Закончив с костями, мы с Захаром вернулись в деревню.

Вот теперь население созывать не пришлось. Сами сползлись к дому Кузьмы и толпились во дворе в ожидании. Тихоныч находился здесь же. Бросился нам навстречу.

— Изничтожили тварь, ваше сиятельство?

— Подчистую. Хибара — и та в труху рассыпалась. Так что больше вам кивать не на кого, — я обвёл собравшихся взглядом. — Жить будете по-новому.

— А ведь и правда, — прошептал кто-то в толпе. — Оно и впрямь будто задышалось легче! Верно, мужики?

Собравшиеся согласно загудели.

— А всё почему? — Тихоныч многозначительно поднял палец. — Потому, что барин у вас — охотник! Он любую тварь одолеть может. Слыхали, как эта гадина вопила?

— Слыхали! Ещё бы не слыхать.

— Вот! Она вас тут уж сколько лет изводила. Едва не вовсе человеческий облик забрала! А Владимиру Всеволодычу на неё — тьфу и растереть. Теперь поняли, дурачьё, как вам повезло?

Вот теперь «дурачьё» закивало уже искренне и с полным уважением.

* * *

— Ну что, поедем? — зевнул я.

Мы все сидели у Кузьмы в избе. После битвы с ведьмой необходимо было восполнить силы чем-то более существенным, чем чай с крендельками, и жена Кузьмы это полностью поняла. Ну а после вкусного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать. Спать же я бы предпочёл у себя дома. Хотя и там работы — непочатый край.

День сегодня уже прошёл не зря. У меня в энергетическом загашнике было тридцать девять родий. Никогда ещё Штирлиц не был так близок к рангу Десятник. Иными словами, осталось одиннадцать. То есть, одна-две удачные охоты — и я в дамках.

Увеличится запас сил, будет больше доступных знаков, плюс — появится возможность прокачать старые. Ну а дальше — надо будет искать возможность покомандовать десятком. Впрочем, с моим-то фантастическим везением вляпываться во всякие блудняки, думаю, за этим дело не станет.

— Я, с вашего, позволения, останусь, Владимир Всеволодович, — сказал Тихоныч, не поднимая головы от бумаг.

Местные добросовестно рассказали ему обо всех имеющихся ресурсах и проблемах. Вторых, разумеется, было гораздо больше, чем первых. И инвентаризация в принципе была далека от завершения. Тихоныч напоминал фаната, попавшего на склад с мерчем. У него, по-моему, аж руки тряслись. В общем, страшно было старику перечить.

— Лады, — кивнул я. — Приютит тебя кто-нибудь.

— У нас оставайтесь, — тут же предложила супруга Кузьмы. — Мы вам и поможем, ежели что.

— За тобой когда карету-то прислать? — спросил я.

Тихоныч неопределённо пожал плечами. Ему было сильно не до меня. Мы с Захаром переглянулись.

— Ладно, поехали, — сказал я. — От нас толку дальше всё равно не будет.

Захар кивнул. Мы встали, поблагодарили хозяев, попрощались с Тихонычем (впустую, он нас не услышал) и двинули к карете.

— Оживает деревенька-то, — заметил Захар.

И правда. Дня ещё не прошло, а вайб совершенно поменялся. Слышался конструктивный перестук топоров и молотков, бабы протирали окошки и вытряхивали половики. Даже, кажется, скотина стала орать бодрее, а птицы — громче петь. Хотя, может, и не кажется. Присутствие такой серьёзной твари в деревне — это тебе не хрен собачий.

— Дяденька! Дяденька!

Я уже собирался влезть в карету, когда услышал крик. И, повернув голову, увидел Любашку. Она бежала к нам, но почему-то со стороны леса. И что-то несла в ладонях.

— Ты куда несёшься, как оглашенная?

Девчонка споткнулась, чуть не упала, но выровнялась и таки добежала до меня.

— Дяденька охотник, вот! Дядя сказал вам пеледать за то, что ведьму одолели! Конфеты!

Судя по тому, каким тоном было произнесено последнее слово, конфеты были для Любаши чем-то из области волшебных сказок. Нормальное, в общем-то, состояние для деревенских ребятишек. Я уже хотел было сказать, мол, оставь себе, я сладкого не люблю, когда взгляд мой упал на её ладони.

— Ты где это взяла?

— Дядя дал, в лесу! — И девчушка сама посмотрела на свою ношу. — Ой. А были конфеты…

— Я, конечно, не специалист, но, по-моему, это конское, — сказал я.

— Конское, — подтвердил подошедший кучер. — Я-то ни с чем не спутаю.

— Брось, — сказал я. — И бегом руки мыть.

— А конфеты? — недоумевала Любаша.

— Ничего, я тебе скоро привезу таких конфет — пальчики оближешь. Настоящих.

Девчонка, обрадовавшись и мигом позабыв обо всех логических нестыковках, побежала к дому. А я повернулся к Захару и кучеру.

— И что это такое было?

Оба синхронно пожали плечами.

— Что это за добрый дяденька раздаёт детям в лесу конское дерьмо?

Захар промолчал. А кучер нерешительно сказал:

— Лешак.

Глава 5

— Кто? — удивился я.

— Ну… Леший.

— Сказки, — фыркнул Захар.

— То да, — не стал спорить кучер. — Бабка моя ещё рассказывала.

— И чего она говорила? — Я не спешил отмахиваться от информации.

— Ну, чего… Леший — он в лесу живёт. Исполняет разное. Заведёт кого так, что не выберешься. Напасть может, наказать. А иных наоборот одаривает. Вроде как от души, да только все подарки потом в конский помёт превращаются.

— Хм, — сказал я.

— А самое интересное — вот что, — уже более уверенно, явно припоминая бабушкины сказки, заговорил кучер. — Что баб да девок он похищать может. Утащит — а потом вернёт. Бабка рассказывала, как ещё в молодости, мол, помнит, утащил лешак селянку. Через несколько месяцев прибежала из леса собака — и к её дому. Соседи в дом зашли, а там она, пропащая, лежит. Месяц ещё на человеческом языке говорить не могла, а после оклемалась. И ведовать стала.

— Что-то мне это напоминает. — Я закрыл дверцу кареты.

— Да ну, чепуха же! — возмутился Захар. — Какой лешак? Вы чего, ребята?

— Ты говно конское видел?

— Тю! Подумаешь. Подобрала дурочка где-нибудь, пошутить решила.

— Чё-то странная какая-то шутка. Даже сама не посмеялась.

— Дак, мелкая же. Чудит.

— Ты, Захар, кто? — начал злиться я.

— В смысле, кто? Охотник!

— Вот! Ты — охотник. Есть подозрение на тварь — обязан проверить.

— Тьфу! — только и сказал Захар.

Но спорить, разумеется, не стал — пошёл вслед за мной. А я пошёл в ту сторону, откуда выбежала Любаша. К лесу.

* * *

— Леший — это сказки! — Захар начал бухтеть где-то через час, когда уже стало ясно, что быстро выкрутиться не получится. — Да если б хоть один охотник хоть раз с такой напастью столкнулся — я бы уж точно знал!

— Может, столкнулся, да не выжил, — предположил я.

— Тогда тем более — нахрена мы вдвоём попёрлись? Десяток бы собрать! А лучше — пятьдесят.

— По Земляне соскучился? — усмехнулся я.

Захар неожиданно покраснел, но отважно сказал:

— А если и так?

— Завязывай. Ну не туда ты смотришь, ей-богу. Вот совсем.

— Да ну тебя! — расстроился Захар. — На Марусю не смотри, Земляну не моги…

— Тебе в Ужиково помнишь, какая красота улыбалась? А ты шарахнулся.

— Так она ж русалкой была!

— Нет, Захар. Это русалка ей прикидывалась. Как раз потому, что она тебе понравилась, — терпеливо объяснил я.

— Ну, пусть так…

Захар нахмурился. Впрочем, было видно, что мысль эта теперь у него в голове засела. Ну и правильно. Пусть метнётся пацан в Ужиково, развеется. Тем более, там теперь наша территория, мин нет. Хотя, может, и есть — чем нечисть не шутит? В общем, заодно и проконтролирует.

— Нету здесь нихрена, — сказал я и остановился.

— Дак, а я ж об чём! — обрадовался Захар.

Я достал меч и упрямо начертал на земле Манок. Захар только застонал.

Вспыхнул зелёный огонь. Погорел с минуту и погас, послушный моей воле. Никто не вышел. Если б деревню осаждали какие твари — нам бы донесли, конечно. Но тут было чисто. И леший, чем бы он ни был, и был ли манок проигнорировал.