулся от неё, как только Баркли попыталась попросить помощи.
Очевидно, он знал заранее, каким будет исход. В конечном итоге, Елена поняла, где её место, и вернулась на Арену в качестве гладиатора.
Команда «Псы Войны» приняла её со всеми «почестями». Состав команды менялся несколько раз, но Баркли оставалась и остаётся изюминкой. Фурия, как и много лет назад – элитный боец Арены. Живая легенда, самый «яркий» участник кровавых состязаний.
Лена искала свой дом, нашла, но очередное откровение окончательно добило «Железную Леди Игры»: Арена тоже отвергла её.
Поединки больше не приносили Баркли удовлетворения – жажды настоящих ощущений – вкуса самой жизни… они стали пресными и скучными. Отточив мастерство гладиатора до совершенства, Елене некуда стало развиваться. Попытавшись найти выход из тупика, в который сама себя загнала, она всего лишь нашла очередной повод лечить свою вечную депрессию наркотиками.
Её дело – маленькое. Написать и откорректировать программу поведения. Строки команд ровно ложились в пределах рабочего окна редактора, Елена сосредоточенно всматривалась в хитросплетение кодов. «Тело» программы отшлифовано и готово к инсталляции. Объект уже доставили, но пройдёт какое-то время, пока над ним поработают спецы из технического отдела. Эти ребята напрочь «отмороженные» гении. Они называют искусством создание тупых роботов на основе людей. Для состязаний их твари годятся, срок службы невелик, но эффект убойный. А главное – технология максимально дешёвая. Лена предпочитала не забивать голову лишними мыслями на тему её маленькой лепты в виде создания программ поведения для киборгизированных гладиаторов-зомби. У неё своих проблем полно… но сейчас ей было противно от того, что она делала.
Тимофей проснулся и открыл глаза. Полулёжа в неудобном кресле, у него затекла спина. Собственно, от этого он и проснулся. Первое, что пришло в голову – что за место, в котором он находится? Старков мгновенно вспомнил, что с ним случилось в космопорте. Но почему-то он не удивлялся. Старков привстал и протёр глаза тыльной стороной ладони. Осматриваться не имело смысла – кресло, в котором он проспал, располагалось в центре какой-то площадки. Где-то высоко под потолком светил прожектор, бил прямо в глаза. Старков прикрылся рукой от слепящего белого света.
– Время может превратить нас в уродов, верно? – механический голос раздался откуда-то из темноты. Тимофею голос, как будто бы, был знаком, но он не смог сразу вспомнить. – Оболочка ничего не значит, потому что внутри мы остаёмся теми же, кто мы есть.
Последовал лёгкий жутковатый смешок.
– Кто вы? – спросил Старков.
Вместо ответа яркость прожектора уменьшилась, а в темноте зловеще загорелся зелёный огонёк, раздался визг сервоприводов, и голос продолжил:
– Этим миром правят слабаки, Старков. Я устал от них, устал размениваться по мелочам, я хочу большой игры. А ты?
– Я не понимаю, ваш голос знаком мне, но… кто вы?
Снова послышался механизированный смешок:
– Я ждал встречи с тобой, Тимофей Старков, долго ждал! – громко возвестил голос. В этот момент несколько прожекторов резко загорелись. Тимофей на мгновение зажмурился, потом открыл глаза и увидел перед собой механического монстра. Половина лица напоминала череп, вторая половина была сильно исковеркана, но живая… этот хитрый прищур и улыбку, в которую были растянуты тонкие губы, Тимофей сразу вспомнил…
– Ты?! Что с тобой случилось? – спросил Старков. Он с трудом верил в происходящее.
– Как видишь, Каратель, – ответил Вивариус. – Мой личный транспорт достаточно крепок, чтобы выдержать прямое попадание нескольких ракет. Однако взрывом меня порядком изуродовало, но у меня очень хороший хирург-кибернетик, который смог собрать меня по кусочкам, и он «воскресил» меня в таком виде. Часть органов заменена киберпротезами. Знаю, я превратился в монстра снаружи…
– Теперь ты ещё и снаружи соответствуешь своему гнилому нутру, – перебил Старков.
– Возможно, но о тебе я то же самое не могу сказать. Ты пытаешься казаться совсем другим. Занимаешься не своим делом. Ты гладиатор, Каратель, и ты знаешь это. Твоё место на Арене.
– Чёрта с два! Я знаю, кто я. Что тебе от меня надо?
Тимофей встал с кресла и размял ноги. Вивариус обошёл его вокруг и хитро прищурился, сканируя кибернетическим фотоэлементом.
– Ты здесь, потому, что я собираюсь возродить своё детище. Я хочу, чтобы Арена вновь стала столь же значительной, как раньше. Но для этого мне нужен ты.
– Хочешь, чтобы я вышел на Арену?! С чего бы это мне?
– Я знал, что ты так скажешь, Каратель, но я нашёл способ заставить тебя сражаться.
Голографический проектор продемонстрировал изображение какой-то лаборатории, где на прозекторском столе лежал Трент. Он был прикован к столу металлическими обручами, вокруг головы некое подобие шлема, подключённого тонким серебристым шунтом к лабораторному оборудованию. В лаборатории находились люди в масках и халатах, в руках они держали какие-то инструменты – Тимофею не было известно их назначение, но смотрелись жутко.
– Что ты с ним сделал? – спросил Старков. Он уже понимал безвыходность ситуации, Вивариус вновь не оставлял ему выбора.
– Вопрос не в том, что я ему сделал, а в том, что я могу ему сделать. Бои на Арене сегодня проводятся, но нет того драйва и бешеного азарта. Я хочу возродить турнирные состязания. Хочу, чтобы вся обитаемая часть Вселенной знала и любила Арену. Скоро я вновь стану хозяином смертельной игры, Каратель. Ты будешь сражаться на турнире, иначе я превращу твоего друга в такого же урода, как я сам, и выставлю на Арену в качестве гладиатора!
Тимофей хотел что-то ответить, но ему не дали сказать и двух слов. Откуда-то из-за спины неожиданно появились трое мордоворотов в чёрных кожанках и принялись избивать Старкова. Отбиваться было бесполезно, Тимофей лишь старался закрываться руками от ударов.
– Аккуратнее, – попридержал их Вивариус. Один их «кожаных» легко ударил Старкова по затылку резиновой дубинкой и тот отключился. – Вы знаете, что делать, – сказал Вивариус и, потерявшего сознание Тимофея, быстро куда-то потащили.
В этот момент голографическая проекция лаборатории сменилась, и на экране возникло лицо Елены Баркли.
– У тебя всё готово? – спросил Вивариус.
– Готово, – нехотя ответила Баркли, стараясь не смотреть в глаза киборга.
