Сувениры напомнили чвокеру о Груле и голова снова затрещала свербящим ощущением тревоги. Зу вытер мохнатой лапой розовую смесь с уголков рта, прошагал к иллюминатору и прижал влажный нос к окошку. Он делал так часто, особенно по утрам, чтобы сконцентрироваться и напомнить себе, что все ради свободы. За стеклом в теплом испарении из чвокерских ноздрей, в расцвеченном сиянием космосе термоядерным супом пузырилась кроваво-красная звезда, вокруг которой медленно, по размашистым орбитам проплывали газовые планеты. Разумеется, никакой звезды за окном не было, но с точки зрения ОСА подобная симуляция помогала поддерживать иллюзию, что чвокеры свободные существа, а не загнанные в подземелье уголовники. Для начальства было крайне важно, чтобы группы грулеловов не сошла с ума.

Зу отлепился от окошка, снял со спинки кресла голубой комбинезон грулелова, затем выхватил из гравиполя барионную пушку пятого поколения, засунул ее дулом в задний кожух на спине и быстрым уверенным шагом через круглый проем в другом конце каюты вышел в просторный коридор-тоннель.

Под ярким светом длинных палочных ламп навстречу командиру медленно по воздуху почти у самого пола плыл робот-уборщик, всасывающий в нижнюю горловину чвокерский мех, крошки каменной породы и прочий мелкий мусор, которого всегда было в избытке особенно после вечеров с антифризом.

– Доброе утро, капитан. Как спалось? – поздоровался воздушный пылесос, который состоял из массивной прямоугольной камеры сбора, круглой надстройки-головы и двух хватательных манипуляторов.

– Спалось, как в заднице у Гвазитавра, – огрызнулся командир, проходя мимо, а после оглянулся и смягченно добавил – Отличная уборка, Моз. Зайди потом в мою каюту. Кажется, мы там посуду побили.

– Сию же секунду, капитан! – отрапортавал Моз, осчастливленный вниманием капитана.

В десяти метрах дальше по коридору командир заглянул в каюту Бо, но она оказалась пуста, еще через пятнадцать шагов по другую сторону он просунул голову в спальню Нима – тоже никого. Странно. Зу ускорил шаг.

Он почти пробежал учебную аудиторию, но вдруг остановился и сдал назад. Там за средней партой сидел Бо, его лучший стрелок. Остальные три парты пустовали. На правой стене висел огромный анатомический плакат с разрезанной от макушки до пяточек Грулей с обозначением всех ее внутренних органов. В дальних углах стояли два демонстрационных чвоки-скелета, разодетых для хохмы в женские платья. Насколько мог вспомнить Зу, это помещение редко использовалось по прямому назначению, но не сегодня….

Здоровяк с сильно опаленным на макушке мехом и красным искусственным глазом пялился в широкий экран, где крутили утреннюю видеолекцию о поведении Грули в стрессовых ситуациях. Чвокер не просто слушал урок, он старательно что-то записывал в тетрадь.

– Бо? – командир посмотрел на мелькающие кадры учебного ролика, а после с удивлением перевел взгляд на бойца – Ты какого чвока встал в такую рань?

– Мне не спалось, босс.

– Не спалось ему….– задышал яростью командир – Как это тебе не спалось?! Ты вчера три галлона антифриза выжрал!

Зу не мог поверить глазам. Бо, которого осудили за уничтожение целой населенной планеты во вселенной М6, тот самый, кто в жизни занимался исключительно убийствами по найму, побывавший в таких передрягах, откуда даже в теории не выбираются живыми, тот, у которого деформирован череп и удалена часть мозга от разрыва боеснаряда и который за сотни миллионов лет существования не прочел ни единой книжки, сидит в аудитории и конспектирует лекцию в тетрадь, словно какой-нибудь молокосос-стажер из ОСА.

Командир едва сдерживался от гнева, ощущения не обманывали, что-то шло не так. Он подошел к парте, схватил тетрадку и прочел записанные тезисы:

«Груля непредсказуема»

«Всегда ждите ловушки»

«Груля ни с кем не дружит»

«Груля всех использует»

«Не подходить, когда ест»

– Какого хрена, твою мать! – не выдержал Зу, швыряя тетрадку в мохнатую красноглазую рожу. – С какого горбатого квазара ты решил заделаться долбанным студентом!? У тебя что, крыша поехала!?

Бо молча с виноватым видом наклонился под парту и поднял тетрадь. Затем встал, вытянулся во весь восьмидесятисантиметровый рост и отчеканил:

– Виноват, кэп! Этого больше не повторится. Я просто подумал…

– Что ты подумал?

– Что знания не повредят, если мы попадем в передрягу.

– До следующего цикла еще целая прорва лет, – смягчаясь, пытался успокоить бойца командир. – Примерно полмиллиона, если быть точнее. Почему именно сегодня?

Бо опустил глаза (один нормальный и другой красный):

– В животе какая-то тревога, кэп. Как будто что-то случится.

Зелено-болотные волоски на шкуре Зу вытянулись в струнку. Черт, а вот это уже интересно. Значит, не только он один сегодня встал не с той ноги.

– Ладно, – командир сглотнул, стараясь не показывать нервозности. – Заканчивай эту школоту и идем со мной. Надо найти Хамчи и Нима. Возможно, на поверхности произошел радиоактивный выброс. Я не могу иначе объяснить твое рвение к учебе.

Как и сообщил робот-помощник, Хамчи сидел, скрестив ноги по-ганийски, на голом бетонном полу в центре просторного кубического помещения симулятора и пялился в пятнистую гранитную стену, покрытую глубокими трещинами, из которых при сейсмоактивности часто сыпался минеральный песок. Рядом с чвокером валялся двурогий шлем с забралом для включения в симуляцию, который он так и не надел.

Кое-где в породе зияли огромные выбоины – следы Коди – гигантского подземного барсука-копьеносца, который периодически наведывался в бункер, пытаясь пробиться сквозь гранит в жилые помещения. Гонять тварь вдоль стен коммуникационных лабиринтов, глуша её акустическими бомбами, было любимым занятием чвокеров. Несколько обломанных костяных копий-гарпунов ( животное выпускало их из когтистых ладоней, словно торпеды, в надежде зацепить добычу и утянуть в дробилку плоских полуметровых зубов, а после отправить в многокамерное ядовитое нутро) валялись в кладовых в качестве любимых трофеев. Но сегодня Хамчи явно не был озабочен старым монстром.

Зу с Бо сняли тяжелые пушки со спин и медленно, дулами вперед, двинулись к застывшему технику. Из мохнатой регби-головы бедолаги торчал болт, который много миллионов лет назад хирурги решили не извлекать, чтобы не повредить мозг. Однако ранение все же сказалось на чвокере, обострило его фобии, сделало более мнимым и раздражительным. Все знали, что у Хамчи случаются приступы гам-депрессии, поэтому нужно было быть готовым к любым сюрпризам, учитывая, что парень пережил встречу с одним из самых опасных существ во Вселенной. Мозгоправы утверждали, что столкновение с Гвазитавром превращает любую психику в труху в течение пары сотен лет, однако Хамчи по всей видимости удалось остаться в себе, если не считать нервного тика, постоянного нытья и патологичной неприязни ко всему живому, кроме чвокеров. Несмотря на характер брюзги и неисправимого ксенофоба, все любили и уважали Хамчи за его ум и верность. ОСА повязали чвокера с болтом в башке за изобретение оружия массового поражения, а потом вдобавок припаяли статьи за синтез запрещенных препаратов, взлом правительственных сетей, сборку нелицензионных андроидов и до кучи за деструктивные политические лозунги.